Хроники Смертельной Битвы. Часть 6. Обман

Открыв глаза, Хотару поначалу не понял, где находится, но, приглядевшись, по интерьеру понял, что это уже ставший ему привычным Огненный Дворец. На стуле у его постели сидел не кто иной, как Король-Дракон собственной персоной; заметив, что его верный помощник пришел в себя, он улыбнулся. — Я очень рад, что ты жив, — обратился к нему Онага самым беззаботным тоном, на какой только был способен. — Помнишь, что с тобой случилось? Хотару кивнул. Вид его смертельно бледного лица неприятно поразил Короля-Дракона, хотя он, в общем-то, прекрасно понимал, что выглядеть хорошо человек с такой раной по определению не может, и это весьма наглядно свидетельствовало о том, как близок был сейданец к гибели — и однозначно умер бы, не подоспей вовремя протектор Мира Хаоса. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Онага. — Пока сам не понял, — сначала тихо, потом немного уверенней и громче ответил сейданец. — Но вроде бы не умираю… хотя, кажется, сделать глубокий вдох пока не могу. — Ты как, в состоянии говорить? Можешь сказать мне, кто это сделал? Кто на тебя напал, ты знаешь этого человека? — В состоянии, я же сказал, что не умираю, я же отвечаю вам сейчас… а этого человека я знаю. Это был Дайру, — ответил сейданский главнокомандующий. — Мой бывший боевой товарищ, я вам про него рассказывал, мы с ним были в ссоре. Только он не из-за этого… не из-за того, что он нарушал наши законы и мы с ним давно не ладили. Я не знаю, как это произошло, но он стал наемным убийцей, специально дождался, пока я останусь один, без солдат и охраны, и ему за меня заплатили… заплатил Дарриус из наших повстанцев, он всегда меня ненавидел и мечтал со мной разделаться. — Так, — нахмурился Онага, которому слова сейданца очень не понравились: если Дарриус и хаоситы в самом деле пошли против его приказа, то это очень плохо, и придется устроить с ними серьезные разборки. — Вот с этого места, пожалуйста, подробнее. Как все произошло? Он сам сказал, что его нанял именно Дарриус? Выслушав рассказ Хотару, он задумался: вся эта история казалась ему какой-то странной, и почему-то он думал, что Дарриус тут совершенно ни при чем. — Значит, ты сам так решил, — заключил Король-Дракон. — Ладно, я разберусь в том, что произошло, и выясню, кто именно это сделал. Можешь быть уверен в том, что он понесет заслуженное наказание… а сейчас отдыхай, набирайся сил и выздоравливай. Хорошо, что ты все-таки наполовину куэтанец, у них раны заживают намного быстрее, нежели у представителей других рас и народов, но несколько дней ты все-таки отлежись. Я знаю, какой ты ответственный, но дела подождут. — Спасибо вам, — произнес Хотару. — Я думал, что для меня все уже кончено, а вы как-то меня нашли, хотя там никого не было, кроме меня и Дайру. — Это ты не меня главным образом благодари, — ответил ему Онага. — Если бы не Шеннарка, я бы сейчас с тобой не разговаривал. У нее хорошо сработала интуиция — она сразу заподозрила неладное, когда ты не пришел, не списала это на всякие случайные обстоятельства, а сразу же пошла тебя искать, оказала первую помощь и сообщила нам о том, что произошло. Хотару сильно удивился — он не ожидал такого поворота событий, поскольку искренне считал, что богиня хаоса по определению не может питать ни к нему самому, ни вообще к любому сейданцу хоть сколько-нибудь теплых чувств, но решил не подавать виду, все-таки демонстрировать свои эмоции кому бы то ни было неприлично. — Передайте ей от меня… — он не сразу нашелся, что ответить, — что я ей очень благодарен. — Вообще-то она очень даже неплохая, — спокойно добавил Онага, — лично мне кажется, что зря вы с хаоситами так конфликтуете. В свое время она была лучшей подругой вашего покойного протектора, они отлично ладили и, я бы сказал, даже друг друга дополняли. — Мы не конфликтуем, — возразил Хотару, — вы же нам запретили, а я никогда не нарушаю приказов вышестоящих лиц. — Дело не в том, запретил я или не запретил. Если бы не ее манера таскать по карманам разный мусор, что не слишком приемлемо для любого сейданца, и это я еще очень мягко выразился, — объяснил ему Король-Дракон, — тебя бы сейчас не было в живых. Конечно, рано или поздно мы все равно обнаружили бы твое исчезновение и организовали поиски, но… было бы уже слишком поздно. Я видел, как неодобрительно ты смотришь на нее и Хэвика, когда они жуют чипсы во время наших совещаний, а потом суют пакетики в карман, словно тяжело донести их до мусорницы, однако один из этих пакетиков как раз тебе жизнь и спас, так что полный хаос в вещах — это далеко не всегда плохо. Сейданский главнокомандующий снова поймал себя на мысли о том, что все произошедшее кажется ему более чем странным. Он ожидал того, что Шеннарка, найдя его в безлюдном месте без сознания, воспользуется счастливым случаем и добьет заклятого врага, свалив вину на кого угодно, но уж никак не станет ему помогать. — Расскажите, как вы меня нашли, — попросил он, пытаясь понять, что же все-таки сподвигло богиню хаоса на такой необычный поступок. * Через несколько часов после неприятного разговора с Дарриусом Дайру сам явился в Огненный Дворец и попросил аудиенции у Короля-Дракона, сказав, что хочет сам добровольно сознаться в содеянном и понести заслуженное суровое наказание. Тот был весьма доволен таким поворотом событий, потому что ему очень хотелось услышать всю историю непосредственно от ее участника, а не верить чьим-то домыслам относительно того, кто был заказчиком убийства. Он пригласил несостоявшегося киллера к себе, предложил ему стакан воды и попросил во всех подробностях рассказать, как было дело. Когда Дайру сообщил, кто именно был заказчиком, Онага лишь покачал головой. — Ну что ж, я так и знал, что это не Дарриус, в этом я не ошибся, — сказал он, — с одной стороны, меня это, конечно, очень радует, поскольку он все-таки не осмелился нарушить мой приказ, с другой, я на деле убедился в том, что протектор Земного Мира оказался куда более опасен, нежели я думал, и представляет собой значительную угрозу. Он способен нанести удар в спину кому угодно из нас в любой момент, причем чужими руками, а мы даже и не будем этого ожидать. Старший советник, слушая длинный обстоятельный рассказ бывшего гвардейца, напротив, хохотал от души — он понимал, что, возможно, ведет себя совершенно неуместно, но сдержаться, слушая про очередную идиотскую выходку Рейдена и его вечно нетрезвого приятеля Шуджинко — фаната Эсмене, которому лавры чемпиона Смертельной Битвы с детства спокойно спать не давали, уже просто не мог. — Слушай, — наконец обратился к Дайру Шао Кан, не переставая смеяться, — объясни мне, пожалуйста, одну вещь. Как тебе удалось развести моего мерзкого братца на такие огромные деньги? Я всю жизнь думал, что он за цент удавится! Я не погрешу против истины, если прямо и откровенно тебе скажу, что он достоин зваться самой что ни на есть гнуснейшей и скареднейшей гадиной, когда-либо осквернявшей все известные миры своим существованием! Он же реально не просто жадное, а сверхжадное чудовище! Ты вон как-нибудь с нашим премьер-министром пообщайся, он тебе расскажет всякие веселые истории про этого отморозка, как он в его обществе все детство и юность провел, имея из личных вещей только штаны и рубашку, пока ему его покойная девушка перед смертью торговую заставу не подарила. Тот смутился, глядя в пол. — Не знаю… наверное, он слишком сильно ненавидел Хотару… Я не рассчитываю на то, что вы будете ко мне снисходительны, — почтительно обратился он к Онаге в типичной сейданской манере, — я осознал, что совершил тяжкое преступление, и готов принять любую кару, потому что никакого прощения за то, что я сделал, мне просто нет. Онага подумал, что тянуть с окончательным решением не будет. — Вот что, Дайру, — произнес он. — Отправлять тебя на эшафот я не буду, более того, я очень рад тому, что ты все-таки осознал свою ошибку и честно признал вину. Поэтому я тебя прощаю и на первое время даже дам тебе немного денег, пока ты не найдешь какую-нибудь работу. Взамен я попрошу тебя лишь об одном: впредь не поднимать оружия против кого-либо из моих людей или союзников и чуть позже, когда Хотару будет в состоянии тебя выслушать, извиниться также и перед ним. Надеюсь, ты меня понял. Если ты нарушишь мое повеление — вот тогда я тебя убью, а так любой, кто честно признался в том, что поступил неправильно, достоин второго шанса. Бывший гвардеец, судорожно сглотнув, кивнул — ему до сих пор не верилось в то, что все обошлось и Онага не размазал его по стенке. — Я рад, что ты все понял, — ободряюще улыбнулся Король-Дракон. — А сейчас забудь обо всем и ступай своей дорогой. Я прикажу дать тебе немного еды и денег. Буду рад, если в дальнейшем у тебя все сложится хорошо. Дайру послушно пошел к дверям тронного зала, но старший советник попросил его задержаться на пару слов. — Ты уж послушай напоследок еще и моего совета, — сказал ему Шао Кан, — никогда больше, какой бы ад ни творился у тебя в жизни, не вздумай ни под каким предлогом связываться с моим младшим братцем, потому что он, говоря откровенно, тот еще гад, и тем паче принимать от него какие-либо услуги и материальные ценности. Он поможет тебе на цент, а должен ты будешь триллион долларов, и он еще выставит тебя виноватым во всех возможных злодеяниях и до кучи подставит, добро если не убьет. Я за свою долгую жизнь на всякое нагляделся, и наиболее красочным примером здесь может служить небезызвестный Лю Канг. Держись от Рейдена подальше, и тогда уж точно будешь жить долго и счастливо. * Онага был в значительной степени великодушным и отходчивым, чего нельзя было сказать об одной из его союзниц — протекторе Мира Хаоса; когда Дайру покидал дворец, Король-Дракон и его советник настоятельно порекомендовали бывшему гвардейцу ни в коем случае не попадаться ей на глаза и были совершенно правы, потому что после произошедшего с Хотару богиня хаоса прямо-таки зациклилась на идее непременно отплатить заказчику преступления той же монетой, а под горячую руку могло достаться и злосчастному исполнителю. Разговорившись поздно вечером за чашкой чая с Шэнг Цунгом, она призналась ему в том, что замыслила ни много ни мало убить Ираниана, желательно вообще на глазах у Рейдена. Однако черный маг, в отличие от Шеннарки, не был столь импульсивной личностью, склонной мстить всем без разбору, и чем дольше он ее слушал, тем больше ему не нравились ее странноватые с его точки зрения идеи. — Мне кажется, что ты все же очень здорово перегибаешь палку, — осторожно ответил он, поскольку при своем умении читать в чужих душах едва ли не физически ощущал исходящую от богини хаоса злобу, агрессию и готовность убивать и не хотел спровоцировать ее на какую-нибудь неуместную неадекватную выходку. — Другие люди не виноваты в том, что вытворяет их ближний. Сама посуди, если бы у тебя был ребенок, а кто-то поднял против него оружие за твое преступление, это было бы справедливо? Однако убедить в чем-либо упертую хаоситку было еще труднее, чем сдвинуть с места гору или дойти пешком до Луны. — И ты мне говоришь о справедливости, — хрипло рассмеялась она. — О справедливости. Ее в мире нет, неужели ты сам в этом не убедился за все те долгие годы, что живешь на свете? Справедливость творим мы сами, и на твоем месте я бы воздала этому ублюдку по справедливости за жизнь Энсио — уж прости, если наступила на больное место! Черный маг посмотрел на нее в замешательстве. — Хорошо, я бы воздал ему по справедливости, если бы сломал шею ему самому, но при чем здесь Ираниан? Он вроде бы не сделал мне или кому-то из моих близких ничего плохого. Шеннарка, к его удивлению, внезапно печально и криво улыбнулась и покачала головой. — Может, он и не сделал, но если он умрет… его папаша почувствует всю боль, жестокость и несправедливость этого мира на своей поганой шкуре. Он почувствует, каково было тебе. Каково было всем тем, кому он причинил зло. Шэнг пожал плечами. — Хорошо, может, он что-то и почувствует, хотя лично я сомневаюсь в том, что он хороший отец, — он сразу вспомнил потрепанные наряды и откровенно измученный вид Ан-Джэн Лэй, которая выглядела так, словно ее несколько лет продержали в рабстве и нагружали непосильной работой или вообще выпустили из концлагеря. — Только сомневаюсь, что это его хоть чему-то научит и он сделает из произошедшего выводы. Скорее еще больше озлобится против всех, включая тебя, и смерть Ираниана окажется совершенно напрасной. Шеннарка лишь саркастично усмехнулась. Боль от раны, которую нанесла ей смерть лучшей подруги и других дорогих ее сердцу людей, с годами ни капли не утихла, и пусть все было давно кончено, она не собиралась оставлять мыслей об изощренной мести врагу. — Наверное, ты думаешь, что я не хочу тебя услышать, — произнесла она, — только суть в том, что разумом я даже понимаю твою правоту… а вот душой принять не могу. Когда я вспоминала тех, кто погиб по его вине, мне каждый раз хотелось, чтобы Рейден ощутил то же самое, что и я. Чтобы он узнал, каково это — быть загнанным в угол и годами, десятилетиями, да что там — долгими веками прятаться ото всех и не иметь возможности сказать тем, кто меня любит и помнит, что я жива и здорова! Каково это — когда на тебя охотятся! Каково это — когда ты теряешь того, кого любил всем сердцем, и тебе кажется, будто мир рухнул, но ты все равно живешь, дышишь, ешь, пьешь, смотришь на рассветы и закаты, а его с тобой рядом больше нет и никогда не будет, однако ты тем не менее не перестанешь считать его своим другом и частичкой своей души. Он пытался разрушить мой мир. Твой мир. Я разрушу его мир и заставлю его почувствовать то же, что и я! Заставлю, потому что Хотару стал последней каплей — когда я вижу его, я вспоминаю протектора Сейдо и всех ее приближенных, убитых на той войне! Она нахмурилась, между бровями залегла морщинка — не наговорила ли она лишнего, ей совершенно не хотелось, чтобы Шэнг догадался о ее тайной симпатии к сейданскому главнокомандующему… хотя, с другой стороны, ей казалось, что черный маг не склонен разглашать чужие сердечные тайны, разносить сплетни и ставить окружающих в неудобное положение. Тот, впрочем, об этом совершенно не задумывался, его мысли занимала скорее зацикленность богини хаоса на мести Рейдену через ни в чем не повинного Ираниана, и он был уверен, что Шеннарка не примет ничьих советов на этот счет — она вообще не желала никого слушать и для себя уже давно решила, как поступит, даже если пострадает или погибнет при этом сама. — Ну, это твое право, — мрачно ответил он; несмотря на то, что черный маг не считал действия своей собеседницы правильными и сам вряд ли стал бы когда-нибудь мстить своему обидчику, прикончив его ни в чем не повинного родственника, заступаться за Ираниана или каким-либо образом мешать хаоситам осуществлять свои жестокие замыслы он не собирался — в конце концов, сын Рейдена, несмотря ни на что, все равно их враг. — Поступай как знаешь, только смотри, сама-то в беду не попади. Богиня хаоса на мгновение прикрыла глаза и мысленно перенеслась на много тысячелетий назад — казалось, сейчас она снова увидит перед собой свою лучшую подругу, услышит ее звонкий смех… но стоило ей вернуться к реальности, как ее взору снова предстал Огненный Дворец и человек, который на момент гибели Сианэ, наверное, был еще ребенком или подростком, а то и вообще даже не успел появиться на свет. Ну уж нет, она не оставит смерть протектора Сейдо неотмщенной! — Не надо защищать его, Шэнг, — холодно произнесла она, пристально глядя на черного мага. — Я уверена в том, что Ираниан на деле такой же мерзавец, как и его папаша, в противном случае он бы уже давно от него сбежал, а то, то он пока что, как ты сам говоришь, не сделал ни тебе, ни кому-то еще ничего плохого — так дело только за временем, значит, пока что не представилось соответствующей возможности для этого! Что сделал твой лучший друг Эсмене, когда понял, что протектор Земли — тот еще выродок? Правильно, свалил к внешнемирцам, было бы желание. Ираниан до сих пор не свалил к дядюшке? Значит, не хочет, значит, он такой же, как его отец, а нам он враг. Что нужно делать с врагами? Убивать. Я его и убью. Убью, и пусть Рейден оплакивает сыночка, как я оплакивала Сианэ, а ты Энсио! Тот махнул рукой — переубеждать Шеннарку было бесполезно. — Делай что хочешь. Только я сомневаюсь в том, что Рейден в принципе способен кого-либо оплакивать. Досадно ему будет, это да, потерял очередную бесплатную прислугу, это примерно как обычный человек расстроится из-за того, что штаны порвал или машину разбил — неприятно, но не такой уж прямо повод для слез, потому что на деле плевать он хотел на своих отпрысков! — А я и буду делать то, что хочу, — богиня хаоса гордо тряхнула своими насыщенно-черными волосами. Черный маг никогда не питал особой симпатии к Ираниану, пусть и считал решение Шеннарки его прикончить не слишком справедливым, а ныне покойного Элайнара так вообще в свое время ненавидел лютой ненавистью — это же кем вообще надо было быть и какие мозги иметь в голове, чтобы навязаться в ученички, а потом и в сыночки к ублюдку, который собственноручно убил твоих родителей, понятно, что речь шла о банальном выживании, но все-таки есть границы нормального разумного поведения, мог бы и во Внешний Мир, в конце концов, отправиться и там жить! — и ему действительно было бы все равно, даже если бы Шеннарка и в самом деле разделалась с отродьем Рейдена, но в тот момент оба они не приняли во внимание наличие у протектора Земного Мира еще и Лэй.