Gallavich mpreg

Если подумать, то Йен должен был рассказать Фионе. Это было бы разумным решением. Но он хотел, чтобы эта новость была неожиданной, чтобы никто всерьез не поверил, что он мог так поступить. И теперь он заплатит за это, ведь Фиона позвонила Тревору и напомнила об совместном ужине, и именно поэтому парень явился с бутылкой вина. Йен запаздывал, ему следовала объяснить семье раньше, но он был слишком занят тупой работой, чтобы вовремя остановится и проверить ситуацию. Существовало столько всего, что он должен был переделать, купить, а не украсть, и разговор со своей семьей все время откладывался. И тем не менее Йен собирается придерживаться изначального плана. Он разберется с последствиями позже, ведь сейчас он настолько горд и счастлив, что его просто разорвет, если он не поделится с кем-нибудь. Поэтому он встает, собираясь рассказать всем, но Тревор берет его за руку и опускается на колени, достав кольцо.        Дерьмо. Ебать. Вот же ублюдок. Все таращатся на них, а Йен с ужасом на кольцо. Он бы никогда не смог надеть его, даже если бы принял предложение. — Прости, я хотел быть первым, — Тревор очаровательно улыбается, глядя на него. — Ты выйдешь за меня? Йену не хочется говорить «нет», поэтому он выпаливает фразу: — Я стану отцом. Он догадывается, что на самом деле это не самый лучший ответ, и проще было бы сказать «нет». Однако ответ «нет», предполагал, что он просто не готов к такой ответственности или, может быть, на свете существовали более весомые причины. Его же ответ говорит о том, что он все это время изменял. — Чего? Кто, блядь, залетел? — голос Липа разрывает тишину, что повисла в комнате. — Микки! — Йен пытается выглядеть виноватым, но он знает, что весь его вид говорит об обратном. Он ничего не может с собой поделать, ведь он скоро станет папой. — Он уже на пятом месяце и… — Значит ты мне изменял! Как долго? — Хм. Ну, года четыре или вроде того. Кто-то хихикает. Звучит слишком ехидно, может быть это Карл, но не исключено, что Дебби. — Четыре года? Ты сейчас серьезно? Почти все то время, что мы были вместе? Ты планировал поделиться со своей семьей до того, как бы порвал со мной? — У меня просто вылетело из головы, я был занят. Слушай, ты бы не мог бы встать, потому что мне становится неудобно. Тревор едва не подскакивает и торопливо прячет кольцо в кармане. Он выглядит на гране истерики, но Йену не хочется видеть слез. Это должен быть его счастливым моментом в жизни. — Мне очень жаль, идет. Так вышло. Он любовь всей моей жизни, чувак, что я могу с этим поделать? — Он знает, что ты трахаешься со мной? — Да, думаю он догадывается. Но он хотел, чтобы у меня был приятель, пока его нет. Фиона давится соком, а Лип начинает открыто смеяться, совершенно не беспокоясь о переживаниях Тревора. — Я и не знал, что ты такая сука, — выплевывает Тревор, его глаза покраснели, а лицо стало пунцовым. Он вылетает из дома и громко хлопает дверью, и, вероятно, он слышал смех, что последовал за его уходом. Галлагеры просто привыкли к подобной херне, а Йен единственный, кого не позабавила ситуация. Тревор классный парень, и ему даже немного не по себе. Они были прекрасными друзьями, лучшими нежели чем бойфрендами, но, возможно, ему следовало предупредить о том, что для него это просто интрижка. Не то, чтобы это что-то поменяло, ведь этот корабль уже давно уплыл. — А теперь поведай, как тебе удалось заделать ребенка Микки, если вам не давали супружеских визитов? И почему ты никому не сказал? — наконец, подает голос Карл. — Я был уверен, что вы не одобрите. Ну, по крайней мере, Фиона и Лип, — он извиняюще смотрит на них, — что до секса, ну деньги и плюс пара услуг. Не таких, как ты подумал. — Так значит ты все еще любишь Микки? — тихо уточняет Дебс. — Я никогда не переставал, Дебс. Я порой был тупым придурком, но теперь все, — он улыбается младшей сестре. Он понимает, что младшая рыжая тоже любила Мика, даже когда все окружающие воспринимали его, как источник всех проблем. — И к твоему сведенью, он завтра выходит. Ему скостили срок за хорошее поведение.

___

Йен пятнадцать минут плачет в своей машине, прежде чем выйти и забрать Микки. Это были слезы радости, и он так счастлив, что даже не может собраться. Но он не хочет, чтобы Мик видел его в таком состоянии и волновался. Они не видели друг друга на свободе так долго, что его тело сгорает от нужды. И дело тут не в сексе. Ему хочется поцеловать, обнять и потрогать каждый дюйм тела своего парня. Он не заслужил такого, его прекрасный парень не должен был оказаться на обочине, но он этого не сделал, и Йен не мог больше быть счастливым. Он сказал себе, что не собирается драматизировать, но когда он, наконец, видит Микки в своей повседневной одежде, с оборванными рукавами, то грубо целует парня, прежде чем рухнуть перед ним на колени и поцеловать его живот. Он выглядит уже довольно большим на хрупком Микки и Йен обожает все это. — Галлагер, вперед, — бормочет Мики, чувствуя, как краснеет от смущенья. — Прости, но я так скучал по тебе, — Микки закатывает глаза, прежде чем показать охранникам палец и отбыть. Йену требуется минута, чтобы окончательно поверить в происходящее, он смотрит на своего парня впереди с восхищением. Путь до новой квартиры занимает час. Йен пытается сосредоточится на дороге, в то время как Мик лениво наблюдает за пейзажем за окном, подмечая все перемены, что произошли в городе за четыре года. Квартира, которую выбрал Йен не представляет собой ничего особенного, всего три небольших комнаты и неплохой вид из окна. Район значительно лучше, чем его парень привык, и когда Микки понимает где они, то Йен не может не заметить удивления на его лице. Через какое-то время Йен переполненный эмоциями, будто чертовы молодожены, подхватывает Микки и переносит его через порог их новой квартиры. — Мы не женаты, придурок, — Йен просто молча улыбается. — Ты потянешь себе спину. Я теперь неебически толстый. — Ты не толстый, детка, ты носишь моего ребенка. И я вел себя хуже намного, поверь мне, и ты никогда не сможешь причинить мне боль. Лицо Микки смягчается на секунду, прежде чем он задает вопрос. — А откуда ты знаешь, что это твой ребенок? Может быть его отец другой крутой паренек.  — Да брось, будто ты бы позволил кому-то нагнуть себя в тюрьме. Спорю, что они все были удивлены, когда внутри твоей духовки появилась булочка? — Никогда мне больше такой херни не говори. Сука. Йен давится смехом, пытаясь идти быстрее, но руки начинает противно тянуть. Он купил им большую кровать, которой никогда ни у кого из них не было, и на ней Микки выглядит таким маленьким, когда Йен укладывает его на нее. Он не спеша присоединяется к нему, усаживаясь позади. Они сейчас настолько близки, насколько могут, свободно касаясь друг друга. И самое удивительное во всем этом, то что Микки позволяет ему это, даже не предпринимая попыток отстранится. Кажется, они оба сильно изменились. Йен прижимается ближе, задыхаясь от сладкого, короткого поцелуя в щеку. Он немного возбужден, но по большей части ему хочется обниматься со своим парнем. — Ты даже не представляешь, как сильно я скучал. Понятия не имеешь на сколько. Микки берет одну из рук Йена и целует его ладонь, прежде чем пробормотать. — Я думаю, у меня есть хорошая идея, Рыжий лобок. Йен никогда не думал, что они так быстро перейдут к такой близости. Надеялся, да, но никогда по-настоящему не позволял себе мысли о подобной близости. Весь мир всегда бы против них, пусть даже иногда они сами были проблемой. Йен понимает, что было бы легче, если бы его семья не придумывала его поступкам оправдания. Он думал, что они присматривали за ним, но, возможно, они не хотели, чтобы у кого-то в их семье были счастливые отношения. В конце концов, почему именно ему единственному выпало такое счастье? Несколько лет назад, когда Фиона до беспамятства напилась, лишь только тогда призналась, что всегда завидовала их отношениям. Он облажался и не раз, и не одного из хороших парней, что были в его жизни, Йен не заслужил, но тем не менее, те готовы были выстраиваться в очередь. Забавно, что она так быстро забыла в этом списке Кэша и Нэда. Но Йен не имеет против нее ничего. Судьба Фионы была непростой, и та имела полное право испытывать горечь. В их семье всегда был трудно с отличием любви от ненависти. — Мне очень жаль. — За что ты извиняешься, Йен? — За все. Я сожалею, что изменял тебе и бросил после того, как ты сделал мне предложение, когда я притворялся, что ты ничто для меня. — Я не… слушай, давай оставим все это в прошлом? Я не хочу вспоминать это все. — Я понимаю. Мне просто нужно было это сказать, чтобы никто больше не переврал каждое слово. Я серьезно. Микки понимающе сжимает руку, и Йен все еще жадно вдыхает его пьянящим ароматом. Ему хочется облизать бледную шею, вспомнить вкус кожи. Господи, как он скучал поэтому. Он обнимает его вокруг округлившегося живота, чувствуя, как пинается ребенок внутри Микки. Его парень любит жаловаться о дискомфорте, называя малыша «боксером», но Йен знает, что тот тайно наслаждается всем этим. Беременным Микки расцветает, а Йен приходит к выводу, что они не смогут остановится на одном ребенке. Трое — было бы неплохо, ему просто следует убедить своего парня, что это самое разумное число.