Gallavich mpreg

Мэнди не против компании Тревора, что вовсе не значит, что он ей нравится. Да, он странный, слишком эмоциональный на ее вкус, и от него трудно получить прямой ответ без каких-либо уловок. Но Йен всюду таскает своего парня, даже приводит на их совместные посиделки, и она бы предпочла компанию из одного Йена, но пусть будет Йен и Тревор. Даже если она не уверена, нравится ли ей этот парень. Нет, это не ложь. Может Тревор неплох, но что-то в нем заставляет ее злиться. Может быть все дело в том, что Йену в отличие от нее удалось найти себе достойную, весьма перспективную работу, пока она трахается с безымянными мудаками за деньги, или, может быть, все дело в большом рыжем парне, который несмотря на всю херню, привлекает удачу. Размышлять об этом дальше нет смысла, Мэнди не помнит, когда в последний раз чувствовала себя такой уставшей, нервной и слегка раздосадованной, точно тот же спектр эмоций, когда она искренне полагала, что Лип мог полюбить ее (хотя в глубине души, она подозревала, что это не так). — Поэтому я решил, что мы бы могли устроить вечеринку у тебя дома, ведь насколько я помню, твой сосед съехал, — несколько неуверенно проложил Йен, вытаскивая Менди из раздумий. — Нет. Я занята. — В прошлую нашу беседу, ты сказала, что у тебя будет выходной. — Верно. Ты, конечно, прав. Но я слишком устала, вдобавок у меня накопились неотложные дела. — Хочешь сказать, что слишком вымоталась для посиделок? Ты, серьезно? Я же не предлагаю устраивать дикую оргию, а всего то пригласить пару своих друзей с работы. Йен внимательно следит за ее реакцией своими голубо-зелеными глазами, и Мэнди чисто физически не может ему сказать «Нет», даже если ей стоит это сделать. Она ведь со всем разберется. Мэнди ведь всегда находит выход из любой ситуации. — Прекрасно, но ты покупаешь все для вечеринки. — Не проблема! Ее друг вновь начинает пустую болтовню о людях, которых следовало бы пригласить, но Мэнди плохо представляет его коллег по работе. Конечно, Йен больше не спит ни с кем с работы. Хотя, в отношении Рыжика никогда нельзя знать наверняка, какая задница, или член ему приглянулись, мог ли тот как раньше обманывать своего парня, трахаясь с кем-то на стороне, прикрываясь собственными заскоками. Менди кидает взгляд в сторону Тревора, заставляя подавить внутри этот нехороший беззвучный смех. Это вовсе не так сложно, ей ничего не стоит провести эту вечеринку. Просто ей нужно… немного прибраться. Или запереть какую-то из комнат, пускай они будут тусоваться в гостиной, которая достаточно большая, даже для двадцати человек, плевать, что некоторым придется простоять весь вечер на ногах. Или они бы могли устроиться на полу, вряд ли кто-то будет весь вечер сидеть на стульях, даже если она заранее расставит их по комнате. В этом не должно быть ничего сложного или неправильного, однако разве это не должно ее чуть-чуть радовать. Ей все равно нечем себя занять. Йен снова звонит ей, напоминая, что завезет ей некоторые вещи для вечеринки, не уточнив в какой момент точно явится, что заставляет ее всерьез беспокоится. Когда она открывает дверь, то отчетливо слышит голоса на кухне, а сердце вопреки всему стучит слишком учащенно, так что она не в состоянии разобрать ни одного сказанного слова. Мэнди слишком спокойно, для внутреннего ее состояния, держит наготове бейсбольную биту и готова ударить ей по голове Йена, надеясь на лучшее. Может быть, тот отделается небольшой амнезией, которой будет достаточно, чтобы забыть последние полчаса или события дня. Позже до нее доходит, что такое поведение могло бы положить конец их дружбе. Хотя… — Я не сразу понял кто это, я подумал, что ты могла вызвать службу доставки, — пояснил Микки, когда она вошла на кухню, готовясь к самому худшему исходу. Тревор вручает ей большую кружку с травяным чаем. — Йен попросил меня закинуть тебе эти пакеты, похоже его снова задержали на работе. Здесь немного выпивки и фруктов. — Надувные шары? Пять видов? Нет, никаких гребанных шаров в моей квартире, — недовольно фыркает Мэнди. — Но… — Моя квартира, мои правила, так что никаких воздушных шаров. — Тебе следует прислушиваться к ней, в гневе она ужасна, — ухмыляется Микки, глядя на сестру; Мэнди недовольно хмыкает. Чертовски верное замечание. — Микки впустил меня. Я сразу узнал, благодаря снимкам, ну ты поняла. — Так что именно вы здесь делали? Кажется ничего на кухне не разгромлено, но сказать наверняка нельзя, может они смогли подружиться или все дело в том, что Микки стал слишком нерасторопным и не мог быть столь же ловок, как раньше. — Я пытался убедить его, что ему следует рассказать Йену о ребенке, но Микки оказался тем еще упрямцем, — так, похоже, теперь пришла очередь Мэнди фыркнуть, ведь фраза «тем еще упрямцем», даже наполовину не раскрывала истинной натуры ее братца. — Это отстойно узнать, что твой парень почти год назад изменил тебе со своим бывшим, или мне следует сказать, с любовью всей его жизни? Нет, это не вина Микки, ведь в конце концов, он один на один с «этой» проблемой. Хотя сомневаюсь, что ребенок может быть проблемой, ну, вы поняли. Я просто хочу сказать, что очень трудно быть родителем-одиночкой. Тревор начинает немного разглагольствовать на эту тему, так что Мэнди может с уверенностью сказать, что это определенно одна из болезненных для него точек, но ей плевать на его чувства. — Заткнись уже, у него есть я и уверяю, я стану заботиться об этом малыше лучше, чем Йен, поэтому не говори, что мой брат одинок, и если ты вдруг решишь проболтаться Йену, я пошлю за тобой одного из своих старших братьев. Ты хоть знаешь, что они способны сотворить с тобой? Они могут неплохо отделать тебя, так что ты не сможешь больше заговорить. Понял? - спросила она по-русски. — Так, я не совсем разобрал последнее слово? Что оно значит? — Я ведь просила, черт, почему именно сейчас? — Да, конечно. Теперь я понимаю, почему ты не хотела, чтобы вечеринка была здесь, у тебя? — Мэнди просто не знает, куда меня спрятать. Я не могу вернуться в наш родной дом, да и друзей у меня особо нет. — Я ведь могу помочь тебе. Ты можешь пожить у моего друга, он как раз на время уехал из города. — И с какой стати мы должны доверять тебе? — Я не такой плохой, и я думаю, что у каждого есть право выбора. Если хочешь, можешь сделать все на своих условиях. Собираешься сообщить кому-то о том, что ждешь ребенка? Поступай как хочешь, в любом случае это не мой выбор. Они все же принимают предложение Тревора, потому что так будет проще для всех. Иногда слишком трудно быть Милковичем, ведь разглядеть верных новых друзей слишком трудно, когда ты воспитан так, что доверять можно лишь членам семьи. И пусть они до конца не доверяют Тревору, но Мэнди дает слово, что все будет хорошо. Даже если ей придется воспользоваться бейсбольной битой, пытаясь остановить Йена. Микки не жалуется на беременность, ну, он вообще мало о чем говорит, но Мэнди знает, что у ее брата бывали времена и похуже. Поэтому она всегда старается быть рядом и вместе с ним подскакивает по ночам, когда его в очередной раз рвет, ведь так называемая естественная «утренняя тошнота» не проходит ни днем, ни ночью. Она замечает насколько тот разбит и раздосадован, однако не понимает, почему он не винит ни в чем Йена. Было время, когда Мэнди не замечала очевидных вещей и слепо принимала сторону Йена, никогда не желая разбираться в поведении Микки, и в их отношениях, но теперь все иначе. Если Йен заранее знал, что ему придется оставить его у границы, так какого черта, он не остановил Микки и позволил всему этому произойти. Ему стоило бы понять, что у ее брата не будет доступа к нормальному врачу и уж точно никто не позволит сделать тому аборт в тюрьме. В зачатии принимали участие оба, но после страстного «танго», за последствия будет отвечать лишь Микки. Она бы так не смогла. Если бы она знала, то оплатила бы все расходы, даже гребанный аборт Мика, но тот просто не собирался ничего предпринимать. Прежде она не сталкивалась с этой стороной своего брата, и отчасти именно эта странная стойкость и уверенность заставляет ее гордится им. И пусть она ненавидит свою работу, секс со случайными парнями, которые думают, что могут приказывать ей, после того, как их член побывал в ее киске, да, она будет продолжать так "работать", просто ради призрачного осознания того, что ее племянник или племянница получат хоть какую-то частичку благополучной жизни. Пусках хотя бы у одного из Милковичей будет достойная жизнь. У них все распланировано. Мэнди нашла акушерку, которая может принять на дому роды и не спрашивает ни о чем, в том числе, о подробностях побега. По сути, та специализируется на оказании услуг тем, кто по каким-либо причинам не может обратиться в больницу. У нее на самом деле достаточно опыта, ведь та давно работает в городской больнице, но лишь изредка берет на себя роль мстителя, вот только вместо суперского костюма и маски, у нее латексные перчатки и капельница. Но поскольку они родились Милковичами, все как обычно катится к черту. Мэнди провожает брата до квартиры друга Тревора и в этом нет ничего странного, кроме, разве что Йена, который прячется в тени, и готовый в любой момент выскочить к Микки. Вечеринка начинается без заминок, и все идет неплохо, даже если спустя час, Мэнди не знает никого из собравшихся, кроме разве что Йена и Тревора, но это вряд ли будет для нее проблемой. Она старается не пить, потому что ей предстоит в целости и сохранности привезти домой Микки, когда все гости разойдутся. Мик звонит около полуночи, и судя по его голосу, ему не очень хорошо. Он торопливо объясняет, что пытался дозвониться до акушерки, но та не отвечала, а воды отошли минут десять назад. Мэнди в панике тоже набирает номер акушерки. Но сегодня чертов выходной,а у них в запасе должен был быть еще один месяц, а на подобный случай у них не было второго плана. Они отдали последние деньги той женщине, ведь найти среди отбросов хорошую акушерку, практически невозможно. Мэнди чувствует, как в жилах от ужаса стынет крови, пока с ужасом не осознает, что Микки может умереть, если она ничего не предпримет. В ее квартире полно медиков, но доверить им делать их профессиональный долг , она не может и вряд ли кто-то из них будет молчать. Здесь был только один человек, которого стоило бы попросить, но в таком случае Мик ее убьет… так с этим, она может разобраться позже. — Мне нужно, чтобы вы всех выпроводили, а потом просто пошли со мной, идет? У тебя есть какое-нибудь мед оборудование в машине? — спрашивает она больше у Йена, в то время как Тревор напряженно наблюдает за ними. — Да мы можем, но в чем дело? — Я объясню позже. Йен сообщает всем, что кое-что произошло и ему срочно нужно к семье, и Мэнди тоже надо уходить, так что вечеринка официально закончена. Кто-то громко возмущается, но Мэнди просто выталкивает его из квартиры. Требуется пятнадцать минут, чтобы освободить квартиру и хоть немного прибраться, и еще столько же, чтобы добраться до место пребывания Микки. Девушка больше ничего не говорить, потому что ее решительных действий будет достаточно. И это так. Мик оставил дверь незапертой, так что проблем войти внутрь не оказалось. В квартире слишком темно, разве что только тусклый свет из ванной, дает понять, куда идти. Ее брат обнаруживается лежащим практически голым в большой ванне; всюду кровь. Мэнди прикрывает глаза, делая серию вдохов, затем вновь пытается оценить ситуацию. Все ведь не так плохо, как кажется на первый взгляд, она видела вещи похуже, живя под одной крышей с Терри, а здесь просто ее любимый брат, которому больно из-за того, что вот-вот на свет выйдет ее племянница. Или племянник, но Мэнди хотелось бы именно племянницу. Краем глаза, девушка подмечает, что Йен замирает рядом с ней, прежде чем уверенно вымыть руки и приблизиться к Микки. — Что он здесь делает? — сквозь плотно сжатые зубы, спрашивает Микки. Толи все дело в гневе или адской боли. Возможно все вместе. — Я не могла позвать кого-то другого, — извиняясь, бормочет она. Микки пытается отпихнуть руки Йена, когда тот раздвигает ему ноги, но разум побеждает и он сам старается помочь. Шесть часов спустя Мэнди разглядывает своего брата, держащего на руках крошечного младенца. Маленькая девочка, громко кричала, являясь на свет, и объявляя всему миру, что она, наконец, родилась и вполне себе здорова. Микки же напротив, выглядит так, будто вся кровь вытекла, и сам он слишком бледен и будто постарел лет на десять, не меньше, но при этом в глазах ничем не прикрытое счастье. Мэнди теперь просто обязана помочь ему растить дочь, да и потом она даже не помнит, когда в последний раз видела у него такую улыбку. Кажется года два тому назад. — Ему нужно сделать переливание, — уверенно заявляет Йен, пытаясь смыть кровь с локтей. — Мы обязаны отвести его в больницу. — Никаких больниц, я никуда не поеду. — Ты ведь умрешь, идиот! — Мне, блядь, все равно, — Микки лишь на секунду переводит взгляд на рыжего, прежде чем с упреком глянуть на Мэнди. — Ее зовут Анабелла. Пообещай, что позаботишься о ней? Есть пара кредиток в коробке, а под кроватью ты найдешь пин-код. Трать деньги с умом, хорошо? — Ты заранее все распланировал? — спрашивает с места Тревор. — Нет, я…. я хотел покинуть страну с Анной и Мэндс и вернуться обратно в Мексику. Я хотел лучшей жизни для дочери, и я… Я беглец, а она не заслужила той жизни, которая ожидает ее здесь, если власти найдут меня. Мэнди даже станет немного легче, только посмотри на эту кроху. — Я давно заметила твои заметки на испанском, и тайком брала их, и честно я сомневалась, что ты вернешься с ребенком обратно туда. Но если ты так решил, я бы действительно хотела поехать с тобой, — признается Мэнди. — Что за хрень, Мэдс, твоя жизнь здесь. Просто спроси Галлагера и он это подтвердит. — Нет, здесь у меня ничего нет, Микки. Я девушка с экскорта, конечно, для кого-то это звучит заманчиво, но однажды один из этих богачей вспылит, и я закончу свою жизнь, как любая дешевая шлюха, которая оказалась не в том месте и не с тем клиентом. Знаешь, я даже нашла покупателя для квартиры. И я не хочу одна заботится об Анне, я хочу, чтобы ты всегда был рядом с ней, — она сжимает его плечо достаточно крепко, так что возможно останутся синяки. — Я украду немного крови из больницы. На самом деле это будет даже проще, никто не догадается, что я там был. Я возьму с собой Тревора, Мэнди, позаботься пока о Микки в мое отсутствие. Всю поездку до больницы они молчат, стащить кровь оказывается до смешного просто, Йен бы даже поглумился на этот счет и разнес местную службу безопасности, если бы его мысли не были полностью охвачены Микки, который мог умереть, если что-то внезапно пойдет не так. Не исключено, что тот мог умереть даже после переливания. Йен не помнит, чтобы видел столько крови при родах. — Ты ведь догадываешься, что это твой ребенок, не так ли? — осторожно спрашивает Тревор. Он держит в руках медицинский холодильник для транспортировки крови, и неотрывно смотрит на дорогу. — Я… вероятность такая ведь есть. — Нет, ложь. Ты ведь изменял мне, заделал ребенка и вернулся, притворившись, что ничего не было, и со спокойной совестью прыгнул обратно в мою кровать. Йен не хотел позволять себе думать, давать надежду, что он мог оказаться отцом, на это все просто не было времени. У него появилась дочь, черт. Идеальная маленькая девочка, которая унаследовала аккуратный нос Микки и такие же черные волосы. — Ты должен был мне сказать. Знаешь, теперь это многое объясняет, в том числе, твою внезапную тягу к испанскому языку. Ты стал брать по три занятия в неделю, верно? Ох, блядь, да у тебя был тайный план, и ты до последнего его скрывал от меня. Так, что еще мне следует узнать? — Я могу стать врачом неотложки в Мексики, и у меня есть все документы на руках, чтобы официально переехать туда. — Ты просто нечто. Я то действительно думал, что мы были счастливы. — Ты всегда видел лишь то, что хотел. Не говоря о том, что ты заставляешь меня быть нижним, вечно просишь, чтобы все было по-твоему, управляешь моей жизнью, думаешь меня такое положение всегда устраивало? — Это все о чем ты переживал? Господи, Йен. Разговор внезапно сходит на нет, так что Йен чувствует некоторое облегчение. Честность - это ведь неплохо. — Я рад, что это он, — внезапно произносит Тревор, когда Йен выключает двигатель. — Я всегда опасался, что ты изменишь мне с «настоящим» парнем, или того, что твоя семья будет подталкивать тебя к разрыву, по крайней мере, я знаю, что ты мне не измерял, потому что хотел ощутить настоящий член. Но первая любовь, разве я могу ей противостоять? Йен знает, что Тревор не ждет от него ответов, поэтому они молча поднимаются по лестнице. Он находит Мэнди, убаюкивающей Анну, пока Микки спит, его грудь слегка поднимается. Похоже, требуется чуть больше уверенность, пока дрожащими руками Йен пытается нащупать вену.В конце концов, Тревор делает это за него. Они используют длинный светильник в качестве стойки реторты для мешка с кровью. После Йен просит Мэнди, подержать Анну, и требуются доли секунды, прежде чем та аккуратно передает малышку. Его дочь — самый красивый ребенок, которого он когда-либо видел. Йен даже не осознает, когда начинает плакать, пока пара слезинок на падает на лицо Анна и та непонимающе моргает, глядя на него. После заливается ревом. Реабилитация Микки занимает чуть больше месяца, требуется достаточно много сил, чтобы снова повторить тот же путь в Мексику. Йен периодически заходит к ним в гости, но они теперь практически не разговаривают. Никто не запрещает ему заботится об Анне, но Микки практически сразу замыкается, стоит только Йену переступить порог квартиры. Ведь в любом случае Микки свободен и у него полно времени обдумать все, особенно какой станет его жизнь. Однажды Мэнди говорит. — Нам нужно съехать через неделю, новый владелец квартиры собирается въехать в нее. И в этот момент Йен сообщает, что намерен уезжать вместе с ними. Братья и единственная сестра Микки, стараются не вмешиваться, но по очереди просят отступить, но Йен как никогда уперт и не собирается так просто отпускать Аннабель. — Делай что хочешь, — внезапно соглашается Микки. Йен сообщает о своем решении семье и Фиона даже угрожает вызвать полицию. Лип, впервые на его памяти принимает его сторону и напоминает Фионе, что она последняя, кому следует осуждать чужой выбор. После Лип отдает Йену все имеющиеся у него деньги и искренне желает удачи. Йен пытается пояснить, что ему не нужны деньги, но потом вспоминает, что это единственный способ Липа, дать понять, что он любит и заботится о нем. Пусть даже сумма не такая большая и это по сути вся имеющаяся наличность Липа. Йен старается правильно упаковать сумки, собрать все документы вместе, взять несколько бутылок воды и приличный запас таблеток, мысленно молясь, чтобы Милковичи не стартовали без него. Мэнди дала ему слово, что они дождутся, но Йен по своему опыту знал, что слова значат не так много, особенно если они помогут добиться тебе желаемого. В три часа ночи, он добирается до места встречи и до конца не верит своим глазам, что черный микроавтобус действительно дожидается именно его. Так они отправляются в путь. Йен практически сразу узнает маршрут, ведь они движутся по тому же курсы, что и почти год тому назад, когда Микки только сбежал из тюрьмы. Чувство вины накрывает его с головой, но Микки, кажется, даже не смотрит в его сторону. На этот раз дорога занимает чуть больше времени, ведь из-за внезапных приступов боли Микки, им приходится делать частые перерывы. Йен старается не смотреть, как его бывший кормит Анну, ведь подсознательно осознает, что пока не заслуживает права быть здесь. Еще нет. Так они едут по очереди, сменяя друг друга каждые пару часов, и когда наступает очередь Микки прикорнуть на заднем сиденье, а Мэнди сесть за руль, то сон приходит к нему не сразу. — Покажи мне наши документы, — тихо просит Микки у Мэнди. — Что это черт возьми? Михайло и Аманда Балик? Почему ты оставила наши настоящие данные? — Никто не знает о Польше. Кроме разве того, что мы там родились, но мы якобы долгое время жили в Канаде, а здесь у меня есть все необходимое. Свидетельство о рождении, паспорта, я даже прикупила тебе аттестат. — Сучка, — с любовью произносит Микки. После толчка Мэнди шепчет: — Так все же, что ты собираешься делать с Йеном? — Не переживай, он сбежит еще на границе. — Да, я полагаю, — соглашается Мэнди и Йен не знает, чего ему хочется больше: расплакаться или блевануть от напряжения.