I didn't have to

Папайрус никогда не настаивал и уж тем более не давил на Санса по этому поводу, он просто смиренно и молчаливо смотрел на другие пары, на их переполненные счастьем лица, когда они смотрят на собственных детей, и мечтал, что однажды Санс все-таки захочет такого же счастья. Однако этого все не происходило. Санс был непреклонен и непробиваем, словно стальной щит. Он смотрел на других и их детей с легким презрением, отстраненностью и насмешкой. Он прекрасно понимал, что никогда не снизойдет до чего-то подобного, настолько низкого и омерзительно радостного. Папайрус прекрасно все видел, поэтому не поднимал тему «давай тоже заведем малыша», пускай он отчаянно хотел почувствовать себя родителем, создать вместе с Сансом что-то непревзойденное, уникальное и такое же величайшее, как их любовь. Папайрус лишь однажды случайно заикнулся по поводу детей и тут же сильно пожалел. Санс был в ярости, он был настолько взбешен, что даже не захотел кричать на Папайруса и бить его, а просто куда-то исчез почти на два дня, заставив Папайруса едва не рассыпаться в пыль от волнения. Так и протекала их жизнь, создавая все больше невидимых напряжений на фоне всеобщего семейного счастья других скелетов. Папайрус угрюмо молчал, продолжая любить Санса таким, какой он есть, даже будучи не готовым исполнить одну его мечту. Санс же, видя какая обстановка медленно, но верно, нагнетается вокруг него, все чаще терял терпение, все чаще срывался на Папайруса, все чаще думал о такой несусветной глупости, как общее дитя. Время шло, чужие детки подрастали, а в отношениях Санса и Папайруса помимо частых ссор стало зарождаться что-то необычное. Папайрус все чаще стал замечать, как Санс становился мягче, когда видел дочку Реда и Эджи на улице или сталкивался с Блубери и Стретчем, когда те гуляли с двухгодовалыми близнецами в коляске. Что-то менялось. Необъяснимо каким образом и почему, но менялось. Однако Папайрус все равно никак не ожидал, что в один момент Санс плюхнется рядом с ним на диван, схватит грубую обивку двумя руками, будет долго и упрямо молчать, полностью снедаемый внутренним напряжением, а потом выпалит три слова так быстро, что Папайрус будет на сто процентов уверен, что ослышался. «Я хочу ребенка». Однако, он не ослышался. Это было понятно по тому, как Санс неестественно покраснел и отвернулся. Папайрус был бы рад переспросить, но у него натурально отвисла челюсть. Он просидел в оцепенении какое-то время, а потом почувствовал, как счастье переполняет его душу и возносит куда-то высоко-высоко в небо, а потом в космос. Папайрус налетел на зажатого Санса и был готов задушить в крепких объятиях, не в силах произнести ни слова, только непонятные восторженные полумычания-полувизги. Санс до сих пор был потерян и смущен, потому что таки дал своей шавке победить и уломать (пускай и без видимого воздействия) его на эту авантюру. Санс хотел злиться, хотел пожалеть о своем решении, но этого не происходило. Он чувствовал, что делает все правильно, пускай не пришедшие в себя мозги орали и твердили обратное. Папайрус все подготовил для особенного дня и сделал это в лучшем виде. Он хотел, чтобы Санс не жалел о своем решении ни секунды, чтобы он не чувствовал себя ущемлено или странно. Папайрус хотел показать, как он счастлив и готов на все. Он хотел окружить Санса максимальным комфортом и заботой. Папайрус притянул обнаженного Санса к себе на колени и обнял двумя руками. Он смотрел на Санса влюбленными глазами, отмечая, что тот все еще нервничает, ведь они не будут заниматься обычным животным сексом, они будут создавать новую жизнь. - Все в порядке, милорд? – прошептал Папайрус. - Д-да, - немного резко, но все же сконфуженно, произнес Санс и отвел взгляд. – Давай уже покончим с этим. Папайрус притянул Санса максимально близко, прижимаясь своими шершавыми ребрами, полными шрамов и надломов, к ребрам Санса. Лица скелетов были на одном уровне, разве что Санс был чуть выше, поэтому Папайрус без труда начал покрывать челюсть и шею поцелуями. - Все будет хорошо, - Папайрус прекрасно чувствовал, как сильно волнуется и нервничает Санс, пускай внешне он оставался непоколебимым. Души сияли в грудных клетках, заполняя комнату мягким сине-оранжевым светом, словно сейчас была не ночь, а нежный морской рассвет. Души чувствовали друг друга, тянулись друг к другу, хотели войти в контакт и создать связь. Вот они устремились навстречу, минуя преграду из ребер. Санс чуть отстранился, давая душам место. Они соприкоснулись, и электрический разряд пронесся по телам обоих, однако сильнее вздрогнул Санс. Ему, как обладателю уровня ниже, чем у Папайруса, было немного тяжелее. Слияние душ – удивительный и неописуемый процесс. Во время него ты чувствуешь каждую эмоцию, которая только существует в мире. Эти эмоции смешиваются в будоражащий коктейль и устремляются в твою душу, заставляя задыхаться от переполненности. Так много всего в этот момент внутри, что нельзя описать словами. Это похоже на совершенство. Большая сияющая душа Папайруса осторожно и нежно соприкоснулась с душой Санса, а потом начала медленно, но настойчиво проникать внутрь. Выброс магии был похож на добавление оранжевых чернил в голубую воду: они клубились вокруг причудливыми волнами, а потом соединялись с голубым цветом, заставляя место темнеть до нежно-фиолетового цвета, а затем сгусток начал превращаться в маленькое сердечко. Санс заметно нервничал и начал дергаться, потому как давление на его душу пусть было и приятным, все же стремительно утомляло его. Он начал бояться, что потеряет сознание. В какой-то момент он даже испытал страх. Папайрус прекрасно все видел и умудрялся не только следить за процессом слияния душ, но и гладить Санса по позвоночнику, пытаясь монотонными мягкими движениями унять дрожь. Души бились в унисон, сияя все ярче и ярче. Санс шумно выдохнул и сильнее сжал плечи Папайруса. Нежно-фиолетовое сердечко устремилось к центру души Санса, немного покружило на месте, словно выбирая положение поудобней, а потом пустило первый удар, от которого Санс ощутимо дернулся и тихо вскрикнул. Теперь он почувствовал, как в нем появилось что-то новое, немного тяжелое, но при этом теплое и приятное. Непривычное биение, которое теперь примешивалось к собственному, быстро успокоило Санса и подарило чувство необычайного комфорта и сильной приятной усталости. Души перестали ярко сиять, связь медленно разорвалась, а потом души вернулись на места. Только теперь душа Санса была не одна, она вернулась с крошечным гостем. Санс схватился за череп, голова кружилась, а перед глазами все поплыло. Папайрус смог насладиться видом очаровательной маленькой фиолетовой души лишь на пару мгновений, потому что ему нужно было позаботиться о Сансе. Папайрус аккуратно опустил его на кровать, укутал одеялом и прижал к себе, не спуская с лица довольной улыбки. Они это сделали, у них получилось. - Я так люблю тебя, - и сильнее прижал Санса. Тот что-то пробурчал в ответ, видимо, уже проваливаясь в сон.