Период распада

Если бы у Диба спросили, был ли он в Аду, он без сомнений бы ответил, что побывал в гораздо худшем месте – на лабораторном столе в руках безумца. Он не помнил, как вырубился и в какой момент пришел в сознание, хотя он не был до конца уверен, что все-таки пришел в себя, скорее чутко спал, осознавая реальность вокруг себя, но никак не мог на нее повлиять. Какое-то время, он действительно думал, что спит, пока не услышал знакомый стрекочущий и вечно недовольный голос. Зим никогда в его снах не говорил на родном языке. Диб попытался открыть глаза. Ничего не произошло, только едва-едва ресницы вздрогнули. Наверное, иркен заметил это, потому что следом ободряюще похлопал по щеке. И это могло бы сработать, если бы кожи коснулась теплая ладонь, а не холодная латексная перчатка. Человека пробрал озноб, прокатился от обожженной холодом щеки до голых пяток, что послужило катализатором к ощущениям, точнее к их отсутствию. Он не чувствовал на себе жесткость одежды. Он привык к стискивающему кожу плотному комбинезону, что сделал для него Зим еще на Земле, даже спать ложился в нем, словно тот стал его второй кожей. И сейчас, без него, Диб ощущал себя оголенным до нервных окончаний. Где-то на корке мозга проснулся стыд, маякнул на пару секунд и был задушен болью, внезапно прорезавшей сознание. Диб точно чувствовал очаги боли – затылок и левая рука, так же неприятно тянуло глаза и уши, кажется, на коже вокруг них запеклась кровь, скручивало внутренние органы, но они не болели в принятом всем смысле. Точнее, он точно знал, что должно болеть, и что, собственно, болит, но не чувствовал саму боль, нейроны посылали сигнал, и мозг исправно их принимал, но не идентифицировал. Зато ясно ощущалась поднимающаяся паника. «Какого…?» Он вновь почувствовал прикосновение перчаток, пальцы впились в правый бок и перевернули Диба на живот. Теперь его голова смотрела в сторону, где стоял иркен. Конечно, он не видел его, но очень хотел, хотел посмотреть в бесстыжие глаза и задать так и не заданный вопрос в своей голове ранее – какого черта тут происходит? Но пока тело продолжало игнорировать приказы мозга, ему оставалось только довериться действиям инопланетянина. Он не навредит ему. Не навредит же? Что-то холодное, намного холоднее, чем латексные перчатки, коснулось загривка, вперилось острым кончиком в выступающую косточку. Липкий страх сковал сознание, будто колючая проволока обволокла каждый дюйм мозга, ее колючки втыкались при каждой попытке вернуться к догадке, что это было. Диб противился, отрицал ее, пока «что-то» с легким нажимом не заскользило вдоль позвоночника. Он готов был дать голову на отсечение, что это был скальпель. Он не почувствовал боли, к сожалению. Лучше бы он чувствовал ее, резкую обжигающую кожу боль, чем четкое выверенное движение кромки медицинского ножа, рассекающее кожу. Миллиметр за миллиметром скальпель, точно ледокол, делил полотно чуть смуглой спины на два, осторожно, хирургически точно, не задевая отростки позвонков. Не слишком глубоко, не поверхностно. Диб сравнивал себя со свиньей на убое и задавался вопросом – как далеко зайдет Зим? Словно ответив на этот вопрос, скальпель, едва коснувшись копчика, исчез. Но он знал, что это только начало, мучительное (чем бы оно ни было – вскрытие, операция, эксперимент - как не назовешь, все звучит скверно) впереди. Во время перерыва, пока Зим, вероятно, менял инструмент, он старался перенестись домой, к сестре и отцу, воспроизвести их голоса, запах таблеток и этилового спирта от халата отца и пепперони от сестры. Он проецировал в голове картинку семейного ужина, но та растекалась, как кровь из свежей раны. Его затошнило, когда кровь начала медленно стекать по ребрам вниз, щекоча бока, и капать на стол. Кап. Кап. Кап. На мгновение ему показалось, что это слезы разбиваются о поверхность. Но глаза оставались сухими - он все еще не хозяин своему телу. «Чем ты накачал меня, ублюдок?!» Диб хотел закричать. Губы не разжались, легкие не набрали воздуха, в голове, напротив, стоял шум от собственного голоса, он сотрясал черноту, которой сейчас было объято сознание. Дибу было одиноко в ней и страшно, он снова попытался открыть глаза. Как и ожидалось, ничего не вышло. В разрезе начали ковыряться, тянуть кожу в стороны, иногда пуская в ход скальпель, чтобы отсоединить сухожилия и мышцы от кожи, тем самым открывая лучший вид на позвоночник. Каждые десять сантиметров или около того ставили распорки, Диб с отвращением чувствовал не прекращающееся натяжение на краях раны. На шейный позвонок лег палец. Он хаотично перемещался, исследуя голую кость, иногда к нему подключался второй и третий пальцы. Диб не замечал прикосновений, скорее догадывался, когда пальцы по неосторожности касались мышц, и дорисовывал в голове. Наконец, Зиму надоело играть на позвонках – пальцы исчезли, их место заняло какое-то устройство. Диб не сразу его заметил, решил, что ему снова дали перерыв. Только почувствовав давление на шее, заподозрил неладное. И оказался чертовски прав! Устройство, издав короткий писк, зажужжало. Давление на позвонок усилилось. Диб отстранился, он попытался поизощреннее изогнуться, чтобы подозрительное устройство перестало касаться его тела. Но дернулся он только в своей голове, в фантазии, где ему удалось вернуть контроль и оттолкнуть руку Зима от себя. В действительности он оставался не хозяином своему телу, и Диб боялся, что так останется навсегда. Что если иркен превратил его в овощ для ужасных экспериментов или, наоборот, он станет пленником, заключенным в мозгу, после манипуляций? Он читал о таких людях, парализованные, они сохраняли относительную ясность сознания, но ненадолго… Интересно, сколько продержится Диб? Задавался ли этим же вопросом Зим? Неожиданно Диб понял, что делает устройство. Желудок снова замутило, и на этот раз он поверил, что сможет выплюнуть поднимающуюся желчь. Рот наполнился густой слюной, которая струйкой потекла через приоткрытый рот по щеке на стол. Какая-то часть Диба пожелала захлебнуться в собственной слюне. В этот момент механизм, управляемый инопланетянином, немного приподнялся и опустился на соседний позвонок. Снова почувствовалось давление. И так несколько раз, пока не прогрыз в каждом по тонкому, с иголку, каналу к спинному мозгу. «О, нет» - мысленно протянул Диб. Собственный голос в голове прозвучал слишком отчаянно и нервно. Сильнее, чем ему хотелось. «Ну, ты и подонок! Мы же договорились! У тебя нет права, ты не посмеешь! Зим!» Нужно было срочно найти выход. Сесть за руль собственного тела и надрать зеленую задницу? Сложно. Он не может поднять даже веки, самое легкое движение, не требующее усилий в обычной жизни. У него нет и доли шанса подтянуть руки и упереться ими в стол, скинуть ноги на пол. Мозг судорожно пытался сгенерировать жизнеспособную идею. Но каждая последующая была абсурднее другой и запиналась об одну и ту же проблему. Главную проблему. Мысли дергались, метались из угла в угол черепной коробки, с глухим стуком врезаясь в стенки. Только когда на затылок опустилась трехпалая рука и надавила, Диб заметил, что бились вовсе не мысли, а голова. Все тело сводило судорогой, но человек не замечал, как неестественно вывернуло руки, сжимались и разжимались пальцы на ногах против воли. «Мне конец» - последняя мысль с печальным спокойствием промелькнула в голове, прежде чем Диб вырубился, словно его выдернули из розетки. Второе пробуждение было не намного приятнее. Его неожиданно выдернуло из абсолютно черного «ничего», в котором он болтался не осознавая себя до текущего момента. Жадный вдох оборвался так толком и не протолкнув воздуха в легкие, Диб поперхнулся от ослепительной боли, будто кто-то решил вырвать его позвоночник одним неосторожным движением, игнорируя кожу и натужно рвущиеся связки. Он закричал, широко раскрыв глаза, но не услышал крика. Он заходился в немом крике, пока легкие не опалило огнем, но сделать вздох не получилось, позвонки продолжали выкручиваться, простреливая все тело, выдавливая слезы. Боль сводила с ума. Если Диб мог думать, он предположил бы, что это была предсмертная агония. К счастью, он оказался бы неправ. Боль исчезла так же быстро, как появилась. Ее тень проскользнула от шеи к копчику и, пощекотав на прощание поясницу, исчезла. Легкие требовали кислорода, и Диб, прислушивающийся к новому для него ощущению, неуверенно вздохнул. Чуть-чуть. Вдох не принес еще одну волну боли. Тогда Диб вздохнул полной грудью и облегченно выдохнул. Его состояние постепенно улучшалось. Он окинул туманным взглядом комнату. Судя по всему, он находился на корабле, их космическом корабле. Но понять в каком именно отсеке не получалось, как ни напрягал зрение и память Диб. Он не заметил ниточку слюны, тянущуюся от губы, машинально потянулся рукой к ней, пока голова восстанавливала цепь событий. Кисть послушно дернулась, и тут же встретила препятствие. Диб замер. Мысли, несущиеся на полной скорости, ударились о невидимую преграду. Он привязан. Голова медленно повернулась влево, потом вправо, затем вниз. Так и есть. На руках и ногах защелкнуты браслеты, от которых тянулись тонкие, но, Диб точно знал, очень прочные цепи из шарообразных звеньев. Под подмышками протянуты тонкие канаты, обеспечивающие дополнительную поддержку в вертикальном состоянии. В таком распятом положении конечности быстро затекут – Диб пошевелил пальцами – но пока онемение не наступило. - З-зим? – Диб едва расслышал свой голос. - Да? – он отчетливо услышал голос Зима за спиной. От неожиданности человек дернулся вперед. В этот же момент он вспомнил что произошло. Ужасные картины расчлененной спины, литры крови, омывающие стол и руки инопланетянина выбросили бешеную порцию адреналина. Зим, игнорируя учащенное сердцебиение человека, сухо продолжил: - Не дергайся. В позвоночник Диба воткнулась игла. Она не причинила боли или дискомфорта, но ощущение проталкивания чего-то инородного внутрь позвонка вызвало тошноту и легкое головокружение. Он прочувствовал каждый миллиметр движения уходящего все глубже и глубже, прямо к спинному мозгу. На соприкосновение он ответил странно – Диб зажмурился, ожидания нестерпимую боль, но вместо этого ощутил легкое покалывание. - НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! Крик получился слабым, срывающимся на непростительно для взрослого мужчины высокие нотки. Такой цыплячий крик не мог никого убедить, особенно самоуверенного иркена. И он не остановился – воткнул еще одну иглу, пониже на несколько позвонков. - Прекрати, подонок! У нас был уговор! - Потом объясню, - отмахнулся Зим, но матерное обращение в свой адрес не проигнорировал. Следующую иглу он воткнул не так осторожно, как предыдущие, загнал с размаху. Покалывание при соприкосновении усилилось, прошивая весь позвоночник. Диб зашипел. - Отпусти меня, сейчас же! Или я не прощу тебя. Никогда. И никакие объяснения не спасут. Слышишь? Отпусти, я сказал! – Диб дернулся корпусом насколько позволял люфт цепей. Зим, видимо, закончил шпиговать спину иглами, обошел человека, встал напротив, чуть подавшись вперед. - Как ты себя чувствуешь? - Как я себя чувствую?! – Диб тоже подался вперед, прогнувшись в спине, - ты меня выпотрошил, как свинью, зеленый ублюдок. Я чувствую себя преданным единственным живым организмом во всей Вселенной, кому доверял, кому верил! Я чувствую ненависть к нему, и из-за этого мне еще хуже, потому что я, блять, люблю тебя. Закончив, Диб всхлипнул. Слезы бесконтрольно полились из глаз, но он и не пытался их сдерживать. Жалость к самому себе захлестнула, и он обессилено повис на канатах. Если в какой-то момент речи он хотел прикончить Зима, то теперь Диб не хотел ничего. Зим прищурил оба глаза, внимательно рассматривая человека. Какое-то время он молчал, что-то взвешивая в голове. - Ладно, - медленно проговорил он, возвращаясь за спину, - расценю это как «нормально». За спиной послышался короткий стук клавиш. - Что…что ты делаешь? Зим не ответил. Он сосредоточился на подключении кабелей в свой ПАК. Он знал, что очень сильно рискует, решив программировать напрямую, что противоречило всем протоколам безопасности. Конечно, можно было (и именно так он и должен был поступить) запустить в тестовом режиме через Компьютер, но им двигала недавно возникшая навязчивая идея – подключиться к сознанию Диба. Иркены никогда не подключали себя к живым существам, наверняка среднестатистический представитель его расы даже не задумывался о таком – программа ПАКа не предполагала желания подключиться к другому ПАКу; к устройствам, чтобы быстрее взламывать и кодить - да, к бездушному Мозгу Контроля, чтобы считать информацию – естественно, но не к мыслящему субъекту. Зим сглотнул и оглянулся за плечо. Тонкие кабели выныривали из ПАКа, змеились по полу к спине Диба, прямиком в ПАБД* – так Зим окрестил иссиня-черное позвоночникоподобное устройство с функционалом ПАКа на спине Диба, конечно, с кое-какими правками. У него нет дополнительных паукообразных конечностей и удобных манипуляторов, в нем не спрячешь бластер или коммуникатор – у Зима не было времени создавать настолько сложное устройство, время шло на минуты, но зато ПАБД способен сохранить жизнь в хрупком человеческом теле. - Зим, твою мать, что ты делаешь?! – первым не выдержал тишины Диб. Предчувствуя неладное, он задергался, попытался выдернуть руки из удерживающих запястья браслетов. Иркен прикрыл глаза. Барьеры в ПАКе снялись, и информация побежала по кабелям. Подсознание легко проскользнуло в ПАБД – защиту Диб пока еще не умеет ставить, иркен исправит это, поставив автономную защиту от взлома, но чуть позже, сейчас необходимо проверить общую работоспособность и поискать ошибки. Диб почувствовал уже знакомое щекотание в районе спины, мурашки пробежали от копчика к шее, а затем невидимая рука легла на мозг, игнорируя черепную коробку. Человек замер. Он впервые ощущал чужое присутствие в своей голове, и этот кто-то, не стесняясь, копался в его мозгах, перебирал извилины, словно подбирал комбинации к кубику Рубика, распутывал узлы нейронов, а потом заново их завязывал. На лбу проступил холодный пот от понимания, что ему в прямом эфире взбалтывают мозги и перепрошивают сознание. Ужас набирал обороты и, когда он услышал внутри себя голос Зима, сорвался. Перед тем как вырубиться в третий раз, Диб услышал, как свалилось на пол тело иркена за спиной. Их закоротило.