RECKLESS

6 мая. 2017 год.

POV Кристофер Шистад.

Небесное полотно было усеянно хаотичным мерцанием звезд. Опустившись на ступеньку перед домом, я чиркнул колесом зажигалки и подкурил сигарету. Зажав горький фильтр меж губ, передо мной появился тусклый огонек. Это был единственный источник света во всем дворике. Мама даже не потрудилась включить уличную подсветку. Мимо меня изредка проезжали машины, несясь с бешенной скоростью и оставляя после себя отголоски басов, что ревели из колонок на полную мощность. Ни грамма не удивившись, я лишь хмыкнул про себя и продолжал курить на крыльце. Где-то позади меня я слышал робкие шаги и ждал, пока входная дверь откроется. Вновь выслушаю тираду о вреде курения и, словно в детстве, крепкой хваткой мать за шиворот затащит меня на кухню ужинать. Но ничего из вышеперечисленного не последовало. Затушив бычок о колонну балюстрады, я поднялся на ноги и последовал к двери. Перед тем как постучать, я неспешно размял шею. Дверь откровенно быстро открыла София. Посмотрев на миниатюрную девушку с высока своего роста, я расплылся в ухмылке при виде её смущенного выражения на лице. — Добрый вечер, Кристофер, — проворковала она и отошла с прохода, придерживая для меня дверь. — Здравствуй, Софи, — оставив обувь в прихожей, я заглянул в гостиную, но матери там не было. Стянув с плеч кожаную куртку, я исследовал взглядом пространство, подмечая про себя, что здесь ничего не поменялось. — Я возьму, — по правую руку от меня оказалась Софи, быстро перехватывая вещь из моих рук, — Ваша мама в кабинете на втором этаже. — Ваша… — будто смакуя это слово, повторил я за ней, — Похоже мне стоит чаще приезжать, Соф. Я так постарел? — Черт! То есть ты…твоя! — сразу же исправилась девушка, смущенно закусывая нижнюю губу, — Прости! — Да брось, — я притянул её к своему боку и оставил поцелуй на макушке. Её пушистые каштановые волосы щекотали мне лицо и цеплялись за щетину, — Принесешь мне что-нибудь выпить? Она посмотрела на меня своими большими глазами и тепло улыбнулась. Её руки окольцевали мою талию, и она прижалась плотнее, словно ребёнок, который выражает свои эмоции через объятия. Скромно, робко, но так искренне. — Хорошо, что ты приехал. Миссис Шистад последнее время находится в подавленном настроении. — Исправим, — только и ответил я, игнорируя укол боли под рёбрами. Отпустив девчонку, я направился на второй этаж. Дверь в кабинет оставалась приоткрытой, пропуская в коридор тусклый луч света от настольной лампы. Заглянув внутрь, я обнаружил маму, сидящую в кресле-качалке с книгой в руках. При жизни кресло стояло на заднем дворике и было излюбленным местом отца. После его смерти мать попросила перенести вещь в его кабинет. Напротив неё располагался включенный электрический камин с языками пламени, а по обе стороны от него возвышались двухъярусные стеллажи с книгами. У высокого окна с бархатными портьерами всё также стоял лакированные стол, заваленный кипами бумаг и разбросанные канцелярские принадлежностями. — Мам, — прошептал я, нарушая приватную обстановку в кабинете. Женщина оторвалась от чтения и поправила очки на переносице, замечая меня в дверях. — Сынок, — радушно воскликнула мама и улыбнулась мне в знак приветствия, — Ну что ты там стоишь?! Я оказался перед мамой, наклоняясь и оказываясь в материнских объятиях. Зарывшись носом в её волосы, я почувствовал аромат орехов и яблок. Этот запах заполнял всё пространство и вызывал у меня ассоциацию пирога, который мама часто готовила. Моего любимого пирога, который отец терпеть не мог из-за орехов. На что мать, как помню, всегда с улыбкой отвечала: «Дорогой, я готовила яблочный пирог для тебя целых пятнадцать лет. Следующие пятнадцать я буду готовить его с орехами, для Кристофера». Ей всегда удавалось удерживать в семье гармонию, справедливость и равновесие. — Почему ты никогда не предупреждаешь о порыве своей души проведать меня? — с укором спросила мама, но её ямочки на щеках выдавали несерьезность её намерений меня понурить. — На то он и порыв, — я сел сбоку от нее, на обтянутый кожей диван, откидываясь на спинку, — Не люблю когда вы с Софи суетитесь, будто готовитесь принять Харальда*. — Ты упертый, как твой отец, — закатила глаза мама и сложила руки на коленках, — Но несмотря на это, я рада, что субботний вечер ты предпочёл провести со мной. В дверях появилась Софи с подносом. Её стройный стан двигался с кошачьей грацией, но, увы, не побуждал во мне никаких мужских инстинктов. И я знал, что это каждый раз расстраивает мою мать. При каждом удобном случае она дает мне понять, что одобрила бы мой союз с девчонкой. На подносе она несла два граненных стакана, бутылку Кальвадоса, плитку шоколада и грозди винограда в прозрачной пиале. Я невесомо кивнул ей в знак благодарности, когда она поставила принесенное на стол. — Спасибо, Софи. Хороший выбор, — похвалила девушку мама. — Ты не присоединишься? — спросил я, когда она уже собиралась покинуть нас и не мешать приватной беседе. — Только если с позволения Миссис Шистад, — касаясь ладонью дверного косяка, обернулась она. — Милая, главный в этом доме по-прежнему мой сын, — развела руками мама, хитро поглядывая на меня. — Ох, матушка, — недовольно покосился я на женщину, — Софи, тащи ещё один стакан и возвращайся! Как только девчонка скрылась в темноте коридора, по всему кабинету разразился мелодичный смех моей матери. Я не смог сдержать улыбки и потянулся к бутылке, откупоривая крышку и протирая краем кофты пыльное горлышко. Мама оторвала горсть винограда и приняла её любимый напиток из моих рук. — Спасибо, что приехал, родной, — чокнувшись ребром стакана о мой, произнесла тост женщина и пригубила напиток. Довольная, она отклонилась на спинку кресла и закинула пару виноградин в рот. — Мне тут одна птичка нашептала, что ты находишься не в лучшем настроении, матушка… — опрокинув полную порцию напитка, я бросил в рот дольку горького шоколада, — Не хочешь поделиться, что тебя тревожит? Чем я могу тебе помочь? — Птичка не изменяет самой себе, — в очередной раз закатила глаза мама, — Остается преданной исключительно тебе, — в знак подтверждения она указала пальцем на дверной проём, в котором ранее стояла её помощница. — Ну, брось, я не буду вестись на твои увиливания, — как только моя спина вновь коснулась дивана, на мгновение мои глаза закрылись от расслабления во всем теле. Последние пару дней я явно переусердствовал с тренировками, пытаясь утихомирить бурю внутри. — В последнее время мне неспокойно на душе. На днях звонили товарищи отца, спрашивали о делах в Осло. С чего бы вдруг, подумала я, но не стала тревожить тебя. Но раз ты тут, то стоит ли мне спрашивать тебя об этом? — В компании всё спокойно, — уверил её я, наливая вторую порцию бренди, — Что касается остального — есть некоторые незначительные стычки, но это не более, чем самодурство. — Да будет так, как ты сказал, сынок, — от озорного взгляда мамы ни осталась и следа. Её пухлые губы были плотно сжаты, а глаза бегали по мне, словно она что-то обдумывала, — Мне стоит перезвонить им и сказать, что не о чем волноваться? Я дал себе минуту на раздумья, пока женщина выжидающе смотрела на меня. Моя рука крепко сжимала стакан, пока я не почувствовал поток воздуха от движений Софи рядом. Она мягко опустилась на диван рядом со мной и я переключил всё своё внимание на её протянутую руку с пустым стаканом. — Мам, это был Лондон? — разлил я ещё одну порцию для девушки. — В том числе. — Тогда не стоит. Свяжусь с ними через Магнуссона старшего. — Хорошо, сынок, — с доверием кивнула мама и мы вновь чокнулись уже втроём, наслаждаясь яблочным напитком в полной тишине. Я потупил взгляд на камине из которого исходил звук потрескивания поленниц. На каминной полке были растравлены семейные фото в позолоченных рамках. В центре стояло широкое фото нас троих. Папа сидел на кресле за столом, мама нежно обвивала руками шею отца, а я сидел на самом краю полу боком к камере. Кажется, здесь мне было около четырнадцати. Фото делала Софи на свой новенький фотоаппарат, который подарила ей моя мама на тринадцать лет. На тот момент это был второй день рождения девчонки в нашем доме. По правую сторону от главной фотографии стояли портреты родителей отца, а по левую сторону черно-белое фото мамы в студенческие годы крупным планом. Она была в Ленком сарафане и позировала на лужайке рядом с университетом. И я знал, что если приглядеться, то на заднем плане можно увидеть моего отца, который влюблёнными глазами наблюдал за мамой. У самых краев были подростковые фотографии меня и Софи. Мелкая всегда прикрывала лицо руками на фото. Май. 2012 года. — Всегда помни, что холодный разум — это ключевое составляющее, которое приведет тебя к победе, — разнесся стальной голос мужчины по залу, заставляя мальчика с ещё большим усердием бить навесную грушу. Небольшой зал в подвальном помещении пустовал. Здесь пахло сыростью и потом. Эхо от мужского голоса рассеивалось о бетонные стены и сопровождалось звуком ударов перчаток о снаряды. — Твой взгляд должен заставлять противника сомневаться в своих же действиях. Ты должен быть быстр, чтобы противник не смог сориентироваться. Приемы не должны повторяться, чтобы он не мог выявить закономерность, — закрепив руки за спиной, мужчина подходит к мальчику. — Ноги шире и не отклоняй корпус так далеко. Пять раз в неделю Мистер Шистад занимался лично со своим сыном, не доверяя единственного сына никому. Изнуряющие тренировки на выносливость мальчика могли длиться по пять часов с минимальным отдыхом и сопровождались наставлениями мужчины. Регулярно Кристофер сталкивался с холодной сталью в глазах мужчины и редкими одобрительными кивками головы. — Никогда не показывай противнику сразу свою истинную силу, — сложив руки в замок за спиной, продолжал мужчина, наблюдая за сыном. Кристофер ввел бой с тенью, отрабатывая удары ногами. С его лба стекали крупные капли пота, а ранее белые бинты на руках приобрели пыльно-серый оттенок. — Бой с тенью поможет тебе двигаться более расслабленно и естественно в бою. Недавно Крис отпраздновал своё четырнадцатилетние, что означало лишь одно — он переходит на новый этап тренировок. Ему предстояло освоить огнестрельное оружие, экстремальное вождение и спарринг с такими же мальчишками, как и он, а не только с отцом. Это не пугало Криса, а лишь вызывало сладкое предвкушение от чего-то нового. Ему надоело изо дня в день находится в бетонной коробке и подавлять свои желания. Ему хотелось получить одобрение отца и в то же время исследовать мир снаружи. Но больше всего он хотел показать своему окружению, что он уже, в четырнадцать лет, лучше их во многом. Действительно разумно, ведь жажда власти ему передалась по генам от отца. Так, он, крайне мере, думал. С раннего возраста отец прививал в нём непоколебимую дисциплину во всем: начиная с завтрака по расписанию и заканчивая неоспоримым выполнением приказов отца. Контроль был на почетном втором месте по очевидным причинам. В жизни Криса и его дальнейшей судьбе просто не выжить без этого качества. — Отвлечешься на мгновение, потеряешь бдительность, дашь слабину — нож у шеи тебе обеспечен, — довольно метафорически и в то же время прозрачно высказывался об этом Мистер Шистад. Принципы замыкали цепочку. — Как думаешь, почему это качество я поставил на третье место? — Поведуй же, — со сбившимся дыханием, выплюнул мальчик, не отрываясь от отработки ударов. Несмотря на воспитание — истинную сущность бунтаря — Кристофер сдерживал с натяжкой. — Во-первых, ты нарушил правило боя — разговоры мешают правильно дышать. За это после того как закончишь — двадцать отжиманий, — даже не посмотрев на сына, с осуждением заключил мужчина, вырисовывая круги вокруг Кристофера, — А что касается принципов — это твой стержень. Дисциплина и контроль помогут тебе выработать их, не отказывается от них и не идти на компромиссы. — Компромиссы могут помочь в переговорах. Кристофер сделал заключительный удар и отошел от снаряда, глубоко выдыхая. Мышцы на его груди перекатывались от каждого жадного глотка воздуха, а вены на напряженных руках выпирали ярко-голубыми нитями. — Еще двадцать отжиманий, — вскинув брови, Мистер Шистад остановился напротив сына, — Но рассуждаешь верно. Только вот даже при компромиссе — более выгодные условия должны оставаться при тебе. Скрежет зубов, казалось, могли услышать даже канализационные крысы. Крис кивнул отцу, дав понять, что услышал его. — Даю пару минут на отдых, затем после сорока отжиманий жду от тебя объяснения почему гребанный директор хочет нас с твоей мамой видеть в школе. Крис затаил дыхание и чувство стыда овладела его телом. Покрасневшие щёки и без того горели, но совладав с накрывающими его эмоциями, он сел на скамью и припал в горлышку бутылки с водой. В голове крутилось миллион оправданий их с Вильямом поступку. Как объяснить бескомпромиссному отцу, что учитель химии лишилась половины своих волос с их подачи? Или что табель успеваемости видел лишь одну оценку — F**? Отец Криса был занятым человеком и крайне не любил, когда его отвлекают от дел. А директор школы оказалась слишком настырной дамой, требующей то ли справедливости, то ли поднятия успеваемости. Мистер Шистад не любил объяснять людям дважды, а здесь ситуация требовала именно этого. Единственное, что я слышал — неразборчивые слова Софи. Вкус бренди на кончике языка заставил меня вновь опустошить свой стакан. — Кристофер, ты слушаешь? — Все в порядке, Миссис Шистад, — заверила её девчонка, — Я лишь рассказывала о предстоящей поездке с кемпингом в долину Мобёдален, там находится водопад Вёрингсфоссен. — Всё ради фотографий? — спросил я, параллельно наливая себе ещё. Мама жестом показала, что ей уже достаточно. Как же. Как только я уеду, она вновь закроется у себя в спальне с фотоальбомом и будет ностальгировать, пропустив ещё парочку стаканов. — Ради эмоций! — казалось, в Софи могла влезть не менее двух плиток шоколада. Эту она прикончила пока я торчал в своих пыльных воспоминаниях, — Я долго копила на эту поезду и ждала её, поэтому буду мучать тебя нескончаемым потоком фоток в месенджере, — мягко толкнув меня в плечо и просияла девочка. — И с кем же ты поедешь? — лениво усмехнувшись, спросил я. Её щечки налились румянцем и она уткнулась в свой стакан. В точку. Я перевел взгляд на мать. — Не смотри на меня так, — загадочно ответила мама, красноречиво играя бровями. — С одноклассниками, Кристофер, — прыснула Софи от смеха одновременно с моей мамой. Скорчив гримасу, я покосился на этих двух хитрых лис, вводящие меня в заблуждение. — Пожалуй, оставлю вас на минуту, — поднявшись с дивана, я направился в ванную комнату. Сполоснув лицо холодной рукой, я провел ногтями по щетине. Два блестящих карих глаза пялились на меня в зеркале, пытаясь заглянуть в самую душу. Давно я не видел такой взгляд у себя. Чаще всего я пугал самого себя и пытался лишний раз не всматриваться в отражение. Не уверен, что до конца хочу знать свой истинный облик. Закончив здесь, я вышел в коридор и потянулся к телефону, прислоняясь к стене плечо. Из кабинета доносились оживленные женские разговоры. Найдя в контактах Матиаса, я нажал кнопку вызова. Прежде чем вернутся, мне нужно было сделать одно дело, которое я держал в голове уже который день. Пусть я чертовски злился на Еву, но мне не давали покоя те, кто довел её до такого пугающего состояния. — Выдающийся Матиас на связи! — Мать наконец растолковала тебе значение твоей фамилии? — хмыкнул я и на том конце провода послышался смех. — Чем обязан, красавчик? Суббота, вечер, ты явно должен звонить не мне, а своей огненной красотке! Всё то этот чёрт знает. — Как славно что ты упомянул о ней, Мати. Мне как раз нужна твоя помочь, — я оглянулся назад, вслушиваясь в голоса. Они не смолкали. — Что ты хочешь знать? — на заднем фоне послышалось шуршание, — Какое белье она предпочитает или взломать её и узнать предпочтительный жанр в порно? — весело пропел друг, который, вероятнее всего, был не один. Его выдавал приглушенный женский смех. — Прежде чем ты засунешь свой проворный язык куда планировал ранее, предлагаю тебе изучить все камеры на улице Торггана, 29 число и узнай всю подноготную владельцев заведений, откуда могла выходить моя «огненная» красотка. — Понял, брат, пришлю тебе данные, — пропел друг. Несмотря на беззаботность Матиаса во многих аспектах, я знал наверняка, он уже исследует все базы данных и проворно взламывает их. — Развлекайся, Мати, — почесав затылок, я почувствовал чье-то присутствие сзади, но не успел обернутся, как звонкий голос окликнул меня в трубку. — Ты ещё тут? — Что ещё? — сзади меня стояла Софи со сложенными руками на груди. Поза означала — у меня к тебе явно много вопросов. — Ну так, тебе на будущее. Жанр публичный и грубый секс её заводят больше всего. Пока, дружище! — на том конце послышались раздражающие гудки. Гребанный Агирре. Что б тебя. — Так, так, так, — осмелев после бренди, Софи кратко взглянула на мой телефон в руках, — Огненная красотка, Крис? — с прищуром спросила девчонка. Я закинул ей руку на плечо и повел обратно в кабинет, стараясь избежать её взгляда на мою довольную улыбку. — Уверяю тебя, плитка шоколада намного интереснее, чем то, что ты успела подслушать. — Не начинай, — простонала Софи и плюхнулась на диван. Она ненавидела мои подколы на этот счет. — Дамы, мне пора. Я одним глотком осушил свой стакан и на прощание поцеловал девчонку. Мама скинула плед со своих ног и поднялась следом за мной. — Я провожу тебя. Подмигнув Софи, которая обижено покосилась на меня, и последовал к входной двери. Снял с вешалки кожанку, обулся и обернулся к матери. — Глупо просить тебя приезжать почаще, да? — укутавшись в кофту, спросила мама, а я достал кошелек из кармана и вытащил все имеющиеся купюры. — Софи на поездку. Сделай, пожалуйста, так, чтобы она приняла их, — протянув кроны женщине, она спрятала их у себя в ладони, — Ничего обещать не могу, ма. Сама знаешь. — Знаю, сынок, — глубоко вздохнув, она обняла меня, — Береги себя куда бы тебя не занесла жизнь, — она положила свободную ладонь мне на щеку и тепло улыбнулась. — Я позвоню, — улыбнувшись лишь одними уголками губ в ответ, я покинул дом. По ощущениям на улице была уже глубокая ночь. Вокруг меня раскинула свои тени ночь, а единственными звуками в окрестностях были лишь кузнечики. Я прикурил сигарету и открыл машину через брелок. Заведя машину, под капотом послышался рокот мотора. Зажав сигарету меж зубов, я выехал со двора и свернул на главную дорогу. Ночной воздух из открытого окна трепал мои волосы и приятно охлаждал лицо после алкоголя. Я знал наверняка, буквально в двадцати минутах езды, находится дом Евы. Гордость и нехватка её рядом боролись между собой внутри меня. Я крепче сжал руль и сделал последнюю затяжку горького дыма, выбрасывая окурок в окно. Всю оставшуюся дорогу я контролировал своё тело, чтобы не свернуть на её улицу. Сегодня я буду ночевать в собственном доме.