«будто бы возле святыни, встань на колени перед станцией Купчино» никого не люблю — петербург
***
Ларин проводит много времени в этом общепите, рассматривая пустые столики и скучающих за стойкой людей (по их диалогам понятно, что они считают себя официантами, чему он искренне удивлен). Вместо привычных практически для всех злачных заведений молодых студентов у пыльного бара громко переговариваются тридцатилетние дамы, весящие примерно под стольник. Идентичный по мерзости внешний вид, включавший в себя яркий макияж и помятую белую рубашку на каждой, не придают женщинам обаяния. Ларин и сам не знает, чего ожидал от купчинской забегаловки. Наверное, салат с помидорами далеко не первой свежести и плохой кофе. Их Ларин получил. Лучше шавермы навернул, если бы ел её. Переводит взгляд с дам на грязное окно. За ним поднимающееся из-за горизонта оранжевое солнце оповещает о наступающем утре. На настенных часах секундная стрелка ровняется с минутной, образовав в итоге прямой отрезок с часовой. — Ровно шесть, дорогие дамы. Подайте мне счёт. Ларин будто издевается сам над собой, стараясь быть слишком вежливым. ты станешь культовой культурной фигурой... В наушниках меж тем по-прежнему «никого не любили».***
Ларин с садистским наслаждением вдыхает дым изредка проезжающих машин. Голову посещает мысль переехать на чёртово Купчино, чтобы гулять так каждое утро и ощущать невероятный прилив сил и вдохновения… Но продолжать идти куда-то вперёд, теребя ткань в карманах пальто вместо клавиатуры, записывая сценарий. Скоро придётся свернуть в кирпичный карман. Ларин чувствует носом едва различимый запах еды. И нутром ощущает решившего перекусить с утра пораньше человека. Ларин наконец заворачивает, в надежде проверить свои догадки. Над открытым окошком, из которого теперь в нос ударяет запах мяса, висит небольшая табличка: «Шаверма». А под ней действительно стоит человек, не отрывающийся от еды. Он даже не замечает Ларина. Тот же улыбается. — Доброе утро. Хованский поднимает глаза. Они мгновенно расширяются, запястье проходит по верхней губе, вытирая соус, слышится тихое сглатывание, лоснящиеся губы приоткрываются. — Доброе. Ларин улыбается ещё шире и шумно выдыхает. Вроде бы прибыл в «столицу шавермы», а видеть здесь Хованского слишком неожиданно. Он даже тут не живет. Наверное. — Приятного аппетита. — Спасибо. Молчание становится сухим. Уголки губ спускаются до состояния вежливой улыбки. Ларин молча кивает и удаляется. Силы ушли, вдохновение тоже. здесь ты станешь пиздецки «счастливым», парень.восемнадцатое декабря, 2016 год