Gallavich mpreg

Когда Йен начинает намекать, что, возможно, ему стоит прекратить принимать лекарства, Микки далеко не удивлен. Разочарован? Скорее да. Но не удивлен. Его парень всегда думает, что на этот раз все будет иначе, но Микки знает, что парень просто надеется, что его расстройство само по себе исчезнет. Обычно Йен достаточно умен и остается дома рядом с ним. После сожалеет, что не взвесил все, но все равно поступает так, как хочет. Но на этот раз все пошло наперекосяк. Микки устал от бредовых рассуждений Йена, и не стесняется сказать ему об этом. Его парень всегда повторяет, что честность важна в отношениях, поэтому Микки решает быть правильным парнем. Естественно получается очень некрасиво, и Йен уходит из квартиры без пальто или хотя бы бумажника. Никаких лекарств тоже при себе не имея. Он ушел четыре дня назад. Йен возвращается на пятый день, заползает в их постель ранним утро, где-то в пять утра, за два часа до того, как Микки должен был встать на работу. От него пахнет выпивкой, сигаретами и мальчиками. Микки знает, что, если бы он поцеловал Йена сейчас, то почувствовал привкус члена другого мужчины. Поэтому он дергается, когда Йен пытается прижать их губы друг к другу. — Прости, детка, я облажался. — Сколько было парней? — Мик… — Скольких ты трахнул? — Только одного, — нехотя признается Галлагер, прежде чем добавить, — и я позволил еще одному взять меня. Потом Йен начинает плакать, но Микки находит это отвратительным. Он поднимается, игнорируя тихие всхлипы Йена, берет свою спортивную сумку. Прямо перед тем, как уйти, он поворачивается к своему парню и выплевывает: — Прими свои лекарства сегодня, сука. Затем он ушел, чтобы как следует попотеть и выкинуть все лишние мысли. Как ни странно, оказывается, что никакое количество поднятых вверх гирь не может до конца снять боль. К тому времени, как он добирается до гаража, каждая мышца в его теле гудит, но его мысли будто в тумане. Позже он идет выпить с парнями с работы. Они расходятся в полночь, и он тоже. Но в отличие от остальных, он не идет домой. Он направляется в другой бар, и тот расположен немного ближе к его квартире, поэтому он частенько там бывает. Ну достаточно часто, чтобы знать имена барменов. Тобиас подает ему первый стакан виски. — Это за мой счет. Не хочу говорить очевидность, но ты выглядишь так, как будто тебе это действительно необходимо. — Не могу этого отрицать, — признается Микки. Он даже, будучи подростком, не прибегал к общению с барменом и не признавал, что у него могли быть какие-то проблемы. Но сегодня, ему проще излить душу незнакомцу, чем огрызаться. Они болтают, Микки выпивает и выбалтывает намного больше чем планировал, а с каждой стопкой Тобиас в его глазах становится все более привлекательным. Не совсем честно, он видел заинтересованностью у парня с самого начала, но предпочитал игнорировать, как и любого другого красавчика, что появлялся на горизонте. Но сейчас он пьян, и острые скулы Тобиаса, серые глаза и остроумный взгляд, заставляет чувствовать жар внизу. На личике бармена нет чертовых веснушек, его волосы слишком светлые, будто высветленные, и когда тот улыбается на щеках ямочки. Микки хочется дотронуться до них, но Тобиаса веселит происходящее еще больше. — Мне лучше остановится, ты пьян, — вздыхает бармен. — Лучше да. Но если я еще не блюю, значит до окончательной стадии опьянения еще далеко. Тобиас ухмыляется, а остальное уже часть вполне понятной истории. Микки просыпается в странной кровати, окруженной еще более странными вещами, в комнате с бледно-оранжевыми стенами. Он не может вспомнить всего, но прекрасно осознает, что именно произошло этой ночью. И даже если бы он этого не делал, то синяки и засосы говорили, нет просто кричали об этом. Они трахались, по крайней мере дважды и это факт; Тобиас был действительно хорош. Микки не ожидал подобного, в его представлении их ожидал какой-то пьяный, неутешительно быстрый перепихон. Но этой ночью они оба получили удовольствие. Ему хотелось продемонстрировать свои хорошо отточенные навыки в технике глубокого минета, а Тобиас отплатил ему не менее крышесностным риммингом, прежде чем просто тупо отъебать. Он лежит в постели незнакомца, ожидая, когда наступит момент раскаянья. Вместо этого его мозг напоминает ему о том, что сделал накануне Йен, и выборе, который тот предпочел сделать. — Я приготовил завтрак. Не думай, что я влюблен или типа того, но ты позавтракаешь в постели, потому что я уже приготовил, а ты выглядишь так, будто не хочешь никуда вставать. И как хороший парень, я могу позволить себе побаловать кого-то, — подмигивает бармен, будто герой интернет ролика, и это немного смешно. — Да, хорошо. — Можешь остаться здесь, если хочешь. На одну или четыре ночи. Я догадываюсь, что что-то случилось, ну ты прежде заявлялся с высоким рыжим парнем. Вы плохо расстались? — Мы не расставались, хотя, наверное, уже давно должны. Тобиас помогает ему сесть и протягивает поднос с большим количеством еды на нем. Есть блинчики, яичница-болтунья, хрустящий бекон, свежая клубника и чашка крепкого кофе, и при виде всего этого, рот Микки наполняется слюнями. — Ты можешь есть и говорить? — интересуется Тобиас, воруя клубнику и кусочек бекона, в который обертывает ягоды. Какая гадость. Он никогда никому об этом не рассказывал. Никогда не думал, что кто-то будет настолько заботится, чтобы слушать Микки. Может быть, если бы его мама была жива, то она была бы той, с кем он мог поговорить по душам. Но она мертва, и единственный человек, который когда-либо спрашивал о его чувствах, это этот вот случайный трах с такими яркими светлыми волосами, что глаза Микки почти болели от взгляда на него. Трудно остановиться, когда он начинает говорить, и в какой-то момент он оказывается в объятиях Тобиаса, кормящего его клубникой, когда становится слишком трудно вспоминать обо всем. Ему почти хочет извиниться, но, когда оборачивается, Тобиас целует его. Они разделяют на двоих длинный поцелуй со вкусом клубиники. Микки буквально растворяется в нем, что едва замечает, как пальцы скользят внутри него, убеждаясь, что он все еще растянут. Член Тобиаса длинный и толстый, но несмотря на это парень действует на удивление нежно, даже когда движется внутри Микки. Это не гонка до финишной черты, это медленный танец, который он никогда не испытывал, и когда приходит пик, это почти слишком, как будто оргазм был выжат из него. Микки смеется, затаив дыхание, в шаге от того, чтобы снова вырубится. Он решает остаться по крайней мере неделю. Микки пробирается тайком в свою квартиру, пока Йена нет и наскоро пакует одежду. Он также оставляет записку, ведь Йен постоянно звонит и пишет, но ему не хочет отвечать. Микки в состоянии лишь сделать заметку, это достаточно просто. И он больше не занимается сексом с Тобиасом. Если бы кто-то приставил пистолет к его голове, то, возможно, Микки бы признался, что они слишком часто обнимались в постели, но кроме этого он чувствовал, что впервые нашел хорошего друга. И это странное, необычное чувство. Тот факт, что это началось с секса, похоже, не беспокоит никого из них. Тоби легок на подъем, весел и имеет достаточно мужества, так что Мики не может его не ценить. В тоже время, их отношения мало похоже на привычные Саутсайдовские парочки, когда он имеет крышу над головой и подставляют друг другу зад, но даже далеко не милый характер Микки кажется забавным Тобиасу. И может это действительно хреновый способ найти друга, но Микки никогда не следовал правилам. Тобиас советует ему поговорить с Йеном, хотя бы раз и навсегда расстаться. Как бы он это ни ненавидел, это лучший совет. Ему потребовалась неделя, чтобы вернуться в квартиру. Выражение лица Йена, когда он его встречает, прежде Микки никогда раньше не видел. Здесь и счастье, облегчение, за которыми мгновенно следуют вина и сожаление. Обычно Микки всегда сдавался. Не из-за щенячьего взгляда, а потому что не хотел делать больно Йену. Но он уже устал от того, что больше неудобства приносит Йен. Все время, что они провели порознь, позволило ему открыть глаза, и возможно Йен привык так себя вести, потому что Микки всегда прощал. Но теперь больше никаких жертв, он не маленькая сучка, чтобы заботится так сильно о чужом благополучии. — Я живу с парнем. И мы трахаемся, — прямо произносит он, стараясь не обращать внимание на то, что Йен больше не выглядит веселым. — Ты… ты бросаешь меня? — Ты же сам все равно сделаешь это? Ты примешь тот факт, что болен, и то, что отказ от лекарств тебя не излечит? Йен поджимает губы, но после минуты молчания он быстро и решительно кивает. Микки не знает, стоит ли ему верить, но это какое-то время будет таковым, пока не случится очередной срыв. Или нет. Он искренне будет удивлен, если все действительно будет так. — Я должен подчеркнуть, что буду по-прежнему общаться с этим парнем. Тобиасом. И иногда зависать с ним. — Ты снова собираешься с ним спать? — жестко спрашивает Йен.  — Маловероятно. А ты ведь тоже не будешь трахаться с другими парнями, верно? — Конечно, нет, я бы никогда…- рыжий не договаривает, потому что это ложь. Такое происходило уже не раз, и он не может это отрицать. — Мне так чертовски жаль. Я люблю тебя. — Ты проходил тест на ЗППП? Микки вздыхает, когда Йен качает головой. Йен ненавидел, когда он задавал подобные вопросы, но Микки не собирается прикасаться к нему, без бумажного подтверждения, что тот чист. Целомудренные поцелуи на протяжении двух недель совсем не то, к чему они привыкли, но Микки нужно больше времени, чтобы принять то, что произошло, и примириться с ним. Он почти готов забыть обо всем, когда его внезапно начинает мучить тошнота. Каждый день, как по часам, он просыпается в шесть утра и чувствует недомогание вплоть до одиннадцати. Ни один из них не настолько глуп, и Йен, будучи врачом в скорой помощи, понимает все первым. Микки беременен, и вероятность, что отцом является Йен крайне низкая. Он мог бы цепляться за надежду или даже притворяться, что такая вероятность есть, но шансы настолько малы, что он не собирается обманываться или пытаться переубеждать парня. Малыш от Тоби. Микки считает справедливым, осведомить своего нового приятеля. Он снова задается вопросом, как скоро закончится их дружба, если она вообще существовала, ведь Микки не удивится, если Тобиас предпочтет вычеркнуть его после услышанного из своей жизни. Но несмотря на это, он решительно направляется в бар, не желая больше подаваться панике, ведь все равно ему придется раскрыть карты. — Ты не слишком ли часто заглядываешь? — с ухмылкой спрашивает Тоби, прежде чем поставить перед ним бокал с пивом. Микки хочется его выпить, но он дал себе слово, не брать пример с собственной матери. — Ха-ха, — Микки закатывает глаза, чувствуя странную дрожь во всем теле. Хорошо, что в помещении не так много клиентов, потому он быстро произносит: — я залетел. Он напряженно ждет, когда улыбка Тобиаса погаснет, но она лишь становится шире. — Дай угадаю, если ты решил поделится этим со мной, то я отец и ты решил сохранить ее. Микки чувствует себя на гране истерики. Он напридумывал себе сотню разных, но в основном, жутких сценариев, но ему даже в голову не приходило, что Тоби даже не рассердится. — Да… я не смогу так поступить, чувак. В прошлом, ну, когда мне было лет пятнадцать я это пережил и я не хочу повторения. — Никто тебя не принуждает. Из того, что ты мне сказал, что у тебя не так плохо с финансами, да и я сам не бедствую. — Тебе вовсе не обязательно… — Это же очевидно, — прерывает Тоби, — я действительно хочу помочь. Мне почти тридцать, думаешь меня пугает идея отцовства? Я обожаю детей. — Спасибо, чувак. — Не бери в голову. А теперь ступай домой и сообщи Йену, я уверен, что ты еще не обсуждал этого с ним. Микки приходится задержаться еще на пару часов. Он медленно прогуливается и заглядывает в витрины детских магазинов, что попадаются на пути. На самом деле ничего не мешает, но какая-то его часть боится того, что будет через пару месяцев. Беременность кажется все еще чем-то нереальным для него. Тем более нет никаких особых признаков, кроме утренней тошноты, но Микки все равно не может представить, что внутри него развивается жизнь. Однако, еще более удивительным кажется то, что он всегда будет сопровождать его. В пятнадцать лет он сильно струхнул, даже едва не бросился под машину, потому что так было проще. В конце концов, он не решился на радикальную меру, а просто занял денег у Игги, а тот никогда больше не упоминал случившегося. Когда Микки переступает порог квартиры, Йен ждет его за ужином, и эта картина заставляет Микки пересмотреть собственное решение. Он понимает, что у них должен был быть романтический вечер, ведь его парень обожает подобную ванильную херню, но лучше сказать сейчас. Он смотрит на лазанию, что во второй тарелке и тихо признается Йену, что ждет ребенка от Тоби. Йен перестает улыбаться. — Ты хочешь, чтобы я принимал участие в воспитании ребенка? — Я не могу заставить тебя остаться, но я собираюсь оставить малыша. Решение целиком за тобой. Тоби сказал, что готов помочь. Йен не в состоянии что-либо сказать, лишь просто выбегает из кухни и покидает пределы квартиры.

***

Йен уже мертвецки пьян, когда стучится в дверь Липа. Его брат явно раздражен из-за его внезапного появления. Он спал, но Йену на это глубоко наплевать. — Микки беременный. Ребенок не мой. — Он изменил тебе? — не веря, уточняет Лип. Это слишком заманчиво, просто убедить в обратном, заставить Галлагера жалеть и почувствовать себя жертвой. Но он слишком много раз поступал так, прежде чем понять, что это не лучшее решение. Заманчиво, но даже будучи таким пьяным, Йен вряд ли поведется. — Я прекратил принимать лекарства на какое-то время, — бормочет его брат. — Черт возьми, не думай, — но Лип игнорирует. — Я переспал с парнем. Немного подурачился с другим. Но когда вернулся домой и сообщил об этом Мику, то тот тоже исчез на какое-то время. Видимо, его трахал какой-то чувак. Слушай, а это считается изменой? — Бля, если бы я знал, как думают нормальные люди, но мне кажется, что это целиком твоя вина. Ты проворачивал это с ним годами, карма должна была вернуться и укусить тебя прямо за задницу. Беременность, хотя… он не хочет делать аборт? — Нет, он бы никогда так не поступил, — качает головой Йен. Это даже не приходило ему в голову, если честно, не после признания Микки несколько лет назад, когда тот показал себя крайне уязвимым, поведав давнюю историю. — Ну, черт. Ты должен жить с этим, чувак. Или нет, ты всегда можешь уйти. — Мне кажется, но ты уже делаешь поспешные выбор, еще до того, как я вообще что-либо сделал. Я, бля, не смогу уйти, это ведь Микки, я первым совершил ошибку и все еще сожалею. Но этот парень стал кем-то вроде друга Мика, и мне придется постоянно терпеть его самодовольную рожу, ебать. Он трахнул моего парня, Лип, любовь всей моей гребанной жизни. Взгляд Липа смягчается, и он даже помогает Йену устроится в гостевой спальне. Рыжий практически сразу вырубается, стоит ему только лечь на кровать. Утром Йен просыпается от головной боли и не сразу вспоминает, что произошло накануне. А после все снова рушится. Он знает, какое решение примет, но все равно это несправедливо, жаль, что они не могут взять тайм-аут. Почему-то в их жизни всегда случаются вещи, которые способны перечеркнуть на кону все. И на этот раз Лип прав. Как бы не тяжело было проглотить таблетку, но это его вина. Ему следовало подумать. Он ведь знает, что всегда будет отличаться от остальных людей. Но предпочитал вести себя эгоистично и верить в то, что Микки всегда будет покорно терпеть. Шутка в том, что он возьмет всю ответственность, как настоящий мужик. Полюбить малыша, который биологически не его, не будет особой проблемой. Он уже впустил в свое сердце Ева и готов отдать даже собственную жизнь за него. Проблема же кроется в другом человека. Похоже Микки и этот Тобиас очень быстро сблизились и этот факт очень беспокоит Йена. Он чувствует, что его кровь закипает от зависти и это не самое приятно ощущение. Но, взяв себя в руки, Йен возвращается домой с плюшевым кроликом и пройдут месяцы, прежде чем ребенок начнет играть с ним, но так будет проще мириться. Йен пытается подобрать слова, объяснить свое поведение, но этот милый кролик сгладит все неровности. Только так он докажет, что готов попробовать все сначала. На следующий день, он без особого желания встречается с Тоби, который на деле оказывается ярким, здоровым и симпатичным блондинчиком. Кажется, что между ним и Микки вовсе не существует никакого сексуального притяжения, но так или иначе у них будет общий ребенок и они несколько раз трахались, за что Йену хочется врезать ему. Разбить это гребанное лицо, стереть эту ослепляющую улыбку. Тоби ведет себя слишком самоуверенно и впервые за столько лет, Йен ощущает себя мальчишкой. Обычно именно он оказывается в компании самым высоким, и именно на него Микки смотрит так, будто бы тот мог достать луну и звезды с небо. Но что-то не то, даже когда в шутку Тоби похлапывает по плоскому животу Микки или приносит детскую деревянную колыбельку, которую тот притаскивает прямиком из магазина с северной стороны. Микки старается сарказничать, когда видит этот подарок, но Йен готов отдать голову на отсечение, что в тайне тот доволен. Почему бы и нет? Очень милая кроватка, лучше той, что они бы купили. Пошли в Икею и нашли самую дешевую из всех. Надо сказать, Тоби спасибо, ведь теперь у них крепкая и довольно необычная кроватка, которую обычно можно увидеть только в каталогах. Сам того не замечая Йен начинает думать о том, почем не спрашивал у Мика насчет детей и не строил планов завести своих. Он просто предположил, что его парень не хотел их. Но похоже он ошибся, потому что парень выглядит очень счастливым. Очевидно он не знает Микки так хорошо, как думал. Спать же в одной кровати, теперь с ним и поедать себя подобными мыслями оказывается невероятно сложно. Время ничего не меняет, и теперь вдобавок ко всему этому, он замечает перемены. Живот становится больше, медленно растет, а Тобиас крутится все время рядом. Иногда Йен возвращается в пустую, тихую квартиру, хотя такого не должно быть. Но Микки вместе с Тоби затариваются детскими вещами. Хотя у них и так слишком много вещей накопилась, чем должно быть. Дело не в том, что Йен не знает, откуда и для чего они. После того, как они выросли в бедном квартале, не имея практически ничего и постоянно борясь за любой цент… Йен понимает, что это много значит для Микки. Но это не отменяло того факта, что ему хотелось быть тем, кто заваливает своего парня подарками. Хотя во всем есть свои плюсы, например двухразовый секс за день, потому что сексуальный аппетит Микки взлетел до небес, но время от времени Йену приходится прятаться в уборной, потому что иначе он точно упадет в глазах беременного парня, а этого ему хочется меньше всего. Не рождённый малыш разрывает все на части их жизни. — Ты в курсе, что я натуральный блондин, — внезапно говорит Тобиас, ожидая, когда Микки вернется с пармезаном для феттучини альфредо, который так давно жаждал беременный парень. Они оба предложили ему зайти куда-нибудь и заказать блюдо, но Мик смотрел на них и бормотал о том, что они ничего не понимают. — И что? — вопрос Йена похож на рык, чем на дружелюбное общение. — Я просто о том, что есть шанс, что малыш будет рыжим. Похожим на тебя. Йен замирает. Он не думал об это. В последние месяцы, он вообще запрещает думать себе о том, на кого будет похож малыш, потому что не факт, что он пойдет в Микки. — Никто не догадается, что он или она не твой ребенок, — продолжает Тоби. — Но они и не будут, ясно. Ребенок же не мой, — выплевывает Йен, чувствуя, что готов разнести что-нибудь. — И ты всегда будешь рядом, как напоминание. — Да. И я не собираюсь скрываться только потому что не понравился тебе. Сказать по правде, я знаю, что ты бесишься, потому что я переспал с Микки, но это не имеет значения. Я не уйду, но никто не должен знать, что ребенок не твой. Не кровные узы объединяет в семьи, а? Три крутых папаши, по-моему, это не так плохо для ребенка. — Зачем ты вообще говоришь со мной об этом? Тобиас вдруг принимает серьезный вид. — Микки опасается, что ты его бросишь. Ты все сильнее отдаляешься. — Но это ты все время рядом с ним! — Мы встречаемся может раз или два в неделю, это не так много! Я не знаю зачем ты вбил себе в голову, что Мик любит меня больше, чем тебя, но это бред. Он просто запутался и не знает, как себя вести, а ты лишь все сильнее усложняешь. К тому же, он устал постоянно бороться за твое внимание, но тебе он в этом не признается. Соберись уже, пока полностью не разрушил эти отношения. Микки возвращается к ним через пять минут, щеки раскраснелись от холодного ветра, и Йен впервые замечает, настороженный взгляд своего парня на него. Он слишком зациклился на своих чувствах, что снова начал напрочь игнорировать желания Микки. На мгновение он предается печали, которая всегда будто караулит за углом, но затем пристально смотрит на Тоби, который на самом деле держит дистанцию с Микки, и после, Йен дает слово перестать вести себя, как капризный ребенок. Йен начинает с детской. У них много вещей, но все они лежат в коробках и пакетах, так что в свой выходной, пока Мик на работе, он начинает обставлять комнату. После того, как все становится внутри более уютно, Йен успокаивается. После меняет белье в их спальне и готовит ужин. На что-то особенное его фантазия не способно, но Йен впервые старался впечатлить. Когда Микки возвращается домой, то на его лице радость и насторожённость одновременно. Йен не может его винить, ведь он не может вспомнить, когда вообще прилагал усилия, чтобы порадовать своего парня. Но рано или поздно все должно поменять и разве это не лучшее извинение? После ужина следует секс прям за обеденным столом и это, пожалуй, самый сладкий десерт, что Йен дарил Микки. Позже они перебираются в спальню для продолжения второго рауда, после чего они оба долго лежат и обнимаются. Йен обхватывает парня и начинает поглаживать выпуклый живот Микки. — Ты решил бросить меня? — Микки щуриться в темноте и пытается не так дрожать в ожидании ответа. — Это что-то вроде прощания? — Нет! Ничего подобного. Я признаю, что совершал много ошибок, и мне хочется все исправить. У меня уйдут годы, — он целует бледную шею Микки. — Я лишь хотел извиниться за свое недавнее поведение. Моя неуверенность в себе взяла верх, и я проецировал ее на тебя. Я люблю тебя, и буду любить твоего… нашего ребенка. — Я понимаю, что это трудно. Мне не хочется винить тебя в том, что… — Не надо. Тоби помог мне понять приоритеты. Ты всегда будешь номер один для меня. — Хорошо. Какое-то время они лежат в тишине, в то время как разум Йена вновь как на поле боя. Он не уверен, что это подходящий момент, чтобы спросить, но лучше задать его сейчас, чем ждать очередного момента. Наконец, Йен шепчет с закрытыми глазами:  — Ты… ты считаешь, что я веду себя как ребенок? Хотя бы раз? Я действительно такой? Ему не приходится долго ждать ответа, потому что Микки поворачивается, так что их животы соприкасаются — один подкаченный и плоский, второй круглый и достаточно твердый. — Конечно, дурачок.