***
— Вот нахуя? Ты хочешь поиздеваться? Сказав это почти шепотом, Юрий двумя пальцами ухватился за капюшон и с силой потянул его вниз, стараясь максимально прикрыть лицо, склоняя голову. Плисецкий абсолютно не понимал, зачем он здесь. Точнее, никак не мог взять в толк, почему его привезли сюда сейчас. Поздно вечером, почти что ночью, Отабек везет его в коляске по коридору Ледового Дворца. — Не волнуйся, ты все поймешь очень скоро, — отозвался казахский фигурист. «Я понимаю сейчас только то, что мне с больными ногами здесь делать нечего. По крайней мере, пока». Тяжело вздохнув, Юрий оперся о подлокотник коляски и покорно сидел, проезжая до боли знакомым маршрутом к выходу на каток. Хорошо, что кроме администратора их никто не видел: сейчас Плисецкий казался себе особенно жалким и ничтожным. — Думаю, переобуться самостоятельно ты сможешь. — Чт… Это что еще за херня?! Бек?! Лицо стоящего напротив Алтына абсолютно спокойно. — Всего лишь твои коньки, — он держит их за шнурки в протянутой руке. Юрий опустил голову, зарываясь пальцами в свои волосы. Происходящее все больше походит на бред. — Чего ты добиваешься? — тихо донеслось до слуха казахского фигуриста. — Пожалуйста, сделай, как я прошу. Видимо, ждать каких-то объяснений бесполезно. Что ж, попробуем уступить и в этот раз… — Хорошо… — Ты… ты на утренней тренировке башкой об лед пизданулся что ли?! Может, к доктору съездишь?! Удивленными глазами, которые сейчас наверняка круглые, как две монетки, Юрий наблюдал за происходящим, не шевелясь. Отабек, который тоже переобулся, вынес его на арену, усадив задницей на лед, после чего сам устроился за спиной Плисецкого, широко расставив ноги, и… начал привязывать их к конькам «Русской Феи»! — Я вполне здоров, не волнуйся на этот счет, — последовал ответ. — Мы здесь для того, чтобы вернуть тебе былые ощущения. Не в полном объеме, но в меру наших возможностей. — Ты долбоёб… — прошептал Юрий, накрывая лицо ладонью. — Может быть. — Что мне делать здесь с больными ногами, конины ты кусок?! — Плисецкий повернул голову, косясь на сидевшего позади него казаха. — Какой в этом смысл?! Отабек громко хмыкнул. — Может, с ногами у тебя и проблемы, но руки вполне себе в порядке. Не заставляй меня разочаровываться в твоей силе духа. Юрий поморщился, садясь прямо и глядя вперед на белоснежное покрытие. — Это ты сейчас подъебать меня решил? — Ну, допустим, я купился. Дальше что? — Дальше — вот это. В протянутой ладони Алтына Плисецкий увидел беспроводной наушник. — Ага… Ла-а-а-а-дно… — голос Юрия наполнен толи сомнением, толи издевкой, толи всем вперемешку. Помедлив, он все же надел один наушник. Второй Отабек оставил себе. Уцепившись одной рукой за бортик, Алтын крепко обхватил талию друга и поднялся на ноги. В этот момент Юрию стало действительно страшно. — Ты точно ебанулся… — он перешел на шепот. — Обсудим это позже, — судя по виду, Отабека не смущало вообще ничего, и казахский фигурист спокойно сунул руку в карман, извлекая оттуда смартфон. Несколько раз ткнув пальцами в экран, он запустил в проигрывателе нужную композицию, после чего положил гаджет обратно и наклонился к уху Юрия, тихо сказав: — А теперь представь, что меня тут нет… Плисецкий рвано и шумно выдохнул. Его обнимают за талию со спины обеими руками, держа крепко-крепко. Колени немного дрожат, но чужие ноги чуть позади направляют, вычерчивают по льду каждый шаг. Плисецкий было подумал, что сейчас он словно кукла, но, словно прочтя его мысли, лучший друг прошептал возле уха: — Сейчас я всего лишь точка опоры. Никто не может указывать тебе… Все внутри замирает: Отабек практически назвал себя никем, лишь бы он, Юрий, почувствовал свободу хотя бы на краткое время. Прохладный воздух перебирает золотистые волосы. — Ты не «всего лишь». Ты — моё очень важное… Мелодия в наушнике растекается по сознанию, рождая в голове яркие образы. Он не решался поначалу оторвать свои ладони от рук друга, но после его слов чувство легкости заполнило все тело приятной теплой волной. Нерешительно Юрий разводит руки в стороны, медленно и плавно поднимая их вверх, не видя, как на лице едущего позади расцветает мягкая улыбка. — Можешь думать, что хочешь, — крик Плисецкого наполнен радостью, энергией, вдохновением, — но эту композицию я забираю! Изящные тонкие руки, так не похожие на мальчишеские, выписывают в воздухе новые невидимые узоры. Это чувство полета, оно казалось почти утраченным последние несколько месяцев, и вот теперь… — Она твоя! — за спиной Юрий слышит ласковый задорный смех и хохочет в ответ: да, Отабек, оказывается, умеет и так. Как непривычно. Новый круг по арене, завершающий в мелодии. Но не последний в жизни. Теперь Юра знал это абсолютно точно.***
Он медленно вел пальцем по экрану телефона, пробегаясь взглядом по очередному заголовку. Страницы не открывал, ведь и так примерно догадывался, о чем будет написано. «Фея и Герой — всё как положено?», «Что связывает Юрия Плисецкого и Отабека Алтына — дружба или нечто большее?», «Жаркие поцелуи на холодном льду», «Россия + Казахстан = Любовь?»… Каждый заголовок хлеще предыдущего. Виктору хотелось бросить телефон в стену, только вот увиденное из памяти стереть это не поможет… Накануне вечером кто-то слил короткое видео в Сеть. Очевидно, снято оно втихаря, и присутствующие в кадре были ее в курсе того, что их засекли. Отабек Алтын и Юрий Плисецкий в странном тандеме, похожем на танец, несколько минут перемещаются по ледовой арене. И сливаются в страстном поцелуе в самом конце видео… От вспыхнувшего в груди пламени Никифоров чуть ли не заскрипел зубами. Жгучее желание раздавить казахского фигуриста, придушить своими руками, выпотрошить его труп, подвергнуть пыткам — да что угодно, черт возьми! — объяло пятикратного чемпиона. А этот мальчишка, завладевший мыслями взрослого состоявшегося мужчины… Настучать бы по его блондинистой голове как следует, чтобы, наконец, понял — лучше него, Виктора, не найти! Он же признался в своих чувствах, готов на все, хочет быть рядом, сделает ради мальчишки что угодно! Чего еще ему не хватает, какие нужны доказательства?! — Ничего… Ты поймешь… обязательно все поймешь… Он проиграл сражение. Но не войну.***
— Блять, да как так-то?! Там же не было никого! Плисецкий швырнул смартфон на кровать и, откинувшись, плюхнулся головой на подушку. Отабек, до странности спокойно, поглядел на друга, стоя посреди комнаты и вытирая ладони полотенцем. — Значит, был, просто мы не заметили. — Сука… Понеслось говно по трубам, — Юрий скривился, словно почувствовал запах оного под носом. — Че делать будем? Казахский фигурист повел плечом. — Теперь уже ничего не сделаешь, — он помолчал немного. — Ты… огорчен? Вопрос заставил Юрия задуматься. — Ну… не то, чтобы… — глухо булькнул он, при этом выглядя провинившимся. — Просто, кхм, не люблю этих говномесов-желтушников. Ща придумают с три короба, и я в итоге беременным окажусь, пфе! — Было бы интересно на тебя такого посмотреть, — Отабек мягко улыбнулся, присаживаясь на край кровати Плисецкого. — Да иди ты! Казах все с той же улыбкой покачал головой, но промолчал. Юрий собрался выдать еще что-то, но его телефон мелодично звякнул, оповещая о новом сообщении. Взяв гаджет и разблокировав, Плисецкий увидел знакомый номер. Настроение скатилось ниже плинтуса. «Надо поговорить». Можно было даже не смотреть на имя контакта. Он уже знал, кто это. — Ох, блять…***
Одному богу, наверное, известно, как сильно он не хотел сюда приезжать. Юрий, подождав, пока таксист вытащит из багажника коляску и поможет парню сесть в нее, огляделся по сторонам. Народа на улице не много, тихая узкая улочка наполнена запахом свежей выпечки из небольшой ближайшей кофейни-пекарни. Поежившись от порыва холодного ветра, Плисецкий повыше застегнул молнию на куртке. — Здравствуй, Котенок. Опять это гребаное прозвище! Юрий поднял голову, заглянув в лицо стоящего напротив, и по спине пробежали мурашки: в льдисто-голубых глазах пятикратного чемпиона ясно и четко отражалась… ненависть? А если это была не она, то что тогда? Почему так хочется спрятаться, встречаясь взглядом с Виктором? — Салют, Седовласка. О, каких же сил ему стоит сохранять внешнее спокойствие и изображать равнодушие. Никифоров слабо улыбнулся уголком губ: — Прогуляемся? Как-то странно это предложение прозвучало. Почти как «Я всё про тебя знаю…». И он знает, Юрий готов был поклясться. В горле застрял комок. — Эмм… Ты чего хотел-то? Улыбка чемпиона превратилась в кривую ухмылку. — Какой ты нетерпеливый. Вот так сразу с места в карьер? Плисецкий цокнул языком, отведя взгляд в сторону. — Чего тянуть кота за яйца, на улице дубариловка. Виктор сунул руки в карманы, тряхнув головой, и серебристая челка всколыхнулась, частично прикрыв глаз. — Хорошо, тогда буду краток. Стало не по себе. Юрий сильно прикусил щеку изнутри и слушал внимательно, настороженно, как зверек, который озирается по сторонам, избегая опасности. — Хватит этих метаний, Котенок. Переезжай ко мне.