Тебя не знаю я. Болезненные крики На рубеже твоем рождала грудь моя, И были для меня мучительны и дики Условья первые земного бытия. Сквозь слез младенческих обманчивой улыбкой Надежда озарить сумела мне чело, И вот всю жизнь с тех пор ошибка за ошибкой, Я все ищу добра — и нахожу лишь зло. И дни сменяются утратой и заботой (Не все ль равно: один иль много этих дней!), Хочу тебя забыть над тяжкою работой, Но миг — и ты в глазах с бездонностью своей.
***
Быть вечно второй — талант или призвание? Не знаю, ведь Вселенная не отвечает на тысячи вопросов, которые я посылаю ей при взгляде в зеркало, при встрече с любимым человеком, при получении выговора на работе, что уж говорить об этом. Очевидно же, что ей все равно и на меня и на мои проблемы. Как и всем остальным. А надежда, что когда-нибудь найдется человек, которому я не буду безразлична, постепенно умирает. Я вечно была второй. Чуть ли не со школы, с первых классов. Вторая в учебе, так как всегда находилась хотя бы одна четверка, портившая золотой ряд, которую так и хотелось замазать, чтобы на ее месте нарисовать желаемое. Из-за этого надо мной всегда смеялась Ирка Кузнецова, круглая отличница, золотая медалистка, мой главный соперник. Сейчас ее детские издевки кажутся такой мелочью, но тогда, восемнадцать лет назад, они были катастрофой. Сотни неприятных слов, отравлявших день, окрасивших недели в черный цвет. Я плакала по вечерам, уткнувшись в подушку, проклиная все на свете — школу, одноклассников, учителей. А главное — свою неспособность добиться цели. Всегда для достижения чего-то мне было нужно больше, чем я могла дать. Как итог — в последний день четверти мне выдавали табель, смотря на меня с сожалением, и от такого взгляда становилось вмиг тошно. Честно, лучше бы сказали, что я никогда не смогу этого добиться. В ответ я бросила бы это неблагодарное дело, либо взялась бы с удвоенной силой. Так и крутился порочный круг — она получает все пятерки, в отличие от меня, всячески задирает, я плачу. И никто: ни родители, ни классный руководитель, ни одноклассники, не понимали, что творится у меня в душе. Но легко ругали за малейшую провинность, считая, что так надо. Правильно, надо. Всем, только не мне. Я даже в университет не захотела поступать, боясь и там оказаться второй. В один день собрала вещи и громко хлопнула дверью, впервые показывая свою волю. Тем самым говоря, что с этого момента моя жизнь — моя жизнь, и мне решать, что делать. Я и не помню, как дальше все завертелось, но в какой-то день я оказалась на пороге отеля «Элеон». У меня — небогатый опыт работы портье, у них — свободная вакансия. Теперь я каждый день надеваю красное платье, совершенно не задумываясь о проблемах детства. Какая же это мелочь, думаю я сейчас! Я была всегда второй. С Денисом. И что он нашел в этой Кате? Не красавица - очумелая байкерша, вечно закатывающая глаза при недовольстве. В нее и так влюблены многие, взять того же Никиту. Или француза Оливье. Чем она лучше меня? Я уверена, что все дело в матери, которая владеет отелем в самом центре Москвы. Иначе и быть не может! Или я чего-то не понимаю в любви… Как же я ее ненавидела, когда видела рядом с Денисом! В висках яростно пульсировала кровь, пальцы нервно стучали по столешнице, глаза наблюдали за сладкой парочкой, метали искры, от которых все здание могло загореться. Так и хотелось выбежать, разделить их, закричать на обоих, разрушить их псевдо-счастье, выкинуть Катю куда подальше, признаться во всем Денису. Я не альтруист, и годы на несправедливом свете научили, что если ты не поборешься за свое счастье, то никто не поборется. Единственный вопрос кружился в голове — зачем он ей? Он не богат, не знаменит, не особо красив. Для такой принцессы нужен кто-то другой, удовлетворяющий ее стандартам, какой-нибудь богач из знатного рода, а не пианист из Воронежа. Пусть и катится к своему Никите, который смотрит на нее верным щенячьим взглядом, от которого я сержусь пуще прежнего. А Денис пусть останется со мной! Это для меня он самый лучший, добрый, милый. Я все ждала момента, когда смогу сказать «мой». Не дождалась. Так и не дождалась. Я снова осталась одна, брошенная, одинокая. А соперница торжествует, узнав, что скоро на свет появится ребенок. От него. Не знаю, но именно в этот момент, с этой новостью все и разрушилось для меня. Мир рассыпался, распался на осколки от самого хрупкого фарфора, оставляя лишь пустоту после себя. И темноту. Ведь теперь я точно знаю, что мне не суждено его вернуть. Почему она, а не я? Чем я хуже? Разве не красива? Не умна, не добра? Надоело быть второй, но что я могу поделать? Найти Бога и заставить его переписать свою жизнь? И это при том, что я даже любимого человека не могу удержать… Знаете, я ведь какое-то время была уверена, что он любит меня. Нарисовала в голове картинки будущей жизни, где мы вместе работаем, у нас двое детей: мальчик и девочка, и огромная собака. Но откуда мне было знать, что я была игрушкой, что ты хотел, чтобы Катя приревновала? Как я могла подумать, что ты, такой добрый и хороший, воспользуешься мной, как последняя сволочь? Или я такая наивная дура, что не видела очевидного, пелена закрыла мои глаза? Ладно, жизнь ведь не закончилась, думаю я сейчас, переосмыслив вновь всю ситуацию, когда эмоции улеглись. Денис — лишь неудачная страница моей истории, которую можно вырвать. И если он поймет свои ошибки, поймет, кого потерял, то это его проблемы.***
Что ж ты? Зачем? — Молчат и чувства и познанье. Чей глаз хоть заглянул на роковое дно? Ты — это ведь я сам. Ты только отрицанье Всего, что чувствовать, что мне узнать дано. Что ж я узнал? Пора узнать, что в мирозданьи, Куда ни обратись, — вопрос, а не ответ; А я дышу, живу и понял, что в незнаньи Одно прискорбное, но страшного в нем нет. А между тем, когда б в смятении великом Срываясь, силой я хоть детской обладал, Я встретил бы твой край тем самым резким криком, С каким я некогда твой берег покидал.
Когда вернулся Никита, я поняла, что пропала. Поняла, что влюбилась, окончательно и бесповоротно. Мне не отвертеться, никогда. Посмотрите, кто он, а кто я? Совладелец отеля, и простушка с рецепции. К тому же, что я могу противопоставить девушкам из богатых семей, союз с которыми напрашивается сам собой. Сказок не бывает, только не сейчас.***
Даже вино не может унять мою ревность, выливающуюся из меня через край, с словами, взглядами, нервными смешками. Казалось, что может случиться плохого на этом вечере для работников отеля? Выпьем, повеселимся, и пойдем на следующий день на работу, совершенно забыв о вчерашних кутежах, поступках, которые так просто вылетели из головы. Но нет, такой танец ни за что не вылетит из моей головы. Я снова вторая, но именно сейчас мне не хочется это признать и отступить. Кто она? — Даша, горничная из Волчанска, умеющая только убирать номера и ломать доски. Та, в которую влюблен Егор, я же вижу его взгляды, не слепая. Та, к которой постоянно подкатывает Павел Аркадьевич, владелец отеля. Она это заслужила? Кто он? — Человек, которого я полюбила, которого поддержала, которому помогла, но, видимо, он воспринимает это только как помощь друга. Тот, кто смог простить свою невесту после измены, кто вернулся в ненавистный отель. Достойна ли она его? Я сжимаю бокал в руках, не желая видеть всего того, что творится на сцене. Но и оторвать глаз не могу. Они слились в страстном танце, желая удивить публику. Я совсем не смотрю на нее, мое внимание полностью приковано к нему. К его взглядам, которыми он пожирает то Дашу, то Павла Аркадьевича, нагло издеваясь над ним, к его рукам, обнимающим ее тело в откровенном синем платье. Почему на ее месте не я? Страстный поцелуй, след красной помады на его губах окончательно меня убивает. Я ее ненавижу. Сразу вспоминаю про Катю, к которой испытывала то же самое. Еще одна аналогия — обе любят яркую, ядовитую, кровавую помаду. Кровавую из-за моего сердца, которое они раз за разом разбивают. В этот миг все люди пропадают, я в пустом зале. Лишь я и ты. Хочется закричать, спросить, зачем ты мучаешь меня, зачем целуешь других рядом, зачем делаешь так больно! — Я же люблю тебя, Никита! — признаюсь я, набравшись достаточно смелости. Хочется рушить, ломать, бить, плакать, не переставая. Я попала в Ад. Откуда мне не вернуться невредимой. Но нет, моей смелости хватает лишь на уничтожающий все вокруг взгляд. Зато, Павел Аркадьевич решил дать волю чувствам, но мне как-то все равно. Пустоту не унять. Мне кажется, что я потеряла тебя навсегда. Я гуляю по ночной Москве, нарочно растягивая недо-удовольствие. Смотрю на небо, пытаясь найти знакомые созвездия. Хотя какие созвездия можно увидеть в Москве, когда небо полностью окутано дымовой завесой. Наблюдаю за людьми: гуляющими парочками, нежно шепчущимися, одиночками, вышедшими на улицу, чтобы стряхнуть с себя повседневные проблемы, и страдальцами, идущими по брусчатке с целью избавиться от гнетущей боли. Мне двадцать шесть, и чего же я добилась? Ни семьи, ни нормальной работы. Я не могу назвать себя счастливым человеком. Не это ли самое ужасное? Сейчас во мне есть смелость, чтобы признать свое поражение, но продолжать бороться. Завтра же я вновь буду улыбаться всем без разбору, пытаясь не смотреть на тебя, зная, что все кончено. Но это не мешает мне надеяться, что ты заметишь. Я же люблю тебя, я буду ждать. Это единственное, что остается.