Семейные ценности

Однокурсники, можно сказать, не слишком-то и изменились с последней встречи. Разве что многие из них относительно остепенились, найдя в этом яростном мире свою нишу. Взять ту же Склепову-Морозову. Недавняя наглая и напористая девица в ультракоротких юбках, доводивших до белого каления незабвенного завуча всея Тибидохса, теперь, кажется, стала гораздо более спокойной; даже та неостановимая деятельность ныне носила характер чисто профессиональный. Мудрость много чего повидавшей женщины закралась в душу Гробыни, и кто знает, что из этой особы может получиться лет эдак через -дцать. Но одно может явно утверждать - тягу к приключениям и массовым сборищам у неё точно не отнимешь. Гуннио Гломинни под чутким руководством Склеповой постепенно стал превращаться во всё более человекоподобное существо. Устроившись в бойцовский клуб, он нашёл ту самую отраду, милый сердцу уголок, в котором, к тому же неплохо кормили. Гломов направлял свои физические данные в мирное русло, и, кажется, был совершенно доволен жизнью даже и без мордобития на лысегорских улицах. Ленка Свеколт с Шурасиком, будучи людьми серьезными и конкретно настроенными, нашли себя ещё на 5 курсе. Научная стезя шлейфом сопровождала их повсюду, и даже в неформальной обстановке давила гранитом на неокрепшие умы менее зрелых товарищей. Магфордская практика сделала эту и доселе всезнающую парочку ещё большими заучками, разве что с некоторой разницей. Шурасик терпеть не мог, когда его мнение пытаются опровергнуть. Прислушаться он мог только к тем профессорам, которые давно ушли в мир иной, да и то потому, что поспорить с ними не было особой возможности: спиритические сеансы заканчивались каждый раз тем, что молодое дарование надоедало бедным старикам настолько, что те предпочитали его обществу уютную могилку. Лена же как бывший некромаг, а сегодня простой темный маг, была гораздо менее занудной, и иной раз своим молчаливым, отрешенным видом добивалась-таки своего успешнее спутника жизни: соперник, не встретив сопротивления, путался в собственных мыслях и, сам того не осознавая, принимал сторону девушки. И не приходилось даже спорить с пеной у рта. Семь-Пень-Дыр, или Семён Семёнович, как его величают в конторских кругах, хоть и продолжал заниматься финансовыми пирамидами и кредитами с баснословными процентами, но относительно устаканился в одном банке, где только и могут выдержать его деятельную и экономически подкованную натуру. Однако страсть к деньгам, как, впрочем и до этого часто бывало, до добра Пня не доводила. Не проходило и пары месяцев, чтобы парень не вляпался в какую-то очередную историю и не бежал, сверкая пятками, в якобы командировки. Таня с Ванькой, отсиживаясь в самом - пока что - тихом уголке зала, ностальгировали, но чуяли, что это культурное мероприятие в скором времени грозит перерасти в дружескую попойку. До конца чисто студенческой части оставался один спектакль и пара музыкальных номеров, а значит, не пройдёт и часа, как их любимый курс провозгласит в качестве вожаков Ягуна и Гробыню - и да начнётся бал Сатаны, будь он неладен. А пока всё было чинно-мирно. Выпускники и магспиранты умиротворенно поглощали яства с фуршетных столов, отдельные личности - что было неудивительно - уже храпели там же, подложив под щечку салат оливье. Студенты постарше, хоть и не так активно и радостно, как в начале сия действа, маялись у сцены под современную попсу и, как трубку мира, передавали по кругу - естественно, совершенно секретно - бутыль пива. Младшие курсы, частично отсеявшиеся после "Красной Шапочки", занимали стулья по краям зала и перешептывались, надуваясь от важности. Им нужно было обсудить "взрослые" дела, новейшие сплетни и всё такое прочее, так необходимое каждому уважающему себя ученику. Туда-сюда сновал Поручик Ржевский, пытавшийся найти хоть одну компанию, из которой его не дрыгнут. Только что он через чей-то зудильник пообщался с одним из потомков Барона Мюнгхаузена, и теперь изнывал от желания поделиться хоть с кем-то животрепещущими подробностями из лопухоидного мира. Недолеченная Дама деловито рыдала в огромных размеров платок у колонн, не забывая сверяться со временем. Через десять минут у неё был запланирован очередной обморок, и привидение раздумывало, перед кем лучше лишиться чувств - перед любимым и дражайшим мужем или на глазах бестолковых влюбленных, не преминув возможностью вспомнить трагическую историю любви, которую, конечно же, Дама наблюдала в молодые годы. Преподаватели, тоже слегка подшофе, развлекались, как могли. Сарданапал и Медузия спорили о чем-то совершенно непонятном и, кажется, давно уже не имевшем смысла. Щеки академика с каждой минутой разрумянивались всё больше и больше, усы в неистовстве отплясывали чечетку, щекоча бороду. Ну а что вы хотите, в гости заглянула Аида Плаховна с припасенной бутылочкой медовухи. Кроме того Ягге, встретившая старую боевую подругу, тоже достала из закромов графинчик наливочки, залихватски погрозив им своему внуку. "Не пей, Ягунчик, много - козленочком станешь!" - рассмеялась она ему в лицо и тут же, притянув к себе Лоткову, шепнула той на ухо: "А вообще-то я правнуков хочу…" Катя покраснела и тонко улыбнулась, вежливо пообещав поразмыслить над этим вопросом. Поклеп Поклепыч топтался рядом с Милюлиной бочкой, пыхтел и недобро разглядывал кучку магспирантов, затеявших игру в "Бутылочку". Его прямолинейное сознание понимало, что после этого бала придётся долго ещё расхлёбывать последствия. Однако всё та же мысль заставляла его периодически в предвкушении потирать потные ладошки и усмехаться: это же сколько выговоров за нарушение дисциплины и прогулы можно будет завтра вынести на всеобщее обозрение. Тарарах обнимал окорок и пританцевывал, одной рукой держа на цепи очередного питомца: облезлого лесного зверька с неизвестными корнями и смахивающего на гибрид камышового кота с химерой. Одновременно он бурно повествовал о находке Готфриду Бульонскому. Тот грустно вздыхал, понимая, что женушка его в лесную чащу не отпустит. А так ведь хочется погонять местную нечисть... Супруга Бульонского читала новый романчик из Лысегорского издательства, потягивая из бокала настоечку с валерьянкой: ей предстояла завтра длительная и муторная отработка с учениками, так не вовремя просрочившими сдачу практических работ. Ой, держись, Тибидохс - что-то сегодня будет!