Маленькие истории о нелюдях

В маленьких коробочках, куда их рассадили, было тепло, влажно - и безотчетно жутко. Он не знал, что будет завтра, не знал, где он - знал только, что боится прихода ночи. Ночь несла сны - а в снах лилась кровь, и сам он, в окрашенных кровью одеждах, вел в бой людей, защищавших свою землю. И возвращение в этот ночной кровавый кошмар было еще страшнее яви и дней, когда приходила Моющая, купала каждого из них, придирчиво осматривала, а потом снова рассаживала по коробочкам. И все же она не была страшнее снов. От снов нужно было бежать - и он решил бежать. В первый день он ухитрился поддеть крышку, вылез в щель, спрыгнул со стола и, прошлепав по занозистому деревянному полу, забился в угол. И уснул - без снов. Моющая нашла его только следующим утром. Во второй день его коробочка была оклеена скотчем, но к утру скотч поддался его усилиям, отлепился с противным громким скрежетом - словно отрывали человеческую плоть, - и открыл спасительную щель. Вместе с ним сбежали еще двое - одного утащила большая серая крыса, от которой ему самому едва удалось спастись, прыгнув в пустой стаканчик, валяющийся у плинтуса. Его и второго снова нашла Моющая. - Опять сбежал тринадцатый! - едва ли не с восторгом сказала она. Отчего она восторгается, подумал он - он ведь всего лишь старался сбежать от снов, от которых даже жабья личина не спасала. - Еще раз сбежишь - заберу тебя домой и назову Квак Чеу* - услышал он после четвертого побега. Квак Чеу. Его имя когда-то звучало похоже. Того "его", который в окрашенных кровью одеждах вел в бой свои неистовые отряды. Тот - и теперешний он, в пупырчатой коже, пучеглазый, умеющий далеко прыгать - странным образом они были одним и тем же. Но ему не хотелось об этом задумываться. ...В пятый раз раз, сбежав, он просто остался под столом. Смотрел, как ходят по темным стенам оконные огни, как проплывает мимо окон шум - рождается где-то вдали и где-то в другой дали пропадает. - Все. Заберу, если доживешь до понедельника, - услышал он наутро от Моющей. И не поверил. И не верил до того дня, как она взяла его - его! Его одного! - и унесла прочь. В новое обиталище, где была влажная земля, вода - и еда! Много еды. И где наконец не будет снов.