actions and emotions

            Стук собственного сердца заглушает её мысли, отзываясь гулкой пульсацией в висках. Елена чувствует себя загнанной в ловушку в спортзале школы. Задерживая дыхание и сжимая пальцы, она со всей внимательностью наблюдает за человеком, которому однажды уже удалось добраться до неё. И вот всё повторяется по новой, не предвещая ничего хорошего.             Её встревоженный взгляд то и дело метается между двумя мужчинами, которые в этот момент столкнулись лицом к лицу, словно ярые противники, приготовившись к нападению, создавая столь правдивую иллюзию противостояния.             — Ты солгал мне, дружище... Вы все обманули меня, — цедит Клаус сквозь стиснутые от злости зубы, не сводя глаз с парня, стоящего перед ним. — Стоило мне только появиться здесь и что я вижу... Наша прекрасная Елена — жива и здорова, а это значит, что ритуал не завершён. Но ничего, это можно исправить. Прямо сейчас.             — Что ты собираешься сделать? — Стефан хмурится, в то время как он приближается к нему, предельно пристально всматриваясь в его лицо, на котором застыло выражение недоверия и настороженности, даже несмотря на отсутствие каких-либо чувств.             — Думаю, было бы неплохо поставить таймер. Как считаешь? — отвечает тот, поглощая его чернотой расширенных зрачков. — Ведь чем меньше у нас времени, тем оно становится более ценным. Не правда ли? Хотя мы с тобой имеем в распоряжении целую вечность. Но вот для обычного человека — всё иначе. И она не исключение. Поэтому... По истечении двадцати минут, ты должен будешь выпить её кровь. До последней капли.             — Нет. Не поступай так с ним, — в отчаянии произносит Елена, своими словами вызывая лишь презрительную усмешку со стороны Клауса.             Громкий сигнал тут же раздаётся в помещении, оповещая их о том, что обратный отсчёт начался и дороги назад уже не существует.       — Я бы на твоём месте не тратил время на пустые разговоры, — бросает Майклсон напоследок, вновь глядя на Стефана. — Кстати, если она попытается сбежать, то ты тут же свернёшь ей шею.             После этого он неторопливыми шагами уходит прочь, оставляя их наедине, в тягостной тишине.             Они оба очень хорошо знают, что противостоять внушению первородного — практически невозможно, и что после того, как время выйдет, ему придётся испить её до конца. Ту, из-за которой, в частности, пошёл на всё это, отказавшись от того, что было так дорого. Но впереди у него чуть меньше двадцати минут, чтобы насладиться игрой со своей жертвой, перед тем как совершить нападение.             Кажется, страх сковал её по рукам и ногам, не давая возможности даже сдвинуться с места. Елена стоит и просто молча наблюдает за ним, за каждым движением, надменным и хищным взглядом, что он бросает на неё в эти мгновения, когда как её грудная клетка тяжело вздымается, тем самым выдавая испуг.             Она впервые по-настоящему ощутила, что боится его, не зная, какими будут его дальнейшие действия и что вообще Стефан способен сделать с ней. Ведь он больше ничего не чувствует, кроме сумасшедшей жажды, которая управляет им, полностью контролирует его. Безжалостный и бездушный Потрошитель пришёл на смену тому, кого она так сильно любит, продолжая неустанно вести борьбу за него, желая наконец вернуть домой.             — Ты можешь бороться с этим, — заявляет Елена, неотрывно глядя в его глаза и невольно делая несколько шагов назад, сталкиваясь со стеной.             Всего пару месяцев назад она отдала бы многое, чтобы он снова оказался столь близко, а теперь... Она в замешательстве, вдыхая его родной, пленительный запах. Но сейчас — это запах опасности, что пробуждает не только страх, но и возбуждение, от которого ей не избавиться, упиваясь его запретной сладостью.             — Почему я должен это делать? Потому что люблю тебя? — произносит он. Размеренно, ровным тоном, при этом изгибая бровь в притворном удивлении.             — Именно, Стефан. Потому что ты любишь меня! — бросает Елена в ответ, ощущая, что её сердце уже готово выпрыгнуть из груди и умчаться прочь.             — Уверен, ты все эти месяцы не переставала думать обо мне. Особенно по ночам, когда оставалась наедине с собой. Так ведь? — выдыхает он ей в губы, наблюдая за тем, как она тянется рукой к низу живота, сминая в кулаке ткань своей майки и совершая короткие вдохи и выдохи, пытаясь как можно глубже вздохнуть, но тщетно. — Какие именно мысли посещали тебя в подобные моменты? Мм? Может, они были о том, как я касался тебя, не зная границ, целовал так, что у тебя подкашивались ноги и дрожали коленки, или любил тебя, как никто и никогда до этого, изливая все свои силы. Скажи, ты трогала себя, когда вспоминала об этом, обо мне? Если да, то я хочу увидеть это. Прямо сейчас.             Она застывает на месте, словно не веря своим же ушам и чувствуя, как её медленно, но верно затягивает темнота в его глазах, которые в этот миг кажутся ей дикими, наполненными азартом.             — Что? — нерешительно, на выдохе говорит Елена, в то время как её тело будто отказывается подчиняться ей, вопреки воле взывая к нему.             — Покажи, как ты скучала по мне всё это время...             Он ухмыляется. Дьявольски, самодовольно. Его взгляд по-прежнему прикован исключительно к ней, когда он поглаживает её щеку, лаская безупречную кожу прохладными пальцами.             — Расстегни джинсы.             — Нет, Стефан. Я не буду это делать... — запинаясь, она мотает головой.             Дрожь заползает в каждую клетку и проникает до костей, а адреналин грохочет в висках, заглушая голос её разума.             — Расстегни свои чёртовы джинсы! — рычит он, играя желваками, и обхватывает рукой её шею, слегка сжимая. Из-за чего она вздрагивает, а по спине вновь ползут мурашки. — Или ты хочешь, чтобы я прямо сейчас разорвал твою нежную шейку и насладился вкусом твоей крови?             Елена проглатывает ком в горле и всё же выполняет сказанное им, расстёгивая молнию и неуверенно скользя кончиками пальцев под ткань трусиков, ощущая своё тепло и влагу. Его тело хищника тотчас напрягается, стоит лишь ему, наконец, услышать её стон. Тихий, мучительный, будто испытывая его терпение. Он звучит словно призыв...             Лицо мгновенно вспыхивает жаром, как только он накрывает её руку своей и начинает управлять каждым движением, чувствуя, как она пульсирует под его натиском, становится горячей. И это сводит с ума, вынуждая их обоих оказаться на грани.             Откидывая назад её длинные волосы, Стефан неторопливо проводит кончиком языка по уху и достигает мочки, зажимая её зубами. Ему всё труднее сдерживать себя рядом с ней, когда сопротивляться инстинктам уже не представляется возможным. Он продолжает дразнить её, улавливая каждый всхлип, что подталкивает его ускорить ритм, в то мгновение как он всё больше теряет контроль над собой, позволяя ей сполна ощутить, насколько быстро вздымается его грудная клетка от тяжёлого дыхания.             Его руки теперь нетерпеливо сжимают её грудь, а она не может сдержать очередной стон, который теряется глухим эхом в пространстве.             — Скажи, как сильно тебе не хватало меня... Скажи, что по-прежнему нуждаешься во мне. Только во мне.             Не дожидаясь ответа, он спускает её трусики с джинсами вниз, скользит вспотевшей ладонью между бёдер и наслаждается тем, как её тело безоговорочно поддаётся его требованиям, давая ему полное право на свободу действий. Он слышит, как Елена снова сглатывает, прерывисто дыша. Её щёки уже совсем красные, пылают жаром. А она в этот момент может думать лишь о его губах и пальцах, которые кажутся ей вездесущими.             Он заставляет её вновь и вновь хватать воздух, когда она давится вязкой слюной, глотая слабые отголоски протеста, неправильности происходящего, отдаваясь во власть своего монстра.             Стефан яростно прикусывает кожу на её плече, соединяясь с ней резким, уверенным толчком, полностью заполняя и вынуждая её издать надрывный крик, в то время как она судорожно проводит влажными ладонями по стене, пытаясь удержаться на ногах.             — Говори, — глухо шипит он, каждым движением заявляя на неё свои права и заставляя раз за разом содрогаться под его напором, с которым входит в неё, увеличивая темп.             Он требует признания, что она принимает его любым.             — Каждую ночь я думала о тебе, ждала твоего возвращения, — отзывается Елена срывающимся шёпотом. — Ты очень нужен мне, Стефан. Только ты.             Что-то внутри болезненно сжимается, напоминая о его человечности, которой отчасти является она сама. Но в ответ он лишь ухмыляется уголками губ, получая удовольствие от того, что загнал её в угол, вынуждая целиком и полностью подчиняться ему. Затем сгребает в ком ткань её майки и, не обращая внимания на жалобный треск нитей, скользит фалангами по животу, касаясь её отвердевших сосков.             — Не знал, что ты можешь быть такой податливой... Хорошая девочка порой вовсе не против стать плохой, правда? — произносит Стефан, вновь сжимая её грудь под тонким кружевом и заставляя в который раз издать протяжный вздох.             — Ты являешься единственной причиной этому, — говорит Елена в ответ, опьянённая его близостью и рваными, настойчивыми толчками. — Ты подводишь меня к краю. И я рискую сорваться вниз в любой момент, но... Чёрт возьми, мне нравится то, что ты делаешь со мной. Это ты хотел услышать?             Его всё тот же терпкий запах с примесью сумасшествия — переполняет её, когда Стефан с пугающим эгоизмом вторгается в неё, зарывается пальцами в её волосы и чуть тянет их в сторону, вынуждая её вскрикнуть. Его губы по-прежнему изводят её, безжалостно терзают и в тот же миг дарят наслаждение, пока он цепкой хваткой удерживает её за подбородок, не давая отвернуться. Она пытается вдохнуть, но в лёгкие проникает лишь его приглушенный, полный похоти стон, отдаваясь вибрацией по всему её телу, которое медленно сгорает в этой агонии.             Он тяжело выдыхает ей в лицо, ощущая, как её горячая плоть будто поглощает его, и кончает следом за ней, понимая, что это безумие больше никогда не повторится. Но он всегда будет одержимым ею.             На мгновение отстраняясь от неё, Стефан приводит свои и её джинсы в порядок, чувствуя, как она всё ещё дрожит, поворачиваясь к нему на ватных ногах. Он просто смотрит на неё, и в его некогда светло-зелёных глазах мелькают дьявольские огоньки, как и что-то ещё, едва уловимое и неизвестное ей. Эта смесь вновь сбивает её с толку.             — В твоих же интересах бежать от меня подальше, пока я не причинил тебе настоящую боль, — удивительно ровным тоном произносит он, испытывая непозволительное стремление снова сжать её в своих объятиях, при этом инстинктивно ощущая, что время на исходе, неумолимо истекая и приближая их к неизбежному.             — Нет. Я не оставлю тебя, — с прежней уверенностью в голосе заявляет Елена, делая шаг к нему.             — Я сказал — уходи. Немедленно, — шипит он сквозь зубы, отступая назад и чувствуя, как сводит скулы, словно обозначая нарастающую жажду, подступающий голод, который должен утолить любой ценой, не задумываясь о последствиях. Что заставляет его в этот же момент рухнуть на колени, принося за собой настоящие муки, напоминая ломку. — Ну же, беги! Я не смогу долго сдерживаться.             — Я люблю тебя, Стефан... — шепчет она напоследок, отдаляясь от него.             Скрываясь за дверью, Елена с замиранием сердца слышит его крик, рык загнанного зверя и оглушительный сигнал таймера. Всего миг и он сорвётся с места, последует за ней — своей целью, одной из многих других. И здесь никаких исключений.