Настоящая трагедия должна быть короткой. Эрих Мария Ремарк
Чонин услышал знакомый женский голос. Такой резкий, звучный и с нотками чрезмерной гордости. Он не ожидал его еще раз услышать и не ожидал последующей ситуации. — Боже, что за вкус? Ты посмотри на эту обвисшую грудь, а это лицо… Что, даже на пластику в подворотне не хватает? — парень обернулся в сторону звука. Эта оказалась та проститутка с черными, постриженными под мальчика волосами, и дерзкими, острыми чертами лица. С прошлой встречи Чонин имел возможность только узреть ее привлекательную задницу, но сейчас даже смог заметить пирсинг на носу и в одной брови, который не казался лишним или несуразным, а наоборот, придавал необычную очаровательность своей обладательнице. Но светло-карие, с узким разрезом глаза, чуть сощуренные, могли либо оттолкнуть одним надменным видом, либо расположить к себе своей открытой веселостью. — Эй! Я его первая подцепила, проваливай, — раздраженно прошипела другая проститутка, чувствуя опасность, что ее будущего клиента могут увести. — Посмотри на свое лицо. Я уже представляю, как клиент удивляется, увидев под твоей юбкой член, — не менее грубо ответила незнакомка с пирсингом. — Ты — охуевшая сучка?! — шипение внезапно перешло на крик. — И без тебя знаю. Иди, переспи сама с собой, может пользы больше будет, — черноволосая девушка уже взяла парня под руку и с ухмылкой повела его в неизвестную сторону, уводя поскорее от опасного света красных фонарей. Чонин, казалось, за это мгновенье протрезвел, но не понимал что к чему. Он не заметил, как его уже успели отбить у какой-то проститутки и уводили туда, куда он вообще не догадывался своей трезвой частичкой разума. — Чай, не ожидал, что попадешь в «проститутские перестрелки»? Ха, и не у таких отбивали! Но серьезно, где твои глаза? Или тебе все равно куда вставлять? — незнакомка с той же ухмылкой глянула на лицо Кима. — Как звать тебя, клиент? — Чонин, — как-то неуверенно представился парень, чувствуя себя каким-то смущающимся мальчишкой, который в первый раз позвонил в «секс по телефону». — Чонин значит… — задумчиво повторила девушка, видимо, запоминая. — Рика. Приятно познакомиться, Чонин. — Куда ты меня уводишь? — Во-первых, не увожу, а спасаю. Во-вторых, мы идем в самое худшее место, — многозначительно ответила Рика, еще шире улыбнувшись и больше сощурив свои глаза, полные удивительной решительностью, которая не пропадала ни при каких кознях судьбы. А место и правда оказалось худшим и не менее опасным, чем красные фонари, как подумал Ким. Первое посещение оставило не самые лучшие воспоминания о массажном салоне, где когда-то он встретил довольно внушающих подозрения и страха личностей. И как парень был безмолвно рад за то, что за прошедшее время его не заставили вновь играть роль «новичка-наркодилера-красавчика». Но сейчас Чонин снова поднимался на второй этаж и снова вступал за порог того кабинета. — Я тебя ждал, — послышался бархатный голос мужчины с небрежно растрепанными светлыми волосами и наполовину расстегнутой рубашкой. Ли Сынхен был наполнен ожиданием предшествующей ночи, которую он желал провести с опьяненным наслаждением, и скорее заполнял бокалы крепким коньяком. Место со скучными высокими шкафами, и где творились малоизвестные, но важные дела, преобразилось в нечто мечтательное с мягким, горьковатым запахом коньяка. Неяркий, приятный и единственный свет, исходящий от настольной лампы, и безмолвие, которое не нарушала какая-нибудь бессмысленная мелодия, так и принуждали просто поддаться тихой атмосфере романтики и одиночества. — Еще одну рюмочку на стол, пожалуйста, — сквозь усмешку проговорила Рика, проходя дальше и садясь за драгоценное кожаное кресло мужчины, одновременно прихватывая спелую клубнику. Сынхен приостановился и с неким недовольством одарил вниманием пришедших. Особенно он рассматривал Чонина с таким цинизмом и пренебрежительностью, которые запросто могли подавить любое чувство достоинства, если оно на то было. Но потом взгляд беловолосого мужчины смягчился, а на лице появилась непринужденная улыбка, словно тот вспомнил, наконец, своего давнего приятеля. Сынхен отодвинул стул возле стола в сторону, тем самым приглашая присесть молодого парня. — Какая встреча, я удивлен. Где же ты его подобрала, Ри? — как можно безобиднее произнес Ли Сынхен, доставая третий бокал из шкафчика и ловко скрывая свое внутреннее неудовольствие. — У красных фонарей. Ты не поверишь, такой красавчик, как он, хотел переспать с второсортной шлюхой, — продолжая улыбаться, ответила Рика, тонко чувствуя косые взгляды Ли и его разрушенные мечтания об уединенной ночи. — Ясно-о… Поэтому, ты решила его уберечь от неудовлетворения, как благородная проститутка? — Ли Сынхен сел рядом с Чонином, передвигая наполненный бокал в его сторону. — Чонин, ведь так? Ли Сынхен, надеюсь, мы сдружимся, — мужчина чуть приподнял бокал к верху и сделал первый глоток. Чонин же, надеясь, что никакой дружбы между ними не завяжется, в ответ выпил все содержимое за один раз. Наконец-то он почувствовал достойный вкус дорогой выпивки за эту ночь, которая смогла удовлетворить его жажду. — Если он так говорит, это значит, что ты его новый враг номер один, — прошептала Рика, обращаясь к Киму и заставляя другого закатить глаза. — Никогда не становился чьим-то врагом так быстро, — как можно свободнее и развязнее старался вести себя Чонин, и напряжение в теле внезапно стало отходить, мышцы и разум мало-помалу расслаблялись под действием алкоголя. — Не связывайся с такими потаскухами, как Ри. Любит набивать себе цену, хотя я-то лучше знаю, чего она стоит, — цокнул языком Ли. — Нет. Любая уважающая себя проститутка знает себе цену и никогда от нее не отступает, — с полной серьезностью отозвалась девушка, одарив светловолосого мужчину презренным, укорительным взглядом. Ибо Рика, на удивление всем, гордилась своим положением. Пока весь мир считал проституцию беззаконием и крайней безнравственностью, она же наперекор всем твердила о своей угодной профессии и не стеснялась ее. Чего только стоили косые взгляды старух с их вечными понятиями о женской скромности, когда те не могли не заметить «уж очень глубокий вырез» на ее кофточке. Не зная сама, как это объяснить, но девушка, продавая свое тело, получала не только деньги, но и чувство превосходства над чужой глупостью. Чем порядочная девушка, изменившая своему возлюбленному, отличается от проститутки? «Безгранной тупостью! Она переспала два раза бесплатно, а я бы получила за это деньги и купила бы себе сумочку от Гуччи!» — крикнула бы Рика на легкий для нее вопрос. — Так что ты забыл там, у красных фонарей? Ведь все прекрасно знают, какие там проститутки! Они даже оргазм имитировать не могут, а их перекосившиеся лица… Мое сердце изнывает и неистово стонет, когда я вижу этих ночных мотыльков, — Рика склонилась ближе к Чонину и так засмеялась ему в лицо, что тот на миг неприязненно нахмурил брови и скривил губы, услышав столь резкий и громкий хохот. Ли Сынхен лишь заставил свои тонкие губы растянуться наподобие улыбки, такой короткой и мимолетной, что никто этого и не заметил. Он думал, что единственный привык к такому причудливому и гордому своенравию проститутки, но та-то каждый раз умудрялась удивлять всех. Но мужчина с невозможными белыми волосами, которые свободно спадали на широкий лоб и невообразимо гармонировали с благородной, бледной кожей, успевал не только удивляться всплескам проститутки, но и продолжать разглядывать парня без доброго любопытства. Ничего красивого в этом смугловатом лице он не находил, да и Сынхен сравнивал Ким Чонина с недоразвитом щенком из соседского двора. Но сейчас мужчине пришлось сидеть рядом с ним, ущемляя свои интересы и желания. Что только не приходится терпеть, чтобы утолить свои чертовы животные потребности! — Я просто прогуливался… Мне показалось, что там довольно романтично… — смутившись из-за смеха девушки, ответил Чонин. — Романтик? — вступил в разговор Ли. — Нет, я не романтик. Со мной сыграли в злую шутку, а понял я это только потом. Поэтому и подумал, что такое местечко будет мне к кстати, — с разочарованием проговорил молодой парень, с отчуждением бросив свой взгляд в сторону. — Что эта была за шутка? Неужели, безответная любовь? Хах, не думала, что люди еще страдают от любви, — промолвила уже не так громко Ри, одна поедая сладкие ягоды клубники. — Если страдают, то это сразу любовь? — с едва скрываемым раздражением и неким изумлением пролепетал Чонин, сжав одну руку в кулак. — Разве любовь не приписывают к дару Всевышнего? Или к чему ее там приписывают? Если Сынхену парень напоминал недоразвитого щенка, то Рике он тоже казался щенком, но только просто глупеньким и с такими наивным круглыми глазками, которые так и побуждали чувство умиления. Проницательный взгляд и женское чутье проститутки никогда не обманывали ее, верно подсказывая только слабые стороны мужчин. Рика сразу разглядела в парне неопытность и податливость к уловкам жизни, которые он так забавно старался скрывать за своими «взрослыми» поступками и кое-какой малопонятной ей мужской гордостью. — Ну да, приписывают, — одобрительно кивнула головой Рика. — Но люди — мазохисты, а Бог есть садист. И наш весь мир вертится на каком-то садомазохизме. Поэтому, любовь и боль — две стороны одной медали. Чонин только еще больше запутался в своих суждениях, что непонятливо потупил взгляд в сторону пустого бокала, слегка поджав губы и пытаясь что-то выяснить для себя. Но это было безуспешно, ум Кима не был способен к самоанализу и раскопкам в глубине своей капризной души. Он мог только полагаться на скользящие и переменчивые порывы чувств и эмоций, а потом нередко жалеть о содеянном. — Так что случилось с тобой, Ким Чонин? — снова вставил свою маловажную фразу Сынхен, подливая алкоголь в бокал парня. Ким был бы сам рад знать, что с ним случилось! Но все его, черт побери, объяснения происходящего с ним улетучились в неизвестные стороны из-за какой-то фразы проститутки. И куда делась его беззаботность и легкая, сияющая улыбка на лице? Когда он успел дойти до такой безнадежности, что сейчас сидит и удручает свой мозг какими-то (раньше казавшимися такими смешными и глупыми) мыслями насчет его дальнейшего существования? — Не знаю. Просто мой лучший друг спит, видимо, уже с бывшей девушкой, а я его даже ударить не смог. — Так все же из-за девушки? — как-то огорченно произнесла Рика, так же разочарованно надув свои губы. — Какая трагедия… — пренебрежительная усмешка Ли Сынхена все же кольнула молодого парня. — Я не философ, как наша проституточка Ри, но все предельно просто: или ты спишь с этой девушкой, или кто-то другой займет твое теплое местечко. — Откуда я мог знать, что она так быстро переметнется к нему в постель? — свои же слова Чонину стали так противны и омерзительны, что тот все снова выпил за раз. — Твоя девчонка будет не хуже любой ночной бабочки… Но, кто тебе мешает переметнуться в чью-то постель? Вон, одна ночь с Рикой, и ты уже обо всем забудешь, — послышалась очередная усмешка светловолосого мужчины. — А откуда ты знаешь, что именно она переметнулась в постель к твоему другу? Может, это он сам, а? — внезапно раздался раздражительный голос Рики. — Я не против переспать с тобой, если ты готов заплатить подобающую цену. Но, поверь, ты поступишь не лучше той девки. Ты сам позволил свершиться этому, а сейчас ноешь, как малолетний сопляк, у которого отняли игрушку. Сказанное Рикой ввело в ступор как Чонина, так и Сынхена, заставив тех невольно приоткрыть свои рты, будто впервые увидели обнаженную девушку, и хлопать своими ресницами, успевая перекидываться друг с другом удивленными взглядами. Они так же оба промолчали, и Рика понимала, что эти двое — не лучше упертых баранов, которые ни в коем случае не согласятся с ее словами. Ибо она — женщина, так еще и проститутка, а их гордость (которая проявляется тогда, когда она задета) не позволит прислушиваться к ней. Но и Рику это особо не задевало, так как она была убеждена, что ее слова они успеют припомнить. — Не много ли тебе героина? — вдруг послышались слова девушки, которая случайно наткнулась на печатный листок с интересными циферками. — Достаточно, — Ли тут же резко и сурово вырвал листок из рук Рики, смяв и откинув его в неизвестную сторону. — Да куда же в тебя вместиться столько! — воскликнула девушка, удивляясь жадности и бездумности светловолосого мужчины. — Может, в меня и не вместиться, но для моих неприятелей будет самое то. Теперь беседа пошла в совсем другое русло, но оставалась для всех не менее приятнее и интереснее. Общество человека с явными преступными связями и проститутки для Чонина оказалось не таким, каким он себе представлял. Да и вообще все его представления и ожидания имеют свойство не оправдываться. Через несколько дней Чонин проводил время не с выпивкой, а гребанной учебой, которая не упускала момента капать ему на мозги насчет его будущего и даже целой страны. Это было не слишком убедительно для парня, чтобы стать прилежным студентом хотя бы в последний год. Он не мог позволить вправить свои мозги каким-то докучливым лекциям, ибо они и так были порядочно оснащены главными знаниями. Но Ким все же иногда навещал это местечко, и то от скуки, или если его принудили это сделать. И вот, дожив последние пары, Чонин проходил мимо кампуса к парковке, по своей привычке спрятав руки в карманы с отчужденным видом. Парень иногда искоса поглядывал на других студентов, к которым он себя никак не приписывал, и удивлялся их веселым личикам. Как они могут улыбаться в этом адище, именуемое местом для «просветления молодых умов»? Или они тупые, или первокурсники. Но это была одна из причин, почему эти беззаботные улыбки так ловко выводили парня из себя. В какой-то степени он просто им завидовал. У всех была причина так улыбаться и показывать всем свои отбеленные зубы, а у него эта причина особо не находилась, будто играла с ним в прятки (а в прятках он был не самым лучшим). Кровь Чонина так и бушевала, когда проходящие, не замечая его угрюмость, будто специально еще больше смеялись и громко обсуждали свои планы на выходные. Конечно, он не хотел, чтобы все симпатичные девушки с кампуса окружили его и гладили по макушке, с сожалением вздыхая и говоря, какой он бедненький. Но смуглый парень просто негодовал от несправедливости, что он не может так же хвастаться своими, мало кому интересными планами на вечер и сгибаться от смеха. Наконец, Ким прошел зловещий кампус, который до тошноты был наполнен чрезмерной радостью других, и уже спешил к своему верно поджидающему черному мотоциклу. Парень со стороны глянул на своего железного коня, и на лице незаметно появилась довольная улыбка. Чонин без преувеличений был горд за свой черный байк, который даже поблескивал при майских лучах, и явно выделялся среди популярных иномарок. Но улыбка продержалась не долго, когда Ким совершенно случайно заметил присутствие Арьяны. Хотя, как не заметить девушку с привлекательным личиком и стройной фигуркой, умеющую очаровательно улыбнуться в нужный момент и одним взмахом руки поправить свои мягкие волосы? Да все однокурсницы Чонина не стоят рядом с Яной. И он это покорно осознавал. Однако, парень еще больше поторопился и начал тормошить свои карманы в поисках ключа от мотоцикла. Он даже не желал знать, что черноволосая девушка здесь забыла, хотя кое-какие догадки промелькнули у него в голове и вовсе его не обрадовали. Но вот, к черту, Арьяна направилась прямо в его сторону, что Чонин, конечно же, заметил. — Ты не знаешь, где Пак Чан? Он написал, что будет здесь, — прозвучал вопрос Яны, который Чонина вообще никак не устраивал. Парень стоял спиной к девушке, и сначала чуть повернул голову, услышав ее тихий голос, а потом же, после несколько раздумий, развернулся в ее сторону. «Будто я мамка его, чтобы знать, где он шляется» — хотел ответить Чонин, но заставил себя оставить эти слова при себе. Он лишь угрюмость заменил равнодушием и пожал плечами в ответ. — Серьезно? Поганец, я зря сюда добиралась, — недовольно прошипела Арьяна и уже собиралась возвращаться обратно, но тут многозначительно осмотрела Чонина с головы до ног. — Ты же с ним все равно свидишься, так может, передашь ему эту куртку? В доме она принесет мне лишь проблемы, если ее заметят, — Яна в этот момент ясно представила сцену, если бы учитель Квон нашел мужскую вещь у нее в гардеробе и наигранно удивился бы, конечно же, добавив язвительную шуточку. Чонин только сейчас заметил, как маленькая рука Яны аккуратно придерживала пакет с одеждой Чанеля. Как он был зол на ее глупую просьбу! Будто у него есть время, чтобы передать своему дружку его курточку, ибо от нее могут быть проблемы. Может быть, время и нашел бы Ким, но делать это по просьбе Яны было просто унизительно. Он не сомневался, что девушка сама осознавала, какую отборную чушь она рискнула попросить у него, и это просто выбивало все его мысли из головы. — Я думал, что за одну ночь вы достаточно сблизились, чтобы решить это самим, — на этот раз Чонину не удалось удержать свои слова, которые заставили Арьяну растеряно бросать взгляд в разные стороны. — Если ты не можешь, то так и скажи. — Я могу. Еще я могу выслушивать слова Чанеля о вашей приятной ночке, — парень уже сам прекрасно понял, что не может остановить свой паршивый язык. — Как я понимаю, она прошла без сожалений. Щеки Арьяны, не теряя минуты, мгновенно запылали, но то ли от стыда, то ли от нараставшей злобы. Девушке стало внезапно дурно, казалось, что ей перекрыли доступ к кислороду, и она едва могла сделать нормальный вдох. Ей хотелось посмотреть в лицо Чонина, будто убедиться, что сейчас именно он стоял перед ней, а не кто-то другой, но она не могла даже поднять взгляда: глаза так и продолжали метаться из стороны в сторону. — Просто отдай и все, — дрожь в голосе девушка так и не смогла упрятать за своей невозмутимостью. — А тебе нечего сказать насчет этого? Что же ты молчишь? Вероятно, было слишком хорошо позволять ему войти в себя, что даже слов не подобрать? И ты уснула на его плече, как и любила это делать? Арьяна смогла взглянуть на парня быстро и небрежно, но это было достаточно, чтобы удерживаемые слезы начали жечь глаза, а губы невольно дрожать. Она лишь могла отвернуть свою голову в сторону и ждать какого-то чуда, позволяющее ей прекратить выслушивать глупые слова Чонина, которые эхом отдавались в ее голове. Но парню, точнее его злости, было этого недостаточно, и он не собирался еще заглушать накатившееся эмоции. Потому Ким, аккуратно коснувшись своими огрубевшими руками подбородка девушки, которой в миг показалось, что прежний Чонин с беззаботной улыбкой вернулся, повернул лицо Яны в свою сторону, невысоко приподняв его и заставляя смотреть на себя. На себя, на такого в этот момент пугающего, злобного и отвратительного, что самому парню становилось погано. Он успел так быстро стать беззащитным мерзавцем без ее легкого смеха и незначительного, но нежного чмока в лоб, когда ей так мило приходилось приподниматься на носочках и тянуться к его лицу, а ему с безобидной усмешкой наклоняться, что Чонину нехотя пришлось это признать. Признать свою трагедию. — Прекрати, или ты будешь жалеть о своих словах потом, — сухо выговорила слова Арьяна, не понимая того, что тот уже безмолвно жалеет о них. Арьяна испытывала разочарование как в Чонине, так и в себе. Как она не смогла раньше развидеть его слабость и пустоту? Как она могла связаться с ним, с таким грубым эгоистом, заставивший ее несколько мгновений назад чуть не давиться слезами? Но, к чему врать, Яна видела лишь в парне то, что желала видеть, и отрицала не самую приятную для нее истину. А сейчас ей приходилось это принимать с плотно сомкнутыми губами и возрастающим с каждой секундой презрением к Киму. Но она не могла возразить ему даже так, как обычно это делала с тем же красноволосым учителем Квоном, и достойно выйти из ситуации. Ей хватило силы лишь на глубокие, тихие вздохи, опущенный взгляд и терпение, когда ее так раздражало, как Чонин приподнял ее личико, словно она была фарфоровой куколкой на продажу. — Передай ему от меня, чтобы в следующий раз занялся тобой получше.***
Чанель, присвистывая малознакомую, но приставучую песенку, спускался по каменным лесенкам и направился к парковке возле института. Доставая ключи от машины, парень с оттопыренными ушами внезапно ощутил на себе «пакет в лицо», но удачно поймал вещицу одной рукой. Он был немного удивлен содержимым в пакете и задал вопрос своему приятелю, но услышал в ответ знакомый приглушенный рев мотора Харлей Дэвидсона.