Путешествие из вне

      Их окутал пепельный туман. Начало и конец исчезли. Тихий шорох шагов растворялся в этой пелене, конца-края которой не было видно. Белое. Пустое.       Понятие «Время» постепенно стерлось — мгновение могло длиться минуту, а могло и несколько часов. Даже знаменитые серебряные часы с гексаграммой, гордость алхимика, сбились со своего размеренного хода.       Сколько они тут блуждают не взялся бы сказать никто, да и они сами были в томительном неведении. Может они провели здесь день, а может, половину своей жизни…       Вдруг сквозь туман стали пробиваться лучики белого света, раскрашивая туман в белесо-черные тона. Перед ними появился серый силуэт, очень напоминающий двери, сквозь щель между которыми пробивался тот самый спасительный свет, который подсказывал Посланнику правильную дорогу.       После чувства безысходности, которое мешает здраво мыслить и сеит сомнения в сердце, радость от долгожданной находки вскружила голову подросткам, и они со всех ног бросились к тени, которая могла быть лишь иллюзией, как и предыдущие «Врата».       Несколько минут быстрого бега, и души оказались перед «дверями». Вопреки ожиданиям, это были настоящие внутренние Врата. Можно было выдохнуть спокойно — они на месте. Осталось только открыть створки и вернуться обратно. Домой. В Ризембург. Пусть временами такой пустынный, но такой приветливый и родной.       Первой решила рискнуть девушка с огненно-рыжими волосами — она медленно прошла к створкам Врат стуча невысокими каблучками и положила руку на рефленую поверхность. От того места, где ладонь коснулась металла прошли синие ломанные, под 90 градусов, линии. Послышался короткий щелчок, и Врата медленно открылись, ужасно скрепя петлями.       Сделав несколько шагов назад, Посланница посмотрела на своего спутника — тот стоял как громом пораженный. Видимо, опыт открытия простых Врат для него даром не прошел.       Ободряюще похлопав алхимика по плечу, девушка повернулась к створкам Врат, которые почти открылись. Когда двери были полностью открыты, белое ничто пошло рябью, и перед взорами подростков открылся деревенский пейзаж. — Так это и есть твой родной город? — восторженно спросила рыжая. — Да. — блоднин коротко кивнул — это моя родина — Ризембург. — Ну, пошли? — робко произнесла Посланница. — Пошли. — кивнул алхимик.       Повисло неловкое молчание — никто так и не сдвинулся с места. Девушка кусала губы — она очень волновалась. Новый мир, в котором она не была и ничего не знала, пугал своей неизвестностью. Пусть она и была « Посланницей Божьей » (абсурд, учитывая то, что ее спутник — атеист, полностью отрицающий существование Бога), но она так же оставалась человеком, со своими слабостями и страхами. Как бы она ни была сильна, рыжая в душе осталась той же маленькой девочкой, которая с полными глазами ужаса смотрит на все странное и неизвестное.       Глубоко вздохнув и попытавшись унять беспокойство на грани с паникой, Посланница дрогнувшим голосом пролепетала: — Не так-то это все просто, как казалось на первый взгляд. — Да в жизни всегда ничего легкого не бывает, как и простых путей. — Ага, — девушка высокомерно хмыкнула — тогда я иду по несуществующей линии, живу несуществующей жизнью и меня вообще не существует. Давай руку. — подросток протянула раскрытую ладонь в конец растерявшемуся алхимику. — Ч-чего? — парень от неожиданности шарахнулся назад. — Чего слышал — передразнила блондина пилот — руку говорю давай! Мы должны попасть в тело одновременно, иначе ничего не получится!       Недоверчиво покосившись на любезно протянутую ладонь, парень взял ее своей механической рукой (она была в перчатке). Почувствовав холод сквозь белую ткань, девушка подозрительно покосилась на алхимика, заставив его тысячу и один раз пожалеть о том, что добровольно связался с этой особо вспыльчивой особой. Лукаво прищурив один-единственный глаз (второй скрывала неизвестно откуда взявшаяся повязка) пилот строго посмотрела на алхимика: — Что с рукой? — Всмысле? — непонимающим взглядом блондин посмотрел на девушку: он не сразу врубился, о чем именно говорила рыжая. — А-а-а, ты про руку… У меня автоброня на ней стоит. Вернее, вместо нее.Чего ты так удивляешься? Никогда таких штук не видела что ли?       Удивленно моргнув несколько раз, Посланница взяла себя в руки, и более спокойным голосом сказала: — Потом посмотрю, а сейчас идём! — пилот потянула подростка за протестующе лязгнувшую железками руку в сторону Врат.       Едва кончики пальцев девушки коснулись водянистой поверхности портала, прозрачная материя зарябила, недовольно хлюпнув, пропуская чужака во внутренний мир алхимика.       Перед тем, как мир для него взорвался яркими красками, блондин отчетливо услышал в своей голове голос его новой спутницы, который говорил: «Не дыши — задержи дыхание!». Глупо конечно, но от греха (и от кулака по башке) подальше алхимик выполнил просьбу, скорее приказ этой невыносимой особы. В конце-концов она просто так ничего бы не сказала делать — в каждом ее поступке был смысл. Мало кому понятный, но все-таки смысл.

***

      Все окутала тьма. Непроницаемая чернота заполняла собой все пространство подсознания. Она была такой густой и плотной, что казалось, протяни руку — и сможешь ее коснуться.       Оглянувшись в попытке хоть что-нибудь увидеть, подросток с ужасом подумал: «Неужели обманула?» От этой страшной мысли холод волнами прошел по спине, заставляя юношу вздрогнуть.       Попытав счастье еще раз (ну, а вдруг нет?), чтобы было не так страшно, блондин не обнаружив ничего нового, сел на пол (точнее то, что было в этом странном пространстве вместо него). Механические рука и нога громко звякнули, говоря о том, что юноша не выпал из простора Вселенной.       Немного успокоившись и уняв сайгаками скачущие мысли, алхимик решил высказать пустоте все, что накипело. Мертвую тишину подсознания в клочья разорвали громкие, и местами не совсем цензурные крики парня. Может и было глупым поступком было орать как потерпевший, но это был единственный способ сохранить здравый рассудок и холод мышления. Да и кому придет в голову его судить — любой из нас, окажись в такой ситуации вел бы себя не лучше, а то и в разы хуже…       Прогремел гром, вспыхнула молния. Перед глазами зарябило и темнота стала постепенно рассеиваться, как утренний туман перед рассветом. Когда морок (а это был именно он) исчез, блондин с удивлением обнаружил себя сидящим посреди комнаты, в которой отключился.       В окна нежно-оранжевым светили последние лучики заходящего солнца. Медленно поднявшись, алхимик стуча невысокими каблуками по паркету, побрел к окну, которое почему-то было открыто, наверное, Уинри заходила. Когда подросток подошел к окну, в лицо подул легкий прохладный ветерок, раздув полупрозрачные занавески. На душе сразу стало тепло и спокойно, как будто ничего за этот день и за всю жизнь не произошло, и казалось, что через минуту-другую в комнату прибежит его младший брат, зовя на ужин с мамой…       Размеренный ход мыслей алхимика прервало неприятное пощелкивание. Сначала юноша не обращал на это внимание, ссылаясь на «нервы шалят» и на «послышалось». Но вдруг что-то вспыхнуло до боли знакомым серебристо-голубым свечением, а в воздухе запахло озоном. «Алхимическая реакция! Но откуда?» Подросток резко развернулся на 180 градусов, отчего полы его кроваво-красного плаща взметнулись вверх. От того, что алхимик увидел, мурашки пробежали по спине — над кроватью, на которой лежало тело блондина, и над доспехом, лежащем рядом с ней, появился символ Врат, от которого отходили маленькие сине-сиреневые молнии, от которых исходило нестерпимо яркое сияние. Закрыв глаза рукой, юноша стал ждать, ведь больше ничего он сейчас сделать не сможет (тела-то нет, алхимию использовать не получиться).       Минута-другая, и все закончилось. Сияние исчезло, треск прекратился. Осторожно убрав руку, алхимик с опаской взглянул на результаты реакции. Поймав челюсть на подлете к полу, блондин медленно пошел к кровати.       «Нет, ну меня точно сегодня кондратий хватит… » — очумело подумал подросток, смотря на свое тело, которое было нехило изменено — волосы стали намного длиннее, руки и ноги (даже автоброня!) стали тоньше, талия уже, бедра и плечи более округлые, и теперь самое главное — грудь второго (!!!) размера. «Не, ну это ни в какие ворота!» — у алхимика задергалась бровь — « Вот встречу ее, не посмотрю, что девушка, получит по самое ни хочу!»       Вдруг сзади послышался удивленный голос: — Нии-сан?       Развернувшись, подросток увидел своего брата, причем без доспехов. Последнее его еще сильнее обрадовало. Но только… — Ал? Ты что, без тела?       Склонив голову набок, младший с непониманием посмотрел на брата. Когда наконец до него дошло, что именно имел ввиду блондин, подросток попытался коснуться рукой стены — та прошла сквозь нее. — Видимо да… Значит и ты тоже? — Да это не важно — парень отмахнулся нетерпеливым жестом — главное, что с тобой все нормально, остальное меня не интересует. — Опять ты себя не бережешь, Нии-сан — с укором произнес младший из братьев. — Что есть, того не отнять — неопределенно пожал плечами алхимик, тем самым вызывая смех младшего. — Ты неисправим, братишка. — Щито поделать? — произнес парень с улыбкой.       Вдруг внизу послышались шаги, звук которых в такой идеальной (на данный момент) тишине был очень отчетливо слышан. Оба подростка от испуга боялись пошевелиться — по лестнице поднималась Уинри, ее шаги они ни с чем не перепутают.       Секунда-другая, и звук шагов уже слышен у самой двери…       Раздается несколько дробных ударов костяшек пальцев о дерево, а за ними и взволнованный голос: — Эд, Ал, у вас там все нормально?       Тишина. Девушка спрашивает еще раз. Снова ничего. Тогда голубоглазая медленно открывает тихонько скрипнувшую петлями дверь. Взволнованный взгляд неспешно скользит по погруженной в вечерний сумрак комнате, натыкаясь на братьев.       Альфонс, думая, что его давняя подруга видит именно души без тел, попытался изобразить уверенность, оперевшись на прикроватную тумбочку, бодрым тоном произнес: — Привет, Уин… —  на последнем слове рука юного алхимика прошла сквозь тумбочку, и он провалился внутрь доспеха.       Старший только и успел, что выкрикнуть имя своего брата-акробата, который как всегда влип в маленькую «историю». Не такую громадную и опасную для жизни, как у старшего, но зато смешную, в которую мог встрять лишь он.       Глаза доспеха загорелись привычным красным, с отблесками белого, цветом. Взгляд его устремился на обеспокоенного механика. — Что-то случилось, Уинри? — Нет, просто решила проверить, как вы тут… — голубоглазая старалась говорить спокойно и уверенно, но это у нее выходило, мягко говоря, не очень хорошо — голос предательски дрожал, колени немного подрагивали, а зрачки сузились — Все в порядке? — Да, все хорошо, не беспокойся. — А что с Эдом? — Рокбелл немного успокоилась, но голос все равно был слегка взволнованным. — С ним все нормально, он сейчас спит. — Хорошо, пускай отдыхает. Если что, я буду в мастерской, а бабушка внизу.       Блондинка тихо вышла из комнаты, осторожно прикрыв тихонько скрипнувшую дверь. Из коридора послышалось задумчивое «Петли надо смазать, скрипят, как старая телега!». Хотя, что еще ожидать от механика, который терпеть не может неполадки в механизмах, даже в тех, которые никакого отношения к ее специальности не имеют?       Вспомнив, что его брат стоит где-то рядом, Элрик-младший повертел головой (а если точнее, шлемом, что на данный момент заменял голову) в поисках алхимика, и никого не увидев, забеспокоился. Колебания его духовной оболочки стали резкими, дерганными, что не укрылось от Стального (т.к. он находился между мирами, мог улавливать колебания ноосферы, чем и воспользовался). Устало вздохнув, блондин осторожно приблизился к обеспокоенному брату, и положил руку на то место, где должна была находится кровавая печать, тихо произнеся « Все хорошо, успокойся, я здесь.»       Конечно же, первичной реакцией на голос в голове (знаю, что так издеваться плохо, но ничего не могу с собой поделать — троллинг это моя профессия) был легкий шок, но осознав, кто именно с ним сейчас говорил, Альфонс успокоился. С его братом, единственным близким человеком сейчас все было в порядке, а значит, нет причин для беспокойства.       Вдруг, со стороны кровати послышался рваный глубокий вздох, а за ним еще один, но в этот раз из доспехов, в которых была душа юного алхимика.       Взор Ала обратился на измененное тело брата, а Эд удивленно посмотрел на доспех, пытаясь понять, откуда взялся «некто», сейчас лежащий внутри оболочки Элрика-младшего.       Тонкие светлые брови девушки резко сошлись на переносице, руки сжались в кулаки, а губы в тонкую линию. Из груди Посланницы вырвался булькающий хрип, а в уголке губ и левого глаза появились маленькие капельки ярко-оранжевой жидкости.       Тут-то юный алхимик и запаниковал — он не знал, как прекратить это, тем более не знал, чья именно душа сейчас находится в теле — той рыжей девочки, или его старшего брата.       Негромкие хрипы становились все громче, пока не переросли в захлебывающийся кашель. Жидкости из легких стало выходить все больше и больше, она маленькими струйками стекала с побродка на подушку, причем не оставляя на ней никаких пятен. Вдруг тонкие пальцы живой руки разжались, рука потянулась к лицу, ладонью накрыв тонкие губы, стирая с них странную жидкость и приглушая кашель.       Через минуту-другую кашель стих, складки на лбу разгладились, пушистые золотистые ресницы дрогнули, и глаза стали медленно открываться. Как оказалось, цвет глаз так и остался золотым, но обычным (нормальным) глазом остался лишь правый — в левом зрачка не осталось, границу радужки очерчивала толстая черная линия, ражужка золотистая, по середине которой что-то переливалось, вспыхивало, бурлило ярко-алыми цветами, отчего создавалось впечатление, что смотришь не на челоческий глаз, а на глаз мифического стражника Девятых Врат. — С тобой все в порядке, Нии-сан? — первым нарушил гробовую тишину Элрик-младший, не в силах больше ее терпеть. — Ага, епт, в полном, — на удивление приятным женским голосом произнесла немка, садясь на кровати — В таком порядке, что LSL из легких льется… — увидев, с кем именно она сейчас разговаривала, блондинка чуть ли не до потолка подпрыгнула — ААА!!! МАТЬ ТВОЮ, ОНО ЖИВОЕ!!!       Элрики устало вздохнули. По видимому, эту невыносимую особу придется многому научить, чтобы не вызвать подозрения родни и начальства.