Шанс для зимы

Кайло Рен ненавидит снег. Бушующее белое марево, рассыпающееся под ногами, слишком напоминает ему о собственной слабости, о поражении, которое легло на его лицо печатью-шрамом личного позора. Воспоминания всегда слишком свежи, будто привкус крови на губах, когда лицо его заливало алыми лентами, стекающими вниз по нелепым чертам, заставляя белоснежное месиво багроветь яркими цветами его ускользающей жизни, оказавшейся до противного хрупкой. Он ненавидит эти насмешливые танцы снежинок, что спускаются вниз в вальсовом великолепии. Они падали ему на лицо тогда, пытались прикрыть хрупким ломким полотном, словно саваном, пока он лежал в этом снегу и выжидал момента собственной позорной кончины. Которой не случилось. То не было волей случая, не было и просто жестом доброй воли, то было целенаправленным следованием прямому приказу. Снег — мерзейшее явление, щекочущее морозцем лицо, прихватывающее пальцы, вырывая дыхание царапающим горло воздухом, осыпаясь белым туманом, прежде чем раствориться. Холод забирает тепло, прокрадывается в глубину человеческого существа, сковывая сердце ледяными когтями. И Магистру было бы это полезно для его спокойствия, но он предпочитал скрываться под капюшоном и маской, под слоями одежд, лишь бы не соприкасаться со своим поражением, не пробовать его на вкус, не позволять ему осесть горечью на тяжёлом шраме, что перечеркнул лицо. Ему достаточно напоминаний о том, какова была цена его падения. Вот и сейчас Рен хохлится, наблюдая за очередным танцем колких снежинок. Снегопад набирает силу, беснуется вместе с порывами ветра, то почти нежно ссыпаясь вниз, то резко бросаясь в сторону, мелкими иголками прямо в лицо, вызывая желание смахнуть с себя наваждение. Магистр сидит на месте, словно большая взъерошенная ворона, неотрывно наблюдая за снегом, отделённым от него толстым слоем стекла. Ему кажется, что этого не хватит, чтобы сдержать не промозглый сырой холод, но его собственную злость, полыхающую вместо камина внутри грудной клетки. Но не бросаться же сжигать световым мечом издевающуюся стихию? Магистр слегка дёргает головой, потому что он не может не слышать тихих, но размеренных и выточенных шагов. Чем-то пахнет. Пряным, с лёгким сладковатым привкусом, вплетённым в запах, навевая воспоминания о тепле и давно позабытом домашнем уюте. Кайло ведёт плечом, когда генерал приближается к нему. Отбой давно прошёлся волной по муравьиным коридорам, погружая в сомнительную волнительную дрёму, не считая патрулей, но здесь шума шагов штурмовиков и глухих переговоров нельзя услышать. Так спокойнее. В руки Кайло ложится безликая обычная чашка, одна из многих, заимствованных из общего запаса. Она тёплая, и тот запах тоже распространяется от тёмного напитка, облизывающего белые края от неловкого движения пальцами. Рен криво усмехается. — Отравить меня решили, генерал? Хакс смотрит на него с прохладцей, но Магистр знает, что скрыто за этим по обыкновению несколько уничижительным взглядом. Мужчина демонстративно отпивает из чашки в руках, обтянутых тонкой тканью чёрных перчаток, будто подсказывает, как нужно поступить. Кайло фыркает и, облизнув губы, отпивает пряной жидкости, оглаживающей горло теплом иного рода — чувствуется винная кислинка, согревающая изнутри, не считая коричной нотки. Вкусно. — Что это? — интересуется Рен, слегка покачивая чашку в руке, наблюдая за тем, как беспокоится напиток, пытаясь выйти за пределы искусственных берегов. — Глинтвейн, — хмыкает Хакс, наблюдая за его почти детскими играми, но не делая по их обычаю колкого замечания. Вместо этого он протягивает руку и несколько скупым движением зарывает пальцы в вихрастые пряди на макушке рыцаря, приглаживая. Кайло ничего не отвечает и, собственно, не пытается благодарить, как и не пытается скинуть с головы руку, огрызнуться, очерчивая острую грань личного пространства. Хакс справляется с этим самостоятельно, но здесь, пока вездесущие взгляды не видят, им позволено быть немного другими. Поэтому Рен, наоборот, слегка откидывает голову назад, позволяя себе вполне свободно опереться о чужую ладонь. Магистр отпивает из своей чашки, смакуя новый для себя вкус на языке. Выхватывает взглядом в отражении стекла возвышающуюся фигуру генерала, неподвижно стоящую подле его плеча. На этом размытом фоне всё ещё пляшет беснующаяся главная стихия зимы. Кайло Рен ненавидит снег до взбешённого скрежета зубов. Но иногда… он даёт ему крохотный шанс.