Gallavich mpreg

Дебби случайно сказала Карлу, который проболтался Липу, и скоро все становятся в курсе насколько сильно облажался тогда Йен. Единственная цель всего это — заставить почувствовать муки совести. Способ сработал и Фиона единственная, кто пыталась поддержать его и сказать, что та драка была даже к лучшему, ведь Микки все равно, что раковая опухоль, которая никому не нужна в конечном итоге. Они больше не обсуждали тот инцидент недели две. Однако слова Липа задели Йена и ударили по самому больному, хоть тот и не думал ни о чем таком. — Твой ребенок будет хорошеньким, — ведь Лип совсем не возражал стать чьим-то дядей. Галлагеры часто забывали, что дети не способны что-то исправить в жизни взрослых. Проблема в том, что Йен не чувствовал себя счастливым, ведь теперь даже еда имела какой-то привкус гари. Он проживал день за днем по одному сценарию, продолжая притворяться, что его жизнь не могла быть лучше. У него появилась стабильная работа и неплохой доход. Ему никогда не нужен был ребенок. И Микки не нужен. Может он нуждался в них сейчас, когда в голове все встало на свои места, но он давно упустил шанс. Йен пытался дозвониться, даже пытался навестить, показать, что ему не плевать (ведь он неоднократно повторял это, когда его мысли были будто кисель, странные и тягучие), но номер абонента отключен. Он пробовал больше общаться и знакомится с другими людьми и Колин дал ему эту возможность. Друг с работы познакомил с Тревором. В любой другой вселенной Йен был бы более чем заинтересован, но этот парень меркнул в сравнении с Микки. Хороший, добрый, но совсем не во вкусе Йена. Они сходили на пару свиданий, прежде чем Тревор осознал, что не нравился Йену. Между ними нет искры. Нет огня в самом Йене. Поэтому он решил сделать то, что получалось лучше всего. Он пошел на охоту в клуб. Тревор принял его приглашение, поняв, что они не станут никем больше, чем друзьями, и составил компанию. И возможно все было бы не так плохо, но Тревор слишком часто дотрагивался до него. Но в основном, чтобы сделать какое-то замечание. Йен всегда был болтливым, но теперь кто-то другой выносил ему мозг, а значит, он мог позволить себе согласно кивать, где требовалось и все проходило достаточно легко. Йен танцевал, стряхивая капли пота со лба и позволяя случайным парням потереться о его задницу, получая красноречивые знаки, но им ничего не светит. Разные парни подкатывали к нему, пытаясь соблазнить своей мускулатурой или огненно-красными волосами, длиной члена или задницей. Сегодня ему не нужен секс, он быстро топит где-то в глубине сознания внутреннего монстра. В последнее время он дрочил на единственное фото Микки, что осталось, вспоминая, как прыгала задница парня на его члене, но реальность, а вместе с тем накатывающиеся слезы быстро напоминали, что тот сидел со спущенными до лодыжек штанами на кровати и как подросток девственник. Лип даже однажды застал его и попытался все исправить, поговорить. Это, пожалуй, самый странный момент, который у них был, но Лип слишком умен, чтобы никогда не упоминать об этом. Меньше всего на свете Йен ожидал увидеть в подобном месте Микки. Вокруг шум и все вокруг кислотно-розовое, парни с обнаженными торсами в поисках очередной бесплатной шлюшки. Он не готов увидеть, как Микки флиртовал с каким-то высоким светлым парнем с впечатляющей мускулатурой, Йен не заметил, как врезался в кого-то, пролив свой коктейль на руку и пол. Йен приблизился ближе, ровно настолько, чтобы как следует рассмотреть мистера Калифорнию, который оказал еще более мощным, а не коротышкой. Микки выглядел намного лучше, чем тогда и более живее. Набрал вес, губы красные от укусов, а лицо слегка покраснело от жары. Или может быть возбуждения, нет никаких сомнений, что Микки заинтересован в более близком общении с этим блондинчиком. Йен боролся с собственной ревность долгие две минуты, прежде чем сбежать. К утру он оказался пьяным в хлам, сидящим в зачуханном баре рядом с Тревором, который не мог держать уже руки при себе, но разве это имело сейчас значение? Микки там все равно прибегал к услугам чужих членов. Ревность вновь подняла свою уродливую голову, даже если права ревновать у Йена давно не было. Он был единственным, кто настаивал на расставании, кто отказывался признавать наличие у себя болезни, тот, кто в конечном итоге убил их ребенка. Он может списывать все на биполярное расстройство, но это не отменяло того факта, что некоторые вещи которые он сотворил невозможно было простить. Ему казалось, что станет лучше, не будь рядом Микки. Но Йен как всегда остался в дураках, ведь кажется Микки могло быть лучше без Йена. Это не остановило его от того, что тот привел Тревора к дому Микки, размышляя всерьез над тем, чтобы поорать пьяным под его окном. Йен даже не уверен, находился ли Микки внутри или может мистер Калифорния составлял ему компанию. Его встретила Мэнди с бейсбольной битой в руках, не желающая подпускать ближе. Тревор быстро сдался, пока Йен пытался договориться со своей бывшей подругой. Однако все что он получает — удар битой по животу, ну хотя бы она не переломала ему ноги. Ему пришлось взять больничный на следующий день и выслушивать причитания Фионы об ответственности. Ему так много хотелось ей сказать в ответ, но Йен просто смотрел, вспоминая все косяки старшей сестры. Он не оправдывался, почему решил напиться в стельку, и почему вдруг оказался рядом с домом Микки и объяснять причины своих поступков. Иногда ему казалось, что Фиона винила Микки в том, что у Йена появилось биполярное расстройство. Но оно всегда, как бомба с замедленным механизмом, была впечатана в его генную структуру, была в крови, но Фиона пыталась убедить, что связь с Микки привела ко всему этому хаосу. С чего бы этому быть правдой? Все дело в любви? А может в том, что Микки продолжал заботится о Йене, когда тот изменял ему с другими и отравлял окружающим жизнь? Йен пытался понять ее логику, в которой нет никакого смысла. Когда он смотрел в большие карие глаза Фионы, то пришел к выводу, что та не очень то, хотела ему счастья. Ее жизнь более или менее пришла в порядок, и вероятно теперь ей трудно наблюдать, как жизни других становятся лучше и они исправляют ошибки прошлого. Она прошла путь длиною в милю, так и оставшись нерешительно девочкой, делавшей неверный выбор, ну, а Йену просто не стоило обрекать себя на одиночество, лишь только потому, что ей трудно быть с кем-то больше чем пару недель или месяцев. Йен не собирался ни в чем ее обвинять, Фиона — старшая сестра и он любил ее, даже когда она обливала грязью любовь всей его жизни. Дерьмо. Йен постоянно заглядывал в тот стремный розовый бар. Приходил в одиночестве, ведь Тревор наконец-то признал, что у них ничего не выйдет и поэтому отказался продолжать тусоваться вместе. Это дало Йену чуть больше свободы, теперь он мог наблюдать, как Микки соблазнял парня, после очередного мачо, меня один член на другой. Возможно, Йен накручивал себя, ведь он никогда не видел продолжения, обычное заигрывание возле барной стойки, однако его фантазии ничего не стоило быстро дорисовать продолжение вечера. В его мыслях раз за разом прокручивались все эти образы, окончательно добивая. Йен перестал прятаться, но все равно не хотел бросаться в глаза. Или может быть просто хотел остаться незамеченным. Ведь в любом случае ему больно наблюдать за происходящим. Он был единственным парнем, который был у Микки, и сейчас Микки был тем единственным, кто по-настоящему интересовал Йена в этом баре полным народу, вот только как-то так получилось, что Милковича наоборот меньше всего интересовал Йен. Йен нехотя признал, что следил потому что жутко ревновал и бесился, неожиданно почуяв беспокойство за бывшего. Мик всегда мог здраво оценить ситуацию и избежать опасности. Иногда, в последнюю минуту Йен себя отговаривал, прежде чем покинуть бар следом за Микки, уходящим с очередным ебучим хахалем. Некоторые парни просто затаскивали Микки в подворотню, и Йен мог назвать подобное особым видом мазохизма. Йен как чертов вуайерист видел все. Он чувствовал, что обязан присматривать за Микки, когда тот выбрал себе очередного парня не старше восемнадцати и повел его в ту же подворотню. Йен застал их в темном переулке, когда Мик стоял со спущенными брюками на коленях. Он сопротивлялся, пока парень пытался прижать его к стене. Йен догадался, что тот пытался изнасиловать Микки. Он не думал дважды, просто подбежал и ударил несостоявшегося насильника, прежде чем пацан успел замахнуться на Микки. Придурок свалил слишком быстро и Йен уверен, что задел по самому больному месту. Микки быстро оделся и достал сигарету, напряженно глядя на Йена. — Ты наконец-то получил свой шанс, да? Следил за мной неделями. — Я… я не хочу, чтобы ты пострадал. — Никто не сможет мне причинить большей боли, после тебя, — ответил Микки, но после протянул Йену сигареты. — Пойдем хоть поедим. Они нашли круглосуточную закусочную и заказали два калорийных гамбургера, которые не самые огромные, что Йен видел, но определенно самые вкусные. Ничего не может быть лучше после драки вкусно поесть или быть может, все дело в голубых глазах Микки, которые смотрели прямо на него, пока они ели. Микки заказал клубничный молочный коктейль и Йен неверяще смотрел, как тот пьет безалкогольный напиток. После Йен решил проводить Микки до дома. Им пришлось бы ждать автобус или взять такси, но оба парня оказались совершенно не против ночной прогулки. Йен взял Микки за руку и их пальцы привычно переплелись. Йен действительно собирался уйти, на самом деле на улице заметно похолодало, да и Микки оказался таким теплым, когда они поцеловались перед домом. Может поэтому он так страстно целовал парня, наслаждаясь вкусом клубники и самим Микки. Они тихо пробрались в дом, стараясь как можно меньше шуметь и не разбудить других представителей семейства Милковичей. Йен позволил себе облизать и оставить яркий засос на ключице, шее и плече Микки. Прежде им не приходилось использовать презервативы, но теперь подобная беспечность казалась глупой. И несмотря на то, что Йен в своем уме, но все равно вошел внутрь любовника без какой-либо защиты. Нет ничего лучше, чем оказаться рядом с тем, кого по-настоящему любишь, наслаждаться близостью и тем, что ничто не разделяло их. Микки вздохнул и простонал, приоткрыв рот, пока его тело томилось от наслаждения. Изголовье кровати ударялось о стену с каждым сильным толчком бедер Йена. Он хотел, чтобы Микки запомнил этот момент, вспоминал, насколько охуенным и совершенным все было этой ночью. Йен мог различить громкий стук их сердец, что с такой скоростью гнало кровь по артериям, так что вот-вот закружится голова. Микки крепко обхватил его член внутри, так что оргазм оказался настолько оглушающим для Йена; он максимально глубоко засадил Микки. Так глубоко, насколько вообще возможно. Спустя три недели Микки ворвался в его комнату, швырнув в лицо кусок белого пластика. Йен слега растерян, прежде чем разглядеть на полу что это обычный тест на беременность. Никаких больше объяснений не нужно, трясущейся рукой Йен поднял с пола тест, до конца не веря. — П… положительный? — заикаясь спросил Йен, пока Микки напряженно смотрел на него. — Я бы сказал чертовски негативный. Мы всего один раз трахнулись и ты снова меня обрюхатил? Да пошел ты нахуй, Галлагер! — Наш малыш, — завороженно прошептал Йен, глядя на совершенно плоский живот Микки. Его ребенок был внутри. Ему захотелось кричать от волнения. — Нет. Никакого ребенка. Мне нужны деньги на аборт. Или ты собираешься это сделать старым хорошо проверенным способом? — фыркнул Микки. Йен вздрогнул, прежде чем взглянуть в глаза парня, почувствовав дикий страх. — Никогда. Никогда, слышишь, Мик. Дай мне всего один шанс, пожалуйста, одну попытку, — умолял Йен. Все, что он мог — просить прощения ради возможности завести настоящую семью. — Ты уйдешь. Обязательно однажды покинешь меня, — тихо произнес Микки и с ужасом наблюдал, как Йен подполз к нему ближе на коленях, будто провинился и его оставили на второй год. — Я скорее умру, чем пострадаешь ты или наш ребенок. Йен знал, что ничто не сможет вернуть им ребенка, которого они потеряли. Он понимал, что Микки до сих пор переживал и оплакивал того малыша. Но это единственный шанс исправить их жизни, и Йен собирался бороться за него. Он собирался полностью проявить себя.