33 Острова

Постепенно, Тимур стал привыкать ко всему. К японцам, кланяющимся друг другу и ему, к мостам, расходящимся на ночь, к соседним островам...он перестал бояться крови, и когда во время тренировок кто-то из японцев или Клим ранили его, то волны панического страха уже не накатывали такой удушливой волной, как раньше. Теперь он продолжал наступать на противника, даже истекая кровью, потому что знал: белая мазь вылечит. В тот день на мостах было тихо и спокойно, и Тимур дежурил вместе с Сатоши и большим Шином на самом тихом мосту, который связывал их с десятым островом. Итальянцы, живущие там, не любили и не умели драться.. — Абунай ("опасность!" — япон.) — вдруг выкрикнул Сатоши и вытащил свой меч. Тимур его и не понял поначалу — японский все еще не поддавался его пониманию, хотя прошло уже пару месяцев, но тревога в голосе была понятна и так. К ним приближалось семеро ребят. Видимо, они полностью оголили остальные мосты, договорившись с другими, чтобы прийти вот так — толпой. Это казалось совершенно невероятным. Шин встал в полный рост, кивнул Сатоши, и тот ответил кривой усмешкой. На Тимура они даже не смотрели — кажется, и вовсе не брали в расчет. Семь человек на троих — много. Слишком много. Тимур понимал, что бежать за помощью глупо: вряд ли смогу объяснить быстро и толково. Сатоши потянулся рукой за спину и... достал два меча. Теперь Тимур со страхом, к которому примешивалось чисто детское любопытство и самый настоящий трепет, наблюдал, как Сатоши достал два меча из-за спины. Он улыбнулся и провел одним лезвием по другому. — Тиму! — крикнул он, явно предостерегая. И точно: Тим почти пропустил удар мальчишки с соседнего острова. Он очень решительно на него пер, прижимая к перилам. Его меч почти коснулся горла, когда Сатоши налетел на него и перекинул через перила. Мальчишка успел только что-то обиженно выкрикнуть и тут же исчез белой вспышкой. Тимур, как завороженный наблюдал его полет вниз, не заметив, чего стоило Сатоши спасение его шкуры. Все затихли. Французы, здорово обломавшись, отступали. Тим же замер возле тела, распростертого на сером камне моста. Сатоши был ранен в живот: кровь толчками выплескивалась на землю. Но самое страшное было не это. У них закончилась лечебная мазь. Шин стоял, опустив руки, и что-то отрывисто сказал Сатоши. Тот скорчился и бросил на него умоляющий взглядом. Шин покачал головой и с тоской посмотрел в сторону замка. — Гады! — вдруг услышал Тимур за спиной и обернулся: один из врагов, белобрысый мальчишка, приблизительно его ровесник, стоял над телом своего соратника и утирал слезы грязным кулаком. — Ты... — выдохнул Тим, боясь поверить, что он сказал это на русском. — Сволочи! Вы... убили его! Убили ... Вы всех убиваете... я ненавижу вас! — А вы?! — закричал Тим, давясь слезами, — он умирает! У нас кончилась мазь... Вы пришли толпой в семь человек! Вы пришли убивать! — Потому что у нас не было выбора! — закричал в ответ мальчишка с чужого острова. Они замолчали, тяжело дыша и глядя друг на друга в упор. Можно было, конечно, вытащить мечи, но оба были по горло сыты пролившейся кровью. — Ты русский, — вдруг тоскливо сказал он. — Татарин, — машинально поправил Тим, — Тимур. — Иван, — ответил он, протягивая руку. — И как, тяжело тебе с ними? — Нормально... — Тиму! — окликнул его Шин. Он оглянулся: ожидал увидеть, что он поднял Сатоши и готов идти в замок. Но все было немного по-другому. Шин не собирался никуда нести Сатоши, он собирался уходить один. Сатоши, бледный, с выступившими бисеринками пота на лбу, лежал на сером камне моста и смотрел в небо, изредка моргая. Тимур чувствовал себя обязанным Сатоши и просто не мог допустить, чтобы он умер. Внезапная догадка появилась в голове, как вспышка молнии на ночном небе. Не только у них ведь есть лечебная мазь. — Ваня... — крикнул он в удаляющуюся сгорбленную спину. Тот обернулся и одарил его полным ненависти взглядом. — Помоги... — Кому? — сказал, будто выплюнул. — Сатоши, — Тимур кивнул на скрючившегося мальчишку. — Япошке? Нет. — Пожалуйста... Я прошу тебя... я не убивал никого... я... — Ты — нет. Он убивал. — Он спасал меня... — Я ненавижу вас! — закричал Иван и снова заплакал. — Хочешь, я встану на колени? — сказал Тимур, смотря ему прямо в глаза. — Хочу! Он опустился коленями на мост, Шин что-то прошипел и стал доставать меч. Мост был горячий и шершавый. Коленкам было очень больно. — Пожалуйста... — прошептал он, опустив голову. Иван скривился и швырнул бинтом с мазью в лицо: — Подавись... И учти: в следующий раз никто не поможет. Мы — враги тут, понял? — Понял, — прошептал он, глотая грязные слезы, не в силах унять дрожь, — я все понял... Тимур поднялся с колен и, пошатываясь, кинулся к Сатоши. Тот уже потерял сознание. Стараясь не смотреть на страшную рану, он кое-как зажал ее бинтом с лечебной мазью. — Осои.... ("поздно" — япон.) — сказал Шин. — Чигау... ("нет" (с оттенком "ты не прав") — япон.) — ответил Тимур. — Нет. Шин махнул рукой и подошел к Сатоши. Взял его за руки, Тимуру же кивком указал на его ноги. Он без слов понял, что японец хочет и подхватил Сатоши за лодыжки. Он был совсем не легкий, но Тим упрямо тащил его, обливаясь потом и проклиная все на свете. Когда они оказались возле замка, дежурные выбежали навстречу. Один из них кинулся на Восточный мост, где был Шинджи, другой открывал им двери, пока они волокли Сатоши к кровати. После он сменил повязку, наложив свежую, но Сатоши так и не очнулся. К вечеру в замок подтянулись бойцы Острова Тысячи Камней. Про Сатоши никто не вспоминал: все молча ужинали, перебрасываясь обычными репликами. Когда Тимур попытался рассказать Климу, как все было, тот выслушал с угрюмой физиономией и сказал, что у них не принято говорить про раненых. Это только привлечет беду. Одно дело — смерти мальчишек с других островов. Тут они враги и воспринимались Тимуром так же. Совсем другое — твои соратники, те, кто как и ты, сражаются за свободу своего острова, за твое право вернуться домой. После ужина Шинджи и его верный помощник Хаято долго шептались в углу, а после ушли в комнату Сатоши. Когда совсем стемнело, и Клим рядом стал тихонько посапывать во сне, Тимур аккуратно выскользнул из комнаты. Завороженный ночным небом Островов, он приближался к ближайшему мосту. Это был Западный мост — тот, где они были утром. Еще издалека, только приближаясь к месту недавних боевых действий, он заприметил маленькую фигурку на другой половине моста. То, что это Ваня, он понял сразу. Ну какому итальянцу придет в голову выйти поглазеть на ночной мост? Они слишком любят свою безопасность. Тимур и не заметил, как стал думать о своих невольных соседях с презрением. — Привет, Тимур, — поздоровался Иван, вскинув руку. — Я не предлагаю рукопожатие, извини. — Заметано, — фыркнул тот, усаживаясь на свою половинку моста, опасно свесив вниз ноги. — Ты зачем пришел? — подозрительно спросил он. — А ты? — Я часто прихожу сюда. Думать. А вот, что ты делаешь тут? — Считай, что я стал приходить сюда. Думать. — Ты не такой, как я, — улыбнулся он и посмотрел вверх. — Тебе не надо думать, чтобы делать. Ты хорошо приживешься на островах. — С чего ты взял? — с возмущением сказал Тимур и пожалел, что половинки мостов так далеко разошлись — не помешало бы врезать нахалу. — Ну... я умею видеть людей. — Не попадись мне, ладно? — вдруг сказал Тимур. — Почему? — Мне будет неприятно тебя убивать. — Как там ваш... этот... не запоминаю я их имена! — в сердцах воскликнул он. — Сатоши, — подсказал Тимур и тут же почувствовал прилив злости. Этот еще смеет спрашивать о нем. — Я вообще-то мазью поделился, — насмешливо сказал Иван, будто прочитав мои мысли, — и не смотри так удивленно — сначала научись контролировать свое лицо. — Он жив, — уклончиво ответил Тим. — Был жив, когда я уходил. — Ты так уверен в этом? — задумчиво спросил Иван, и ему снова захотелось вмазать ему от души — прямо кулаки зачесались. — Да! — зло выкрикнул он, — да... — Ну ладно, — пожал он плечами, пусть жив. Тимур отвернулся и пошел обратно к своему замку. Тогда он верил, что Сатоши и правда жив.