Драконья кровь

      На острове Олух был очередной скучный день. По улицам довольно большой деревни шел щуплый паренек с гривой растрепанных каштановых волос, одет он был в светло-салатового цвета тунику, меховой жилет, штаны из темной и грубой ткани, да высокие кожаные сапоги. Сцепив руки за спиной, парнишка беззвучной походкой обходил деревню, это был его обычный утренний ритуал, после которого Иккинг держал путь в кузню, где работал на правах ученика у кузнеца по имени Плевака. Хэддок любил свою работу, которую он сам же себе и подобрал, а вот его отношение к «Викингам» было довольно двоякое, и виной этому служат «драконы». От одного вида этих животных, Иккинга пробирал смех, уж никак он не мог назвать этих ящерок драконами. Ведь мальчишка видел настоящих, тех что убивают ради забавы, хотят власти и одним «криком» могут разрушить укрепленный форт или же стереть в пыль деревню. Однако все же эти ящерки ощущались как детишки или же низшие драконы. Так что по мнению Хэддока Викинги боролись с детьми, пусть и драконов, но все же, а невозможность обидеть ребенка была вбита глубоко в подкорку мозга этого паренька.       Но откуда же парнишка знал все это? Ответ он дал себе в первый же день своего пробуждения в этом мире, то было первым словом, которое сказал тогда еще совсем карапуз Иккинг, и было то имя. Имя одного из неизвестных этому миру даэдра — Шеогората. Но в мире носившем название Нирн то имя было на слуху, но все же откуда его знал Хэддок? Ответ довольно банален — это была отнюдь не первая жизнь Икинга.       Стоит начать с того, что и Нирн был совсем не первым миром, в котором побывал этот парень. От прошлых жизней у него остались лишь обрывки, да нескольких дурных привычек вкупе со странным прозвищем (или все же его профессией?) — Курьер. Тогда он очнулся в теле совсем еще паренька лет семнадцати, хотя по меркам того мира был уже вполне взрослым мужчиной, причем уже как года три, если не четыре. Только страх за собственную шкуру спас тогда парня во время нападения Дракона, то был настоящий дракон, а не Олуховские ящерки. Вся его жизнь в одной из провинций Тамриэля пронеслась вихрем, он шел от битвы к битве, подгоняемый своими вновь обретенными товарищами, собирая по пути все возможные заказы и просьбы, лишь бы за них платили достойно. Лишь в редкие дни отдыха он позволял себе забыться и с головой уйти в обрывки воспоминаний, которые порой были на удивление четкими. Там он чувствовал жар пустыни, порой обжигающий ветер, а также тяжесть чего-то на кисти левой руки. После таких «флэшбеков» он еще долго ощущал себя голым смотря на кисть левой руки, ведь там чего-то не хватало… Но вот чего парень не мог вспомнить.       Но однажды кое-что поменялось — битвы закончились, герой победил. Тот, кого назвали Довакином, и лишь самые близкие звали его по имени, которое было им самим выдумано, так как настоящее он никогда и не помнил, пленил душу своего противника Алдуина. Вместе с победой пришла усталость, великий воин хотел развалиться в кресле перед камином и попивая медовуху смотреть за танцем языков пламени.       Однако сделать этого ему никто не дал, все что-то хотели от него и лишь сущности другого порядка понимали Довакина. А уж с кем с кем, а с ними он контактировал часто. Раз в пару месяцев парень знатно выпивал с Сангвином, в любой момент на него мог из ниоткуда свалиться Шеогорат, а Хермеус Мора тихим шёпотом почти каждый вечер звал парня в свою обитель. С этими тремя, парня связывали довольно интересные истории, которые в трех словах можно было описать так: веселье, безумие и знания. В одном из Принцев, Довакин нашел хорошего собутыльника и неплохого собеседника, в другом просто больного на голову ублюдка, который как-то не уловимо импонировал взглядам драконорожденного, ну, а с третьим он сошелся, когда нашел один из его артефактов и решил задать один вопрос, который являлся частью прошлой жизни и ответа Мора не знал, именно так этот Принц стал его частым собеседником.       И вот однажды уставший герой спросил одного из своих «друзей» как ему отделаться от вечных просьб и заданий, валящихся на него как из рога изобилия. — Напейся, — ответил Сангвин. — Приходи в Апокриф, — сказал Мора.       А вот Шеогорат не стал говорить, он просто улыбнулся сумасшедшей улыбкой. Хлопнув в ладони, он призвал свой посох, который вручил в знак «дружбы» (а на самом деле просто так) Довакину. Один взмах и парень начал терять опору под ногами проваливаясь в портал, но уходя в другой мир, он все же услышал крик Шеогората. — Ответ прост как головка сыра, — кричал безумный Принц. — Отправляйся в другой мир.       Тогда Довакин погиб, точнее его тело растворилась во время перехода, а душа попав в другой мир тут же нашла себе пристанище в еще не родившемся ребенке. А может и вовсе он был вовлечен в местный круг перерождений. Этого Дова, которого позже назвали Иккингом, не знал. Сам же парень с радостью принял новую жизнь, а тихие поругивания в сторону Шеогората несли некий добрый оттенок.        Великий воин вновь стал ребенком, тем кто может заниматься чем хочет, при этом не получая разнообразных просьб, порой граничащих с самоубийством. И паренек стал просто жить, радовался каждому моменту, хотя и не всякому. Ярким тому примером была мать Иккинга Валка, которая улетела с каким-то драконом в неизвестность. Отец парня считал свою жену мертвой, а вот парень явно знал, что мать жива, ведь от того дракона он чувствовал лишь испуг и переживание за Валку. В общем, паренек не понимал свою мать, которая просто исчезла из его жизни, не предпринимая попыток вернуться.       Но все же и в этом мирке у парнишки были проблемы, которых по сути было всего две: тело, болезненное и никак не хотевшее набирать мышечную массу, а также отсутствие друзей среди сверстников. Именно из-за отсутствия друзей, который паренек и не старался-то и заводить, все же они совсем еще дети, а за плечами Иккинга не одна сотня кровавых битв, пусть и было это и в прошлой жизни, малец с головой ушел в изучение новых для него навыков.       Кузнечное дело никогда особо не привлекало Иккинга, было это следствием одного кузнеца из Нирна, который уж очень нудно все пояснял, но вот под патронажем Плеваки этот навык мало того, что стал быстро развиваться, так еще и сильно зацепил Хэддока. Начинал парнишка с мелких заготовок, по сути являвшихся расходниками для починки, потом пошли гвозди, затем дверные петли, а уж потом и оружие. Особенно паренек гордился парой небольших ножей, которые всегда носил с собой, один был спрятан левом рукаве, именно там, где порой он чувствовал отсутствие чего-то очень важного, а другой за голенищем правого сапога.       Вторым навыком, который стал развивать парень стала скрытность, а если точнее, то ее основы такие как: тихий шаг и другие. Будучи Довакином он никогда не имел привычки скрываться, но в новом мире за неимением горы мышц и двуручника, Иккинг решил пойти путем «Роги», именно такое слово подкинул ему мозг, когда он задумался, как назвать путь тихого война с двумя клинками, еще в голове всплыло «Ассасин», но память тут же подсказала, что те были в основном заказными убийцами. Так же Хэддок обнаружил, что магия все еще при нем и стал активно пользоваться одним из немногих известных ему заклинаний школы иллюзии, а именно каждое утро, да и на протяжении всего дня кастовал тихий шаг. И перестал так поступать лишь тогда, когда просто пропала разница, между его обычной походкой и походкой, изменённой заклятьем «Тихого Шага».       Порой Хэддок выбирался в лес, который по каким-то причинам считался то ли запретным, то ли опасным. Ну, подумаешь, там встречаются драконы, но ведь если их не трогать, то они вполне милые зверьки. Там у Иккинга была его секретная база, он даже собрал там небольшой домик, благо навыки были, да и нужные инструменты и компоненты парень мог либо позаимствовать в кузне, либо сделать сам, под видом очередной отработки навыков. Сам домик находился в большом овраге, посреди которого было довольно большое озеро, с полоской суши, с одной стороны. Так же в одном из склонов оврага была пещера, ведущая куда-то в неизвестность. Не лез в пещеру парень только по одной причине, он боялся заплутать, да и память о Черном Пределе была еще свежа.        Ну, а что же думали о сыне вождя остальные люди острова? Паренек прослыл среди сверстников нелюдимым, неудачником и рохлей. Ведь порой он, слишком сильно уходя в себя то и дело спотыкался или же просто врезался в кого-либо или что-либо. Детишки пару раз подшутив над ним поняли, что от парня нет никакой реакции и с упоением продолжили это делать в попытке узнать порог терпения сына вождя. Сам вождь прекрасно знал о всех увлечениях сына, да и о походах в лес тоже, благо Стоик был неплохим следопытом. Но вот почему паренек скрывает свои тренировки и навыки мужчина не понимал. «Видимо решил, что зазорно Викингу с ножиками бегать» — думал иногда отец Иккинга, хотя это и было так, но все же Стоик просто радовался за то, что его сын умеет владеть хоть каким-то оружием и как следствие может постоять за себя. Другие видели в серьезном пареньке нового вождя, благо вел себя он уж очень разумно и с полной отдачей подходил к делу. Лишь только Плевака хотел увидеть на лице слишком серьезного паренька детскую улыбку, ведь, наверное, он был единственным, кто видел парня за работой. В те моменты, когда он уходил с головой в работу его взгляд менялся, лицо становилось какой-то пустой маской, даже в походке стали проскакивать непривычные, слишком уж настороженные движения. Казалось, что парнишка ждет ударов с каждой из сторон. Но таким Иккинг был лишь полностью уйдя в работу, а после ее окончания вновь становился просто слишком серьезным мальчуганом.       Ну так вот, это было очередное скучное утро на острове Олух и доблестный воин в теле юнца шел на свою привычную работу. Зайдя в дом Плеваки, который был совмещен с кузней, парень окинул взглядом уже давно проснувшегося хозяина дома. Наставник Иккинга уже возился с парой заготовок, жар от горна заполнил собой помещение. Меховая жилетка тут же слетела на табурет, закатав рукава, Хэддок кивком поприветствовал наставника. Тот в ответ лишь махнул покалеченной рукой в сторону нескольких десятков мечей и секир, он давным-давно знал: если Иккинг не начинает разговор сам, то нечего и пытаться говорить с ним, ведь в ответ будет лишь тишина. В такой тишине Иккинг и начал свою работу, работал он медленно, но качественно. Парень выправлял некоторые клинки, затачивал секиры и топоры. В таком темпе протекал весь день, от этого занятия его отвлек чей-то крик: «Драконы!», на лице парня лишь появилась кривая ухмылка. — Опять? — устало спросил он самого себя. — Кого же эти малыши кормят, если так часто воруют скот?       Не обращая внимания на суету и крики, Хэддок шел домой, вспышки пламени то тут, то там его не особо волновали, да и местные давно привыкли, а дождь уже потихоньку тушил сильные очаги возгорания.       Но на мгновенье Иккинг застыл на звездном полотне неба мелькнула черная фигура, она показалась парню знакомой. С его губ тут же слетели слова: «JooR-Zah-FRUL» вслед за словами сгусток синего тумана устремился в небо, там он нашел свою цель, черный дракон резко потерял управление собой и в крутом пике ушел куда-то в торону леса. — Черт… — тихо выдохнул Иккинг вознося хвалу Тору что никто не услышал крик, а затем схватился за голову. Слишком уж свеж был в его голове еще образ Алдуина и именно поэтому черный дракон был сразу же одарён криком со стороны «Роги». Быстрым шагом Хэддок отправился в лес, ведь где-то там был дракон, который пострадал по вине одного идиота с паранойей.       Ночной лес встретил парня прохладой и легким запахом озона, а значит собиралась гроза. Идя по просеке из поваленных деревьев, которая была обнаружена где-то через десять минут хода по лесу, Иккинг вышел к своему оврагу. Вот прозвучал гром, первые молнии озарили небо. В отсвете молний парень увидел останки своего «штаба», там, в этом хламе лежал дракон. С тихим рыком он поднялся с останков домишки, его глаза увидели человека. Губы дракона разошлись в оскале. «Стоп, а где он зубы потерял?» — удивленно подумал Хэддок. — Рррр, — с угрожающей интонацией прорычал черный дракончик. — Слушай няшная пародия на Алдуина, ты куда зубы то дел? — приближаясь к дракону спросил Иккинг, сам же дракончик стал медленно пятиться.