Период распада

Чтобы открыть глаза, нужно было приложить колоссальное усилие. У Диба не хватало сил. Едва разомкнувшись, веки тут же закрылись, Диб успел рассмотреть только мутные розовые пятна. Он не понимал, где находится, тишина непроницаемым коконом свернулась вокруг него. Он не чувствовал рук и ног, не слышал шума крови, не ощущал биение собственного сердца. Его будто оторвали от тела, лишив всех чувств, оставив парить сознание где-то в невесомости. Но страха не было. Никаких эмоций. Попытавшись напрячь память, Диб обрывочно вспомнил, как вцепился в иркенку. Вывернувшись, он достал лазерный нож из сапога, и, активировав его, махнул наугад. По ругани Милдью, стало понятно – попал. Он обернулся посмотреть. Глубоко рассекающий порез на животе и запеченная кровь по краям подгорелой воспаленной кожи – последнее, что он четко увидел. Иркенка, выпустив механические конечности, кинулась на него. Быстро проигранная битва, и вот он неизвестно где и зачем. Тьма поглотила мысли, и Диб отключился. Он приходил в себя и отключался еще несколько раз. В моменты просветления, Диб вспоминал свое прошлое, детство, как дрался с сестрой за пульт от телевизора, и она поставленным ударом выбила ему челюсть, как впервые спустился в лабораторию отца, он сидел на его коленях, наблюдая за сборкой очередного гениального изобретения. Диб не считал себя чувствительным по отношению к родственникам, но, вспоминая их лица, голоса, понял, что очень скучает. Это была единственная эмоция, за которую он отчаянно цеплялся, раскручивая волчок памяти. В одно из пробуждений Диб осознал свое тело. Это было неожиданно и тяжело, вес тела сдавил сознание, загнал в рамки, обозначил границы. Что-то прохладное касалось кожи, обволакивало каждый дюйм, на носу и щеках ощущалось неприятное давление, вдоль позвоночника покалывало. Диб попытался смахнуть то, что касалось лица, руки отозвались лишь ленивым покачиванием. У него не было контроля. Когда Диб очнулся в следующий раз, глаза открылись сами собой. Некоторое время он расфокусированно смотрел перед собой, пока мозг запоздало пытался сообразить, что происходит, это походило на пробуждение ото сна. Диб снова увидел мутные бледно-розовые пятна, и чем больше он всматривался, тем четче становилась картинка перед глазами. В нескольких дюймах от лица находилось стекло, отделяя его от комнаты, вскоре Диб узнал в ней лабораторию, кажется, она стала больше и предметов в ней прибавилось. Бледно-розовой мутью оказалась жидкость, запертая вместе с ним за стеклом, падающий свет иногда преломлялся, из-за чего по ней плясали пятна. Диб скосил глаза. Судя по тому, что он мог без проблем дышать и до сих пор не захлебнулся, на лице было что-то вроде кислородной маски, именно она неприятно сдавливала щеки. Попытка хотя бы поправить маску провалилась – он все еще не мог двигаться. Нужно подождать, власть над телом медленно возвращалась, возможно, когда он очнется в следующий раз, то сможет двигать пальцами. Так успокаивал себя Диб. Но больше он не терял сознания. Бодрствование затягивалось, ничего не происходило, и скука вытеснила тревожность. Чтобы занять себя, Диб рассматривал происходящее за стеклом, но глаза, привыкшие к жидкости, все еще плохо выхватывали очертания. В лаборатории ошивалось минимум двое иркенов, они иногда передвигались по комнате, иногда замирали за компьютерами, следить за ними быстро надоело. Диб примерно представлял, что происходит. После того, как иркенка его уделала, она, видимо, решила провести все те опыты, о которых любезно намекнула до вмешательства в мозг. И вот он, плавает в колбе, как примечательный образец, как добытый трофей – Диб видел подобное в лаборатории отца, замаринованные в формалине бедняги. Когда-то он сам мечтал о том, как посадит в такую одного конкретного инопланетянина. Сейчас оставалось лишь порадоваться, что не удалось этого сделать, оказывается – это отвратительно. Пускай, Диб не чувствовал страха и ужаса (кажется, его снова накачали чем-то, все возникающие эмоции притуплялись), осознание происходящего вызывало тошноту и опустошение, хотя в этом тоже мог быть виноват наркотик. Иркены уходили из лаборатории, возвращались. Иногда они подходили друг другу, видимо, общались, но чаще всего стояли порознь, уткнувшись в экраны. Могла ли быть среди них Милдью – Диб не мог точно сказать, силуэты расплывались, лишая отличительных черт, даже то, что снующие тени – иркены, он понял только по подсвечиваемым ПАКам. Какие бы эксперименты иркены не проводили, они не приносили дискомфорта. Диб не ощущал вмешательства в сознание, как и не заметил больше приборов на теле. Только легкое и раздражающее покалывание в том месте, где крепился ПАБД. Может быть, его и вовсе больше не было – рассмотреть не получалось, в смазанном отражении Диб видел только свое безучастное лицо. Тогда человек попытался «пообщаться». В прошлый раз ПАБД среагировал на команду, пусть и не осознанную, или это было совпадением, ведь Зим говорил об автономной защите? В любом случае, Диб мысленно потребовал вернуть контроль над конечностями. ПАБД не среагировал. «Если его все-таки сняли, то Зим солгал. Ведь я все еще жив» Злость на Зима – первая сильная эмоция после пробуждения, вспыхнула и быстро потухла, будто ее раздавили. Это показалось странным. Диб снова обратился к своим эмоциям, вспомнил, как раньше они обрывались, вспомнил момент, когда подумал, что Зим покинул Землю навсегда. Похоже, но все равно не так. Диб не мог нащупать разницу, он поднял глаза. Перед колбой стояли два незнакомых иркена – вблизи их было проще рассмотреть. Чуть наклонив головы друг к другу, они переговаривались, их рты открывались и закрывались, а глаза неотрывно следили за человеком. Договорившись о чем-то, один кивнул и отошел к компьютеру. Время шло, но ничего не происходило. Оставшийся у колбы иркен смотрел в глаза, Диб отвечал тем же. Видимо, не дождавшись нужного результата, он отвернулся и отошел к коллеге. Больше они не подходили. Диб продолжил думать о Зиме, но воспоминания не вызывали отклика в его сердце. В конце концов, он уснул. Но даже во сне Диб был заперт в клетке, возведенная не инопланетянами, а собственным разумом. Он обнаружил себя бегущим по стеклянному мосту, под ногами простиралась бездонная пустота, а над головой сияли миллиарды звезд. В любой другой ситуации Диб обязательно бы остался понаблюдать за нарисованной разумом Вселенной, но внутренний голос подсказывал, что останавливаться нельзя. Что-то или кто-то гнался за ним, нагонял с каждым пройденным шагом. Все ближе и ближе. Скрип металла о стекло раздавался совсем рядом. Оно уже за спиной. В тот момент, когда когтистая лапа почти коснулась его плеча, Диб споткнулся. Кувыркнувшись, он растянулся на спине. Преследователь исчез, почему-то Диб был уверен в этом, как и в том, обо что, или скорее кого, он запнулся. В паре метров от него спиной сидел Зим, вся его поза – поджатые колени к груди, сгорбленная спина, плотно прижатые антенки к черепу - говорила о желании занять как можно меньше пространства, о страхе. - Зим? Услышав голос, иркен мелко задрожал. - Зим, что случилось? – Диб коснулся чужого плеча, и Зим повернулся. Пустые глазницы уставились на него, черная кровь стекала по щекам и губам. В ужасе Диб отшатнулся, хотел снова кинуться прочь по стеклянному мосту, когда трехпалые ладони неосторожно схватили за руки, острые когти впились в кожу. - Видишь? – прошипел, захлебываясь черной кровью, Зим. Он настойчиво наступал, оттесняя Диба к краю. - Я…я не понимаю! – Диб пытался вырвать руки из захвата, безуспешно, когти глубже врезались в предплечья, красная кровь потекла ручейками, пачкая перчатки иркена и стекло под ногами. – Мне больно, Зим! - Это твоя вина! – рявкнул Зим и оттолкнул человека от себя. Нога наступила в пустоту и, потеряв равновесие, Диб сорвался вниз. На мосту, протянув испачканные руки вперед, стоял он сам.