Игра призрачных судеб

Играя осторожно, ты однозначно проиграешь.

Уставшее солнце склонялось к горизонту, желая поскорее расстаться со всеми. Оно становилось все больше, все теплее. Облака начинали подсвечиваться снизу, приобретая оттенки розового, который плавно переходил в фиолетовый. Это был очередной закат в городе. Внизу никому нет дела до докучливых солнца и облаков. Там, внизу, все полно монотонной жизнью. Люди бегут, машины едут, а время не ждет. Но если подняться чуть выше, к примеру, на одинокую крышу многоэтажки, то можно выбраться из рутины дел и важных встреч. Так сделали далекие приятели: Пак Чан, Яна и Чонин. Они встретились, словно добрые друзья, на крыше того самого отеля, спустя несколько недель. Устраивать шумную вечеринку не было смысла, поэтому те обошлись парой баночек светлого пива, так как Арьяна не терпела темное. Приятели стояли у перил, которые отгораживали их от пропасти. Арьяна, опершись на железную преграду, вытянула свободную руку вперед, ощущая вечерний ветер. Он словно ласкал ее, проскальзывая сквозь пальцы. Но тут девушка резко одернула руку назад, когда почувствовала, как кто-то слегка подтолкнул ее вперед. Яна поняла, кому принадлежал тот толчок. Это было в стиле Пак Чана, неудачного шутника. — Не думаю, что мое падение с крыши хорошо повлияло бы на репутацию отеля, — без сарказма проговорила темноволосая девушка, чуть отпрянув назад. — Может, я спас бы тебя, вытянув руку помощи и схватив твою ладонь. Мы бы посмотрели друг другу в глаза и поняли, что влюбились… Безудержно и безнадежно, — Чанель вдохновлено приподнял глаза к верху, устремляя их в вечернее небо. — Ах, да во мне погибает талант юного писателя. — Влюбиться в тебя? Да это же самоубийство, — ответила Арьяна, уже с иронией смотря на Пак Чана. — Почему же самоубийство? Я похож на опасного искусителя, которого стоит избегать, но я слишком притягательный? — Пак Чан, тебе еще учиться и учиться, чтобы по-настоящему искушать девушек, а не только в своих фантазиях, — девушка похлопала по плечу парня. — В твоих словах я кажусь неудачником, так еще и девственником. Арьяна звонко засмеялась, но не потому, что шутка Чанеля оказалась наконец смешной. Она убедилась, что на крыше все по-другому. Чувства становятся такими же бескрайними, как и небо над головой. Из ужа, свернувшегося в узел, человек преображается в сокола с разбитой грудью.* Свобода охмеляет разум, и, спустившись вниз, туда, где идет все своим чередом, остается лишь ее послевкусие. Молодые люди так же продолжали распивать пиво и, возможно, наслаждались временем. Чанель внезапно навострил свои уши, когда услышал знакомый звук приближающегося автомобиля. Этот звук он узнавал из тысячи, как любовник узнает голос своей возлюбленной. Но вместо возлюбленной была отцовская машина. Пак Чанель поставил бутылку в сторону и собирался оторваться от приятного времяпровождения с друзьями. — Мне нужно встретить своего отца. Не скучайте без меня, — последнюю фразу Чанель произнес так, будто те и правда могли заскучать без него. Он быстрым шагом направился к выходу и исчез за дверью. Пара осталась наедине, продолжая смотреть на ту дверь, за которой скрылся их приятель. Они развернулись и молчали. Это молчание было странным и несвойственным для них. Тишина между ними была не от неопытности или смущения. Их безмолвие будто нашептывало им, что они чужды друг для друга. Чонин не мог это выдержать, уже мысленно просил, чтобы Пак Чан вернулся со своими тупыми шутками. Он лишь взглянул на девушку так осторожно, будто от его взгляда та разлетится на осколки. Ее профиль казался ему отчужденным и хмурым, не таким, каким он привык его видеть. Да и раньше Чонин не искал скрытого смысла во взгляде Арьяны, ее сомкнутых губах, которые хотели уже что-то сказать, но не решались. — Что-то случилось? — задал вопрос Чонин, но только потом осознал, что так глупо это спрашивать. Будто он сам не понимал, что что-то случилось. — Я бы соврала, если бы сказала, что ничего, — мгновенно откликнулась на вопрос Яна, стараясь не смотреть на лицо молодого человека. — Так может, решим все сейчас, пока Чанель не вернулся со своими шутками? — «Решить» — слишком громкое слово, — Арьяна чуть повернулась и теперь стояла прямо перед Чонином, что могла увидеть его лицо, старающееся скрыть беспокойство. — Помнишь тот день, когда ты пообещал забрать меня? Ты еще пошутил и сказал, что лишь дай гудок. — Неужели ты хочешь поссориться только из-за того пропущенного звонка? — Только? Ты обещал забрать меня при любых обстоятельствах. Прошел один гудок, потом два, три… Я каждые эти гудки считала, словно чокнутая, пока меня не попросили перезвонить тебе. Ты мне был нужен в тот момент, но тебя не было. Прошу, скажи, где ты был тогда? — Я знаю, что это прозвучит по-идиотски… Но я не могу тебе этого сказать. — Лучше бы ты сказал, что был с какой-нибудь девушкой или валялся под баром вместе с Пак Чаном… Я бы поняла. Но это и правда звучит по-идиотски, — Арьяна снова прислонилась к преграде. Недавние раны внезапно заныли, словно дикие кошки кинулись ей на спину, зацепившись когтями, что заставило девушку невольно сгорбиться. Чонин стоял молча. Он не знал, что произошло тогда с Арьяной, что вынудило ее позвонить ему. Он не понимал, что она хочет от него. Парень чувствовал себя всемирным идиотом, которого послали на интеллектуальную игру, где он ни черта не понимает. А шанса на помощь из зала или звонок другу уже был некстати. — Ты можешь меня считать кем угодно, но лучше принять мой ответ, а не разводить ненужную драму, — Чонин хотел сказать совсем иное, но вырвалось лишь это. Сердце твердит одно, разум другое, а истина от этого не меняется. — Я попала впросак. Сглупила, спросив у тебя обещание и доверившись тебе. А ты просишь не разводить ненужную драму? Ты слишком беспечный, Ким Чонин. Ты все скрываешь за своей ухмылкой, будто всем от этого станет легче. Почему ты не мог выполнить лишь одно обещание? Почему? — Арьяна пыталась перевести дыхание, глубоко вдыхая душный воздух. Чонин только хотел ее заткнуть. Поцелуем, объятием, не зная как, но хотел прекратить выслушивать слова девушки, которые выводят его из себя. Так больно видеть чье-то разочарование, словно это что-то изменит. — Ты говорила, что все решено с нашей первой встречи. Так что ты хочешь от меня? Обещания лишь все испортили, что и стоило ожидать, — снова не те слова, совсем не те. Арьяна бросила свой остылый взгляд на парня, не обращая внимания на назойливые лучи догоравшего солнца. Его лицо при вечернем свете было по-особому теплое, но тревога не сходила, брови чуть опустились вниз, а мягкие темные глаза пытались что-то понять. Яна как никогда хотела ударить по этому лицу, потом же потянуть его к себе и поцеловать зовущие губы Чонина, которые в мгновенье стали ей противны, и крикнуть о том, что какие они беспросветные идиоты. Но всем свойственно все усложнять, строить преграды самим себе, которые считаются просто необходимыми. — Нет, я соврала. Все решено здесь и сейчас, — на самом деле ничего не было решено. Их незримые чувства, не успев проявиться, догорали, как последние лучи солнца. На душе у каждого было паршиво, и те уже не могли наслаждаться обществом друг друга. Жизнь для них оказалась слишком неуловимой и полной моментов, которые способные в один миг их развести по разным берегам. Арьяна отставила бутылку в сторону, собравшись уже уходить. Но девушку остановил Чонин, схватив ее за локоть. Силы ему не отнимать, и тот мог удержать Яну. — Я отвезу тебя домой, — произнес Чонин, собираясь сопроводить Арьяну. Та уже хотела отказать ему так, как обычно отшивала самоуверенных приставал. Но ее ситуацию облегчил Чанель, который вернулся после встречи с отцом. Девушка отдернула свою руку и быстрее направилась к Пак Чану, пока ее снова не задержали. — Пак Чан, отвези меня домой, — протараторила Арьяна, хватая под руку Чанеля и уводя с собой к выходу. — Домой? Ладно, — просто ответил Чанель, не сопротивляясь девушке. Чонин, не удивившись этому, остался один на крыше. Утешительного приза не было. Он не хотел этого признать, но парень ждал и не боялся такого исхода. Люди заменяют других людей, надежды обрываются так же быстро, как и возникают, и к всеобщей беде это уже стало нормальным. Машина Пак Чанеля остановилась возле того пугающего фонарного столба, где каждый раз Чонин ждал девушку. Но Чанель не знал об этом, не приметил то, что фонарь наконец-то стабильно испускал свет и рассеивал темноту. Для него это был лишь фонарный столб, старый и чуть склонившийся вперед. Арьяна полностью прислонилась к кожаному сиденью машины. В голове девушки незаметно промелькнули мысли о том, что здесь намного удобнее и безопаснее, чем сидеть за спиной Чонина и чувствовать безжалостные порывы ветра в лицо. Вспомнив это, Яна шумно вздохнула, отведя взгляд в сторону. На улице уже начинало смеркаться. — Поссорилась с Чонином? — спросил Чанель, и так зная ответ на вопрос. Он успел тогда заметить негодующе и непонимающе лицо друга, которое будто говорило: «Какого черта?» — Может, si, может, нет, * — процитировала в ответ Арьяна, уже прямо смотря в глаза Пак Чана. Они отражали спокойствие, которое ей в этот момент не хватало. — Да вы конченые любовники, которым нечем себя занять. — Если бы это было так легко, — уголки губ девушки еще больше опустились, а взгляд снова блуждал в поисках чего-то или кого-то. Судя по нависшей тишина, Чанель понял, что это не самая лучшая тема для разговора. Точнее сказать, дерьмовая тема для разговора. Пак Чан склонялся к тому, что лучше не лезть в чужие проблемы со своими корявыми советами. Как он сам говорил: «И своего дерьма хватает». Парень постучал пальцами по рулю, ожидая, кто из них первый прервет молчание. — Я пойду, тебя же, наверное, ждет какая-нибудь пташка в мини юбке красного цвета, — Арьяна постаралась усмехнуться, дабы не выглядеть жалкой и покинутой. Но усмешка все равно казалась унылой и натянутой. — Вау, ты уже попыталась пошутить. Но почему именно красного цвета? — Не скрывай, тебе же нравится красный цвет. Думаешь, я не заметила, как однажды ты пытался взглядом раздеть девушку в красной юбке? Ты ее еще назвал чертовски… — Ладно, я понял, — перебил Пак Чан девушку, неловко улыбнувшись, — не желаешь жвачку перед выходом, чтобы скрыть улики об употреблении пива? Твой папа будет очень огорчен, если узнает, что ты пьешь алкоголь. Плохая девчонка. — Если она только клубнично-банановая без сахара, — серьезно проговорила Арьяна, заинтересовавшись предложением Чанеля. — Естественно, — парень одной рукой открыл бардачок машины и достал ту самую жвачку, какую хотела Яна. Та широко открыла глаза, удивившись такому случаю. — Откуда ты знаешь, что это моя любимая? — Арьяна уже протянула свою руку. — Чонин как-то пролепетал, а я запомнил, — без доли сарказма ответил Чанель, отрывая обертку. Вот парень начал выдавливать первую пластинку жвачки, та уже почти касалась руки Арьяны, как вдруг попала в рот Чанеля. Девушка нахмурила брови от возмущения, перекидывая взгляд на свою руку и на Пак Чана, который довольно разжевывал ее сладость. — Серьезно, хуже шутки не придумать, — проговорила Яна, взявшись за ручку двери и нервно ее дергая, но та даже не пыталась открыться и выпускать девушку из машины. Арьяна повернула лицо в сторону Чанеля, чтобы попросить открыть дверь, но почувствовала его сухие губы. Сухие, неплотно прижатые губы. Глаза девушки чуть прикрылись, но потом резко округлились, легкая дрожь пробежала по всему телу, и Арьяна отстранилась от поцелуя. Ее остановило сомнение. Арьяна каждый раз сожалела, что в мире не все вещи можно разделить на «это хорошо» и «это плохо». Она не могла сейчас искать какую-то формулу, чтобы определить хорошо ли это все или плохо. Не могла бежать к гадалке и просить ее совета (хотя и не верит в черную магию). Ведь случай не ждет. Либо ты управляешь им, либо он тобой. Арьяна вновь посмотрела на Пак Чана, лицо которого находилось еще рядом с ее, и она могла ощущать его ожидающие вдох и выдох. Но ждать долго не пришлось. Девушка дотронулась до лица Чанеля, аккуратно проведя по нему рукой и почувствовав его приятную теплоту. Пак Чанель мимолетно глянул на руку Яны и снова перевел взгляд на ее лицо. Оно казалось сомневающимся. Арьяна чуть наклонила голову набок и коснулась губ парня, слегка приоткрыв рот. Она почувствовала неизменный вкус жвачки. Как всегда, клубникой отдавало больше, чем бананом. Чанель, казалось, ждал этого долго и не мог удержать свое влечение, углубив поцелуй, сделав его еще более проникновенным и жгучим. Это был поцелуй, наполненный сомнением и желанием, жаждой и похотью. Поцелуй, заставляющий пронизывать все тело сладкой дрожью. Тело, но не сердце. Арьяна вошла в дом, тихо закрыв за собой дверь. Часы показывали ровно девять часов вечера. Девушка заметила свет в гостиной. Кто-то там явно был, поэтому Яна прошла вперед и заметила учителя Квона. Мужчина сидел на диване и наблюдал, как в камине медленно догорали поленья, тихо потрескивая от огня. Его равнодушный взгляд, который стал обыкновенным, перешел с камина на Арьяну. Та слегка приподняла брови от легкого удивления. — Что? Только не говорите, что сторожите меня. Я вернулась до девяти, как и обещала, — произнесла Арьяна, проходя дальше, на кухню. В комнате царила непроглядная темнота, девушке пришлось пройти дальше, ища выключатель рукой. Послышался легкий щелчок, и после него включился желанный свет. Арьяна внезапно дернула плечами, обернувшись и резко заметив мужчину с красными волосами. Немного удивительно, что она никогда не задавалась вопросом насчет его волос. — Святая преисподняя, — пробормотала девушка, подходя к холодильнику. — Что вам нужно…учитель Квон? — Дыхните. Арьяна, открыв дверку холодильника и достав маленькую бутылку воды, хотела сделать освежающий глоток, но услышав слова учителя, резко отказалась от этой идеи. Девушка еще больше приподняла брови, но потом же чуть слышно усмехнулась, посчитав слова мужчины очередной шуткой. — И почему же я…должна дыхнуть…вам? — сдерживая смех, спросила Яна, поставив бутылку воды на стол. — Ваш отец считает, что в свои 19 лет вы ведете распутную жизнь, поэтому он попросил меня проверять вас на употребление алкоголя и тому подобное. — То есть мне 19 лет, и это что-то меняет? Вы в 30 лет курите в нашем доме и распиваете алкоголь, а мне значит нельзя? Видимо, справедливость и правда обходит меня стороной. — Обижаете, мне 28, — все так же серьезно ответил Квон, сделав шаг в сторону девушки. — Пара лет ничего не меняет. — Я думал, что в ваших летах люди очень щепетильны насчет разницы в возрасте, — мужчина снова сделал шаг, — мы отходим от темы. Просто сделайте вдох и выдох, вам же нечего скрывать. Арьяна, заметив, что учитель Квон все ближе и ближе подходил к ней с каждым шагом, перешла на другую сторону стола. Девушка поняла, что красноволосый мужчина не шутит, ибо кто будет делать это с каменным лицо и нудным взглядом? — Может, нам стоит найти каплю понимания, и вы сделаете вид, что я выполнила это? — Нет, — резко отказался мужчина от предложения, заставив Арьяну огорченно хмыкнуть. — Вы не находите это глупым? — Возможно, но я пообещал вашему отцу, — незаметно Джиен подошел к девушке и дотронулся до ее плеча. — А обещания я привык выполнять. — Я вам что, в глотку должна дышать? — Арьяна может и не была щепетильна насчет возраста, но разница в росте ее каждый раз волновала. — Ах, ну да, — Квон чуть склонил свое лицо, на котором уже возникла полуулыбка, к лицу Арьяны. — Так удобнее для вас? — Не сомневайтесь, — Яна закатила глаза, но через мгновенье приоткрыла рот и сделала выдох, что и хотел назойливый мужчина. Тот почувствовал легкий запах клубники с каким-то привкусом, но это было ему не особо важно. — Зажевали жвачкой? Умно, — учитель впервые за разговор усмехнулся. — Естественно. Такая распутница, как я, просто обязана знать это, — с этими словами Арьяна развела руки в стороны, недоумевая от столь нелепой встречи с учителем, и вышла из комнаты, оставив мужчину одного. Следующее утро настало довольно быстро. Арьяна поморщилась, услышав, как раздвигали ночные шторы, и укрыла голову одеялом, когда почувствовала, что утренний свет начал заполнять ее комнату. Мягкая женская рука начала слегка трясти девушку за плечо, заставляя ту что-то недовольно мычать. Яна высунула голову, едва разлепив глаза ото сна. — Что? — промямлила Арьяна, приподнявшись. — Ну что? — Мистер Квон попросил вас разбудить и спуститься вниз, чтобы позавтракать вместе с ним, — спокойно ответила служанка на вопрос едва проснувшейся девушки. — А куда остальные делись? — Ваш отец на работе, а мачеха уехала на встречу. Вам стоит поторопиться, — такой ответ темноволосую никак не устраивал, судя по вялому вздоху. Домработница исчезла, а Арьяна откинула теплое одеяло, с которым ей так не хотелось расставаться. Жизнь не теряет момента и каждый раз принуждает девушку что-то делать. Даже совместный завтрак с таким надоедливым человеком, как учитель Квон, был для Яны целым испытанием. Каждая встреча с ним была наподобие игры: кто кого и как кольнет словом. Глупая, бессмысленная игра, казалось, не имеющая конца, одинаково раздражала игроков. Но те привыкли думать, что все имеет свой конец, потому и выясняют своего победителя и проигравшего. Ничья для них не существует. Арьяна, оставшись в пижамных шортах и майке, спустилась в столовую. Перед ней предстала сцена, которую так любят показывать в классических фильмах про богатых людей. Мужчина в идеально выглаженном костюме серебряным ножиком разделывал яичницу, а на фоне слышались нотки классической музыки. Девушка прошла вперед, поправляя одной рукой задравшиеся шорты, и села на другой конец стола. — Выключите эту музыку, она полный отстой, — проговорила Арьяна, ожидая свой завтрак. — Лунную сонату Бетховена считают сокровищем в искусстве, а вы прозвали ее полным отстоем? Вы любите идти против общественного мнения, показывая свою глупость и тем самым выделяясь? — Квон Джиен мимолетно одарил своим вниманием пришедшую ученицу, не спеша приближая к своему рту вилку с яичницей. — Следовать за общественным мнением, не имея своего — вот это глупо. А может, просто во мне течет кровь бунтарки? — Тогда во мне течет кровь покорителя, — в ответ Джиен лишь получил недоумевающий взгляд Яны. На завтрак девушке принесли стакан с коктейлем с неприятным цветом и с таким же запахом. Стакан, наполненный зеленым дерьмом (иначе никак нельзя было это назвать) стоял перед Арьяной. Дурной запах резко ударил в нос, заставив Яну чуть отодвинуться от стола. — А где же моя яичница и бекон с хрустящей корочкой? — неясно у кого спрашивала девушка, оглядываясь по сторонам. — Этот напиток хорош для тела, а еще для похмелья, — ответил Квон, уже покончив со своим завтраком и наблюдая за Арьяной, подперев лицо рукой. — Ха-ха, да вы шутник тот еще, учитель Квон, — без намека на смех проговорила Яна. — Я знаю, но сейчас не шутил. — А знаете, кто вы еще? Пе… — Педагог. Я ведь ваш учитель, — перебил Джиен девушку, не дав той задеть себя едким словом. — Пейте и наслаждайтесь вкусом. Последняя фраза мужчины прозвучала с ехидным интересом и ожиданием того, что сделает девушка. Может быть, это больше звучало, как вызов. И он был принят. Арьяна вновь приблизилась к стакану, взяв его в свои руки. Девушка приподняла глаза к верху, будто про себя читая молитву, и залпом выпила ту дрянь, слегка откинув голову назад. Как и ожидалось, на вкус это было отвратительно или еще хуже. С шумом поставив стакан обратно на стол, Яна искоса глянула на учителя и наигранно облизнула свои губы. — Все же я пошутил, — после всего этого произнес Квон Джиен с довольным видом. Теперь их игра начала его кое-как веселить. — Заткнитесь, мистер Квон, заткнитесь, — в ответ проговорила Арьяна, отодвигая стул и выходя из-за стола. На этом нынешний раунд не закончился. За несуразными беседами всегда следует продолжение. Арьяна в очередной раз спустилась вниз по призыву учителя, который в ожидании сидел в гостиной. На столе стояла подозрительная коробка, обрамленная атласной лентой. Девушка бы не удивилась, если бы в этой коробке лежала взрывчатка, нижнее белье или какая-нибудь глупость, являющейся очередной выходкой учителя. — Давайте я угадаю, зачем же вы меня позвали. К вам пришла еще одна идиотская шутка? — уже не скрывая раздражения, проговорила Яна, сев на край дивана. — Нет, — получила в ответ девушка от учителя. — Прошло несколько недель, а я так не понимаю, что вы тут делаете. Вы мой личный раздражитель? Вам нравится вести себя, как подросток? Это так весело появляться в чьем-то доме, надоедать кому-то и портить жизнь одним своим видом, а потом говорить, что это была шутка? И за это вам платит мой отец? Квон был немного удивлен резкому высказыванию Арьяны, что вызвало на его лице полуулыбку. Мужчина сел нога на ногу, что являлось для него любимым положением, и непринужденно ответил: — Я не виноват, что вы так все воспринимаете. Я не собирался вас раздражать и вести себя, как подросток. Это слишком утомительно для меня. Просто я обещал перевоспитать вас, так сказать, внести некоторые коррективы. — Коррективы? А потом что, переписать готовую работу в чистую тетрадку? — Считайте это, как хотите. — Джиен поспешил сменить тему разговора. — Эта коробка вам. Арьяна снова посмотрела на ту коробку, которая так и не внушала какого-либо доверия. Девушка, потянувшись за вещью, уже придумывала острый отказ, чтобы красноволосый мужчина не имел шансов возразить. Развязывая ленту, Яна малозаметно следила за лицом учителя. Оно было спокойным, с таким же обычным незаинтересованным взглядом, что еще больше настораживало. Как ни странно, но в коробке мирно лежали черные туфли с высоким и тонким каблуком, шириной не больше гвоздика. — Я не люблю шпильки, — девушка тут же отложила в сторону коробку с обувью. — Это не подарок. — А что тогда? Личное орудие пыток? — Арьяна вытянула одну туфлю за каблук, подняв ее к верху. — Нет. Это сегодняшний урок. Вы являетесь частью светского общества, и вы должны уметь показать себя. Ваш образ так же должен соответствовать вашему статусу, поэтому каблуки станут для вас неотъемлемой частью. — Зачем мне быть частью общества, где судят по набитому кошельку и внешности? Я не хочу быть с теми людьми, которые мне неприятны. И я не хочу носить эти убийственные шпильки, чтобы произвести впечатление. — С такими заявлениями вы не найдете себе места в каком-либо обществе… Да и не думаю, что вы расстанетесь с отцовскими деньгами так скоро. Ваша жизнь состоит не только из прихотей, но и обязанностей. В жизни вам придется немало людей терпеть. Как сейчас я терплю вас. Арьяна была удивлена из-за услышанного, что не смогла этого скрыть. Девушка тут же хотела что-то выкинуть эдакое в ответ, но лишь приоткрыла рот и пропускала через себя воздух. Последняя фраза к ее недоумению добавляла еще и возмущение. Через пару мгновений по указанию учителя Яна уже стояла перед ним в тех туфлях. Неудобные, но хорошо смотрящиеся на маленьких ножках, туфли едва выдерживали Арьяну. Зловещий каблук был для той особо неудобен и непривычен, что коленки невольно дергались при каждом шаге, тело так и норовилось упасть вперед, а ступни молили о пощаде. А «повернись направо», «развернись», «пройдись», «присядь» от Квона еще больше заставляло напрячься и разозлиться. Но гордость не позволяла так просто снять каблуки, кинуть их в лицо мужчины (желательно, чтобы попало в глаз) и красиво уйти летящей походкой. — Не сгибайте колени, это выглядит отстойно. Так вы ведь выражаетесь? — очередная критика Квона в прямом смысле выбила из ног Яну, которая с треском и шумом упала на коленки, а затем послышалось ее долгое «Ау». Красноволосый мужчина, который за все время продолжал сидеть на диване с раскинутыми руками, вдруг приподнялся и наблюдал за своей ученицей. Та, видимо, не торопилась вставать обратно на ноги, потому Джиен немедленно подошел к упавшей девушке и протянул ей «руку помощи». — Урок третий: ищите во всем равновесие, — проговорил Квон, приподнимая ученицу. — Вы так любите кидаться своими «философскими штучками»? — процедила сквозь зубы Арьяна. — Вы это называете «философские штучки»? — искренне удивился мужчина, приподняв одну бровь. — «Будьте аккуратные в своих желаниях», «ищите во всем равновесие»… Это звучит так, будто взято из каких-то психологических форумах. Не удивлюсь, если вы ходили на курсы по психологии. — Мне не нужны курсы, жизнь и так научит, — Квон Джиен вернулся на свое место, когда помог девушке наконец встать на ноги. — Продолжаем. — Может, жизнь меня тоже научит ходить на каблуках БЕЗ ВАС, — специально выделила последние слова Яна, растирая свои покрасневшие коленки. — Такую, как вы, жизнь ничему не научит. Этот день не ограничился мучительной учебой. Снова предстал закат, и снова встреча приятелей. Ким Чонин, как его попросили, стоял в ожидании у здания с яркой неоновой вывеской «Боулинг-бар». Место встречи ему сразу показалось странным, слишком оживленным и непривычным. Ким не понимал, что они забыли там. Катать шары было не в их стиле, шанс встретить красивую одинокую девушку равен нулю. Если только выпить? Но рискнув и доверившись Пак Чану, парень прибыл сюда и скептически оглядывался по сторонам, спрятав руки в карманы куртки. Вот подъехала знакомая черная машина. Чонину не составило труда догадаться, кто это был. Чанель вышел (уже с довольной улыбкой) и направился к другой стороне машины, открыл дверь и кого-то выпускал, протягивая свою руку. Ким подумал, что его приятель обзавелся какой-нибудь девицей на пару дней, но заметив до боли знакомый силуэт, захотел, чтобы та мысль оказалась неправдой. Картина предстала ясной и открытой, но нереальной для Чонина. Яна в легком платье кремового цвета, тонкие бретельки которого так и хотели сползти с ее обнаженного плеча, шла, держась за руку с Чанелем, чуть позади, словно намеренно скрываясь за широкими плечами парня. Вот пара уже стояла перед Кимом, ожидая, видимо, от него приветствия. Но тот лишь двинул бровями и громко вбирал воздух в легкие, что было похоже на сопение. — Ну что, пойдемте, покатаем шарики, — нарушил тишину Пак Чан, на что в ответ Чонин бросил свой взгляд на сплетенные руки парочки. Казалось, что рука Чанеля еще пуще сжала ладонь девушки. Но это был лишь дурной вымысел ревности. С этого момента стало ясно, как пройдет их вечер. Кто-то наслаждался игрой, кто-то пытался наслаждаться, а кто-то после нескольких шаров сидел за барной стойкой и охранял сумочку Арьяны. Чонин пропустил через себя уже четвертый бокал малоизвестного ему коктейля, а Чанель уже выбил четвертый страйк. Нет, был выбит еще один. Но Киму лишь оставалось наблюдать, как темноволосая девушка поздравляла его друга, иногда подбегала с широкой улыбкой, возможно, мило чмокала в щеку, но он того старался не замечать. Ревности не было места, случай был слишком абсурдным. Это было другое чувство, необъяснимое, непохожее на те, которые он раньше испытывал. Задета мужская гордость? Нет, это недостойно его гордости. Обида? Обижался ли он на друга, который с легкостью поддался девушке, или на Арьяну, которая быстро нашла замену? Звонкий серебряный смех Яны заставил оторваться от нудных мыслей Чонина и увидеть малоприятную для него вещь: Чанель с игривой ухмылкой безжалостно щекотал темноволосую девушку, обхватив ее тело со спины. Арьяна чуть согнулась, пытаясь оторвать руки парня от себя, но еще больше заливалась смехом. Было привычно видеть эту парочку, как брата и сестру, но эта сцена совсем из другой оперы. Он понял, что это за чувство. Верил, что понял. Поганое, едкое, колющее сердце (жаль, что не как комарик) и заставляющее осознавать свое глупое положение. Чувство, будто частицу твоих воспоминаний проворно одолжили с лукавой улыбкой на лице и теперь пробуют ее на вкус, причмокивая и облизывая пальчики, не спуская той улыбки. Они чувствуют то сладостное наслаждение, который раньше испытывал и ты, и тянут его, как можно дольше и приятнее. Сердце наполняется желчью, затаивает «детскую» обиду и наивно ждет. Но никто не собирается что-то возвращать. — Благодарю вас, Пак Чан, — в милой манере протянула Арьяна, принимая куртку от парня и оживленно вдыхая ночной уличный воздух. Возле них остановилось желанное такси, и настала пора прощаться. Девушка, садясь в желтую машину, помахала рукой и тут же проговорила свой пункт назначения таксисту. Пак Чанель только улыбнулся в ответ на жест Яны, Чонин от скуки ли или усталости опустил свою голову, неспешно растирая переносицу. Бывалые друзья остались вдвоем. — Ты с ней переспал? — прозвучал сухой голос Чонина. — Да, — не стал мучить долгим ответом Чанель. Ким с удивительным спокойствием в глазах посмотрел на приятеля, но потом снова перевел свое внимание на проходящих мимо людей, которых не было так много. Он знал, что Пак не врал, ибо здесь не было нужды в жалкой лжи. Но Пак Чанель для подтверждения своего ответа добавил: — Две родинки на груди такие милые. Это было уже лишним. Безмолвный взгляд Чонина резко стал лихорадочным и оживленным, наполнился недобрыми искрами и был устремлен на друга со знакомыми оттопыренными ушами. Мимолетное желание залепить ему кулаком обострялось и набирало силы, а злость вызывала ненужные боли в голове. — Как всегда, не теряешь времени, — теперь голос Кима казался непривычно сдержанным. Чанель лишь промолчал, ведь правда не нуждается в лишних словах. Так прошло не больше пяти минут, в давящем молчании и раздумии. — Знайте, я слишком хорош для этого дерьма, — напоследок выдавил из себя Чонин, уходя подальше от этого гребанного места с нелепыми неоновыми вывесками, свет которых режет глаза. Жалость, злость, недоумение погашала выпивка. Чонин прошвырнулся по барам, заказывая алкоголь с ужасным до безобразия вкусом. Но это помогало ему чуть забыться, исчезнуть из реалии и кануть в своем мире. В опустошенном мире, где больше вопросов, чем ответов. Завтрашний день стал еще больше неизведанным, теряющим смысл и пугающим. Оставалось лишь закрывать уши руками от собственного крика и бежать от своей беспомощности. Ближе к полуночи смуглый парень слонялся по улицам красных фонарей*. Грязь, сырость, использованные презервативы и мешки мусора. Свет от красных фонарей и зазывающие вывески совсем не завлекали Чонина к себе, только вызывали отвращение. Но квартал, где царит бесстыдство, как посчитал Ким, был подходящим место для такого слабого ублюдка, как он. Вот какая-то проститутка в дешевом халатике осмелилась остановить его, зовя к себе указательным пальцем. Парень, даже не разглядев ее лица, согласился на услугу. Но чья-то рука одернула его назад. * «Из ужа, свернувшегося в узел, человек преображается в сокола с разбитой грудью» — отсылка к произведению Максима Горького «Песня о соколе» * «Может, si, может, нет» — может, да, может, нет. Фраза из книги Стивена Кинга «Дьюма-Ки» * «по улицам красных фонарей» — улицы красных фонарей — район города, в котором процветает проституция и другие виды секс-индустрии