***
Холм читает комментарии о том, как же вырос Исак, как изменился, и думает, что он на месте Эвена этого не хотел бы. Он бы подарил ему ещё немного детства. Он видит пост о том, что, скорее всего, эта роль отложила сильный отпечаток на самого Тарьяй Сандвика Му, и ему очень хочется написать ниже: "Это и есть Тарьяй". Как бы этот парень не утверждал, что он даже думать не хочет о взрослении, он для своих семнадцати уже слишком вырос. И в его случае, соединение Исака и Тарьяй прошло по сценарию. Хенрику до хруста в пальцах хотелось спросить после их поцелуя, а входила ли в их планы любовь, но он отмёл эту мысль. Это был Эвак-поцелуй. А Хенрик и Тарьяй — лишь физическая оболочка. Там было легче думать, жить, играть, дышать, пока Тарьяй не подошёл к нему и с серьёзным видом не огласил, что недоволен сценой в бассейне. У их персонажей должно быть больше химии. — Ты понимаешь, что если они не будут вместе, то сдохнут? — Хенрику остаётся только кивать. — Поцелуй меня сегодня так, чтобы мозг сорвало даже у Вселенной. Тарьяй говорит это, усмехаясь, уходит к Марлону, чтобы обсудить, как он устаёт в театре, и что сил не хватает ни на что уже. Хенрику хочется кричать о том, почему он с ним не говорит о жизни вне. Он старается целовать его так, как и просили ранее. Так, как никого и никогда не целовал, но Юлия что-то твердит про "перерыв на пятнадцать минут" и подзывает их к себе, спрашивая всё ли в порядке? Ей, видите ли, кажется, что они сегодня первый раз друг друга увидели. И это, конечно же, совсем не то, что надо. Тарьяй слушает молча, косится в сторону, поджимает левый уголок верхней губы и ничего не говорит после. Этот эпизод они отсняли с горем пополам, и Холм не знает, что делать дальше. Он думает о партнёре по сериалу слишком часто. Непристойно часто. Это выматывает, не оставляет места для вдохновения, и он рад, когда у Эвена и Исака наступает небольшой перерыв. Тарьяй к этому моменту сам измотан так, что скулы стали ещё острее, а круги под глазами крайне удачно вписываются в депрессию его персонажа. Он отыгрывает на "Ура!", вызывая слёзы у всей съёмочной группы своими "влажными" глазами, бледной кожей и этими невероятными заострёнными скулами. Хенрик умолять готов за возможность введения в их сценарий поцелуев в щёку. Желательно чаще. Желательно дольше. Он ловит Тарьяй между комнатами, где происходит съёмка, проводит пальцами по слегка осунувшемуся лицу подростка, заправляя выбившуюся прядку волос за ухо. Сандвик его не понимает (или делает вид, что не понимает), но ничего не говорит. Им сейчас вроде как прелюдию к постельной сцене отыгрывать, так что подросток напряжён даже больше обычного. Хенрик произносит тихое, но уверенное: — Я всё сделаю, как надо. Не нервничай. Он вжимает его в стены, целует в засос, прижимает к себе до такой степени близости, что дышать становится нечем. У него глаза горят, а руки дрожат, когда Тарьяй-Исак скидывает кепку и срывает с себя футболку. Хенрик-Эвен взрывается от вида острых ключиц и хочет знать, все ли кости в этом мальчике такие притягательные. Он целует его везде, не по сценарию, где ничего толком и не прописано. Он целует скулы, губы, подбородок, шею, ключицы, плечи. Он бы целовал дальше, но у них рейтинг 12+, а Тарьяй вне кадра вообще-то всё в тех же джинсах. Хенрик утыкается носом в бёдро, обтянутое тканью, когда слышит громкое: "Стоп! Снято!", — и переводит дыхание. Чувствует пальцы в своих волосах и... Оставьте их сейчас в покое. Тарьяй произносит лишь тихое: "Спасибо", — находит свою футболку и уходит на кухню за водой. Хенрику кажется, что он не напьётся и океаном.***
— Между вами искрит, ребята, — смеётся Марлон, когда Хенрик с Тарьяй на повышенных тонах обсуждают неожиданно появившуюся сцену в отеле. Хенрик на взводе и так с самого утра, потому что на него три раза пролили кофе заспанные посетители, он опоздал на съёмку, где и получил радостное известие о новой сцене. Он ждал Тарьяй ещё минут двадцать, чтобы обрадовать и того тоже. А также обсудить, как они будут это делать. Хенрика, конечно, просветили, что невинных ангелов в этом сериале нет, но они оба натуралы. И не то чтобы секс между двумя парнями сильно отличался, только вот есть одно большое «но» — Тарьяй. Холм прокрутил в голове сотню возможных вариантов, когда Сандвик вплыл в здание школы, где они сегодня снимают. Он тоже опоздал из-за театра, а сейчас попутно решал какой-то вопрос, уткнувшись в телефон и "ругаясь" с Юлией по поводу одежды. Они обычно снимались в том, в чём и приходили. Иногда менялись вещами, потому что того требовал сценарий, иногда просто, потому что: "Тебе это сегодня больше подойдёт". Только сегодня Тарьяй слегка попутал даты, время и место, и его black total look, как сказали бы в Париже, совсем не вписывался в образ персонажа. Юлия уходит собирать образ Исака из того, что найдёт, а Тарьяй лишь невинно улыбается в ответ. Хенрику кажется, что за сцену в отеле его посадят. Он прекрасно знает, что Исак и Тарьяй в плане моды немного на разных полюсах, но чёрная облегающая рубашка в тон таким же джинсам выбивает его из колеи окончательно. Он ведь прижимает к себе это стройное и худое тело каждый эпизод, так что ему физически больно смотреть на чёрного ангела перед собой. Тарьяй наконец-то договаривает по своему мобильному и подходит к нему. Извиняется за опоздание и спрашивает, что у них (персонажей, напоминает себе Хенрик) нового. Холм лишь показывает скрипт к следующей серии, наблюдая за реакцией парня, и по сдвинутым к переносице бровям понимает, что сейчас начнётся ад. — А может сразу порно, а? Что мелочиться-то? — Тарьяй явно недоволен увиденным. Он находит Андем, говоря, что это чересчур, но та непреклонна и уверяет, что сверхсилы от них ничего не требуется. Хенрик пытается заверить Сандвика, что в этой сцене нет ничего страшного, но того словно подменили. — Конечно! Это же ты меня трахать будешь, а не наоборот! — Условно, — Хенрик не понимает, в чём проблема, пока не видит с какой силой Тарьяй сжимает пропечатанные листы. Да он нервничает! — Ты девственник? — его готовы убить взглядом. — В этом плане да. — Хочешь, будешь сверху? — Хенке шутит вообще-то. Да ему и без разницы, если честно, кто и где там будет. Его больше волнует, что эти кто будут совсем без одежды. — Да не в этом дело! — Тарьяй снова взрывается и выливает на Хенрика всё своё плохое настроение, скопленное за неделю. Они ругаются уже минут пятнадцать, и никто не решается им мешать, пока Марлону не надоедает весь этот цирк. Он подкалывает их по поводу летящих искр и удаляется к сценаристам. Действует, как катализатор. — Прости... — Сандвик выдыхается. Запрокидывает голову, закрывая глаза, видимо, успокаиваясь. Хенрик делает то, чего не должен был ни при каких обстоятельствах. Он делает один шаг навстречу, проводит рукой по талии, обнимая, и прижимает к себе. Запускает руку в растрёпанные из-за шапки волосы, утыкается в них носом и говорит только для них: — Успокойся. Им это нужно. Они ведь сдохнут друг без друга, помнишь? Нам это нужно.