I didn't have to

Период беременности оказался просто незабываемым. Санс пытался привыкнуть к новым ощущениям и чувствам, но они порой просто не поддавались никакой логике, постоянно меняя настроение на диаметрально противоположное. В какие-то дни Санс даже умудрялся за несколько часов ощутить и выразить всю палитру эмоций, начиная от всеобъемлющего счастья и непривычной нежности, заканчивая слезными истериками и ядовитой агрессией. Папайрус, мягко говоря, готов был самораспылиться в некоторые моменты, но каждый раз упрямо сжимал руки в кулаки и продолжал потакать мимолетным желаниям и настроениям Санса, желая сделать для любимого все возможное. В конце концов, это Папайрус до одури хотел ребенка, пускай теперь и постарается чуть больше. Хотя Папайрус не мог винить Санса в отсутствии старания, он видел, как тому нелегко ломать себя, свои привычные устои и повадки. Это было испытание для них обоих, и они оба хотели бороться за то, что скоро придет в этот мир. Живот Санса постепенно увеличивался и наполнялся все более плотной эктоплазмой. Фиолетовое сердечко чуть подросло и покинуло душу Санса, опускаясь в область живота и формируя вокруг уютный кокон из теплой голубой эктоплазмы. Из-за таких изменений тела Сансу пришлось сменить излюбленный гардероб. Теперь он носил только длинные футболки и кофты, отказался от любимых коротких шорт в пользу свободных штанов и бриджей, иногда он даже носил простые платья до колен и, конечно же, обожаемые до смерти чулки. Папайрус находил вид Санса очаровательным, он не упускал ни единой возможности прикоснуться к чуть выпирающему животу и почувствовать биение новой жизни, почувствовать волшебное тепло. Санс первые секунды ругался и вырывался, а потом смягчался и позволял трогать себя. Ему самому до сих пор было непривычно прикладывать руки к эктоплазме и чувствовать течение маленькой жизни, чувствовать частичку Папайруса внутри себя. Однако, эти ощущения были великолепны и ни с чем не сравнимы. Оба чувствовали, как билась крохотная душа. Их душа - прекрасная и неповторимая, любимая и желанная. Санс занимался многими вещами, пока Папайруса не было дома: читал книги, что давно пылились на полках; готовил крайне экзотические блюда, удовлетворяя свои изменившиеся вкусы; временами он даже спал на диване, свернувшись калачиком и подбирая под себя плед, но при этом всегда просыпался укрытый еще одним сверху. Иногда Санс думал о том, кто же все-таки появится – мальчик или девочка. Он даже начал подбирать имена, конечно же, не говоря Папайрусу ни слова об этом, словно боясь спугнуть какую-то необъяснимую магию его необычного положения. Санс даже был не против, чтобы его дом посещали другие скелеты со своими детьми. Ему в какой-то степени стало интересно, что теперь ждет его, и как оно будет выглядеть и вести себя. Заглядывали все скелеты, но больше всего Санс любил визит Блубери и Стретча с близнецами. Скорее всего потому, что они не были такими шумными, как дочка Феллов, например, и не побуждали в Сансе неконтролируемые беременные потоки ярости. Он уже научился слегка себя сдерживать в присутствии детей, но это все еще не отменяло того факта, что крыша съезжала у него очень быстро. Близнецы играли в гостиной на ковре рядом с диваном. Блубери и Стретч общались с Папайрусом на родительские темы, а Санс, подставив руку под голову, полулежал на диване и смотрел на милую возню под собой. Все же дети - это неплохо. Однако Санс не ожидал, что мальчик внезапно поднимется на ножки, доковыляет до дивана, а потом протянет руку, остановит ее в десятке сантиметров от живота Санса и спросит: - Там сидит мой новый друг? Санс конкретно растерялся, услышав звонкий детский голос. Он даже не знал первое время, как ответить на такой вопрос, и тогда мальчик сделал небольшой шажок, вплотную прильнув к дивану. Рука почти коснулась живота. - Можно я с ним поздороваюсь? Санс все еще был в ступоре, но все-таки смог коротко кивнуть. Мальчик аккуратно опустил свою руку на выпирающий живот, в глазах сияло восхищение. - Какой мягкий и теплый, - малыш чуть приблизил лицо. – Привет, меня зовут А́льберт. Надеюсь, мы скоро с тобой увидимся и станем классными друзьями! Санс чувствовал себя странно, но признавать, что он растроган, все же не хотел. Папайрус поднял глаза на Санса, опасаясь, что у того может произойти резкая смена настроения, но все было нормально. Санс смотрел на малыша снисходительным взглядом и слегка улыбался, а затем внезапно опустил свою руку поверх ладошки Альберта, привлекая внимание уже и Блубери со Стретчем, и удивительно спокойно сказал: - Он говорит, что будет рад подружиться. Альберт просиял от счастья.