Всего полгода потерпеть

Нас четверых привели к Хозяину. Выдали нашу одежду. Я был приятно удивлён, обнаружив, что мои брюки и рубашка выстираны и выглажены, а кроссовки приобрели первоначальную белизну. Когда мы оделись, Хозяин прочёл нам краткие инструкции по поведению «в гостях», затем всем завязали глаза и вывели на улицу. Выйдя из помещения, я с удовольствием полной грудью вдохнул свежий воздух и подставил лицо прохладному ветру. Кажется, я уже вечность провёл в заточении от прекрасного мира свободы, хотя на самом деле ещё и месяца не прошло. Посмотреть бы на этот мир. Я потянулся рукой к повязке, но тут же получил по этой руке удар. Ясно, за нами присматривали. Мы долго ехали в машине, которая, наверно, представляла собой мини-автобус. Наконец, прибыли на место. Нас вывели и куда-то повели. Явно в дом. Вскоре нас остановили и сняли повязки. Мы оказались в просторной со вкусом обставленной зале с плотно зашторенными окнами. Развешанные по стенам бра отбрасывали тусклый свет. Посередине был установлен низенький стол с вазами фруктов и кувшинами вина, вокруг него разбросаны кучи разноцветных подушечек, поставлены кальяны. Эдакая вечеринка в восточном стиле. – Раздевайтесь и ждите господ, – распорядился приехавший с нами охранник, мощный верзила, на котором вполне можно поле вспахивать. – Я заберу вашу одежду и останусь за дверью. Так что ведите себя правильно. Некоторое время мы оставались в зале одни. Я прошёл к окну, к другому. Отодвинув штору, увидел надвигающуюся ночь, чёрные силуэты деревьев. Но главное, я увидел прикреплённые снаружи крепкие решётки. Таким путём Кукле не сбежать. Остальные парни молча за мной наблюдали. Я вернулся и сел поближе к Кукле – у него был бездумный и равнодушный вид. – Тебе нужно бежать отсюда, Генри, – прошептал я ему. Не двигаясь, с равнодушной маской на лице парень был похож на манекен. Однако губы его дрогнули, и из них вылетел тихий голос. – Как лучше? Выломать решётку на окне? Или сразиться с орангутангом, что остался за дверью? – Мы что-нибудь придумаем. Я помогу. Манекен повернул ко мне голову и обдал холодом серых глаз. – Тебе что, больше всех надо? Отцепись. Мне твоя жалость не нужна. А помощь тем более. – Я понимаю твою озлобленность… – Мне всё равно, где подыхать, на воле или в неволе. Здесь даже есть надежда сдохнуть быстрее. Генри отвернулся. Разговаривать с ним бесполезно. Я пересел к Крису. И действительно, зачем мне нужны чужие заботы? Я что, великий борец за справедливость? Он сам себе помогать не хочет, так пусть и продолжает мучиться и гнить в этой грязи. Может, ему нравится такая жизнь, а я вот мешаю. Вскоре в залу вошли четыре человека. Обнажённые по пояс мужчины и женщина в таком откровенном наряде, что её можно было с чистой совестью признать проституткой. Не надо было слишком напрягать зрение, чтобы понять, что под чёрным полупрозрачным коротким платьем на идеально сложенной фигуре иной одежды не имелось. Лица женщины и одного из мужчин были скрыты под полумасками. Наверно, они скрывали черты известных людей. Мы поднялись навстречу господам. Судя по громкому смеху и нетвёрдой походке, друзья явно уже были навеселе. – О! Игрушки привезли! Женщина первой подлетела к нам, быстренько всех оценила взглядом. – Я беру себе этого, – заявила она, ткнув пальчиком в Джокера – Не советую, Петра, – подошёл к ней тот мужчина, который называл себя Майклом. – Этот малыш – типичный гей. Тебе с ним будет неинтересно. – Да? – по-детски надула губки женщина. – Жаль. Он хорошенький. Ну, тогда беру вот этого. – Этого бери. Его как раз кличут Куклой. Прозвище парня вызвало у подвыпившей женщины звонкий смех. И если честно, я не мог не признать этот смех приятным. Петра взяла выбранную игрушку за руку, отвела к низкому столу, и они вместе опустились на груду подушек. Кажется, сегодня Кукла сможет отдохнуть и от боли, и от унижений. – Ну а этих мы как обычно разыграем? – поинтересовался Майкл у друзей. – Да. Как всегда, – закивали друзья. – Не драться же нам. Мужчины заняли места за столом, усевшись по-турецки на пол. Среди вина и фруктов откуда-то появились игральные карты. В игре принимали участие трое. Тур длился недолго. Первым выиграл мужчина в маске и обрёл право первым сделать свой выбор. Естественно, он взял себе Джокера. Вторым вышел Майкл и подозвал Дельфина. Я же достался проигравшему, полноватому мужчине, который откликался на имя Оскар. – А я доволен, – крякнул он, обняв меня горячей рукой за плечи. – Когда мы вошли, я сразу на него глаз положил. Как тебя зовут? – Птичка, – хмуро отозвался я. – Гы-гы-гы! – затрясся мой новый хозяин. – Мне нравится. – А мне не нравится, – подала голос Петра, поглаживая ножкой живот и пах своей игрушки. – Мне не нравится кличка Кукла. Бездушная. Будешь Бобби. – Опять Бобби? – усмехнулся мужчина в маске. – Ну никакой фантазии. – Моя игрушка. Как хочу, так и называю. Собеседник махнул на неё рукой и занялся Джокером. Впился в его губы сосущим поцелуем с активным участием языка. Мой хозяин тоже времени терять не стал. Примостившись за моей спиной, он начал довольно ощутимо покусывать мне шею, одновременно теребя мой член и заставляя его проявлять эрекцию. Укусы были неприятны, однако член это не волновало, он достаточно быстро включился в игру. Наверно, перед отъездом нас снова угостили возбуждающим. Постепенно Оскар входил в азарт. Его зубы впивались сильнее, одна рука до боли сжимала мои яйца, другая нагло щипала мои соски. Я терпел, хотя нервы напряглись и терпение заскулило. Уж поскорее бы закончились эти «ласки». – Ты любишь отсасывать? – воткнулись мне в ухо слюнявые губы. Можно подумать, от моего ответа что-то изменится – Надеюсь, чупа-чупс будет с клубничным вкусом, – пробурчал я. В ухо грянул новый гогот. Как же этот мужик меня раздражал. Уже. А что будет дальше? Оскар активно закопошился, снял брюки, а после развернул меня к себе. – Значит, клубнику любишь? Мужчина взял из миски на столе горсть красной ягоды и размазал её по своему жутко волосатому паху с торчащим от возбуждения сизым членом. – Вылизывай начисто. И когда только я научусь не выпендриваться? Забавляясь с нами, господа пили вино и курили кальян. Уж не знаю, какая дурь была в нём, но довольно скоро в их глазах повис туман, речь потеряла стройность, а движения чёткость. Пока я столь своеобразно потреблял клубнику, Оскар рукой заставил меня кончить, аккуратно собрав мою сперму в фужер. Чуть позже, когда и его самого посетил оргазм, он в тот же фужер собрал и свои соки. Другие участники оргии поступали точно так же. Я ещё подумал, может, они собирают материал для какого-нибудь косметического средства? После «приёма пищи» я сидел и снимал с языка прилипшие к нему жёсткие волоски. – На, запей, – протянул мне Оскар большой бокал с вином. Выплюнув последний волос, я принял угощение. А почему бы и не выпить? Уже давненько алкоголь не отравлял моего организма. Пока пил, поглядел на своих коллег, остановил внимание на единственной разнополой паре. Кукла лежал среди подушек на спине, а Петра восседала на нём и не торопясь, монотонно насаживала себя на его член. Парень откровенно кайфовал. Сегодня он настоящий везунчик. Я бы тоже был не прочь поиметь такую наездницу. Иногда женщина останавливалась, делала несколько затяжек кальяна, позволяла разок затянуться «жеребчику» и продолжала движения. Тонкие лямки платья сползли с её плеч и спустили ткань с шарообразных грудей, явно накаченных силиконом. Вынуждая отвлечься от приятной взору картины, в мою шею вновь впились зубы. Неужели мне придётся терпеть этого мужика все двенадцать часов? – Ну что? Может, посмотрим представления? – предложил Майкл. – Пожалуй, можно, – лениво согласился мужчина в маске. – Петра, ты как? – Я с вами. Женщина слезла со своего «жеребца», чем очень его расстроила. Снова были сданы карты. Теперь играли четверо. Смысл состоял в том, что раб выигравшего трахал раба проигравшего, а другие участники выбирали как он это будет делать и чем. Всю сперму продолжали аккуратно собирать в фужеры. Мой хозяин не часто проигрывал. Но не выигрывал ни разу. А потому и ценного продукта с меня надоили очень мало. – Во что они играют? – как-то удалось мне спросить у Джокера. – Не знаю, – ответил он. – Видно, какая-то их собственная игра. Вместо жребия. В перерывах между «представлениями» рабам дозволялось затянуться кальяном. И так как театр работал долго, то лично у меня разум успел увязнуть в болоте этой наркотической дури. Появилась лень, всё вокруг стало по фигу. Всё, кроме секса. Возбуждение без конца щекотало нервы, даже после оргазма. Думаю, мои коллеги чувствовали себя так же. На «сцене» Дельфин обрабатывал Куклу. В это время я стоял на коленях и давился членом Майкла, Оскар миловался с типом в маске, а Петра заставляла Джокера ублажать себя по полной программе. Крис, видимо, уже настолько накурился, что ему было безразлично, с кем заниматься сексом, лишь бы заниматься. Вот с протяжным стоном Майкл кончил мне в рот, за что тут же получил упрёк от подружки. – Да ладно, – махнул пьяный мужик. – Там и так есть чем их покормить. Покормить? Кого их? Нас что ли? Я покосился на четыре фужера с собранной спермой, и к горлу подступил ком тошноты. Пусть что хотят со мной делают, но я этого потреблять не буду. Измученный Кукла отполз обратно к хозяйке. – Ты ж мой красавчик, – лаская, принялась сюсюкаться с ним Петра. – Как я тобой сейчас любовалась. Мой Бобби. Ты значительно милее и послушнее этого… сосунка… – Ты, между прочим, тоже не в моём вкусе, – заплетающимся языком, огрызнулся Крис. Обиженная женщина немедленно со всего размаху влепила ему пощечину. Мужики дружно заржали, а тип в маске взял за ошейник паренька и оттащил к себе. – Не оскорбляй мою игрушку, – высказал он подруге. – Джокер самый нежный, самый маленький из всех четверых. Больше никому его не дам. Поняли? Тебе особенно. Я продолжал наблюдать за женщиной, которая взасос зацеловывала парня. В дурном мозгу работала только одна извилина, но и она вдруг умудрилась отойти от основной темы. – Если тебе так нравится Бобби, – выдал я, – выкупи его у Хозяина и сделай своим слугой. В помещении повисла тишина. Все, и прежде всего Петра, повернулись ко мне. – Что значит «выкупи»? – спросила она. – Он раб что ли? – В самую точку. Отец его продал за долги. – Может, заткнёшься а? – недобро зыркнул на меня Кукла. Конечно, мне надо было заткнуться. Но разве я добровольно это сделаю? – Смотри, какой милашка заперт в застенках, ублажает грубых мужиков, – продолжал рекламировать я. – А так он будет только для тебя, для твоих прихотей. – Ты вообще соображаешь, с кем говоришь, сучёныш? – осадил меня Майкл. – Да, – невозмутимо ответил я. – С озабоченной нимфоманкой, которая мечтает, чтобы ей хорошо так, по-мужски вставили. Жёсткий кулак неожиданно воткнулся мне в челюсть и, судя по появившемуся во рту сладковатому привкусу, разбил губу. Наверно, теперь точно надо заткнуться. – Вот только давайте без драк, – подала голос Петра. – Лучше угости его коктейлем. – Хорошая идея. Майкл взял со стола один из фужеров с семенной жидкостью, добавил в него вина и подал мне. – Угощайся, – изобразил он улыбку чёрта. – Только после вас, – вежливо оскалился я. – Сучёныш. Хватит пререкаться. Пей! Я замолчал, но даже не шелохнулся. – Это намного вкуснее того, что тебе в глотку попадает прямиком из члена. Охлаждённое, со вкусом виноградного вина. Но реклама не прокатила. Махнув рукой, я выбил из руки мужика фужер, и тот, отлетев в сторону, разбился об пол. В зале вновь повисла тишина, все продолжали напряжённо следить за моим представлением. – Роберт предупреждал, что ты проблемный, но я не предполагал, что настолько. – Майкл выпрямился и обвёл взором своих друзей. – Думаю, никто не будет против того, чтобы посадить Птичку на стульчик? – Да! Да! Отличная идея! – тут же загалдели друзья. – Посади! Давай повеселимся! Я заволновался. Что за новую пытку мне приготовили? Майкл отошёл от компании, из дальней ниши залы выкатил странный деревянный стул: ровная высокая спинка, плоские подлокотники, в сидении огромное отверстие. Очень похож на унитаз с удобствами. А под отверстием находился подозрительный механизм с рычагом. – Иди садись, – приказал Майкл. – Иди, иди, – подтолкнул меня Оскар. – Тебе будет хорошо. Я нехотя подошёл к стулу. Майкл потянул за рычаг, и под сидением появился розовый пластмассовый член, на взгляд, не менее двадцати сантиметров, а то и больше. – Нравится? Я отрицательно покачал головой. – Диаметр головки три сантиметра, к основанию член расширяется до шести. Длинна – двадцать три. Эта штука будет работать в твоей заднице. А уж мы определим, на какую глубину её воткнуть, какую скорость задать и сколько времени тобой любоваться. Обещаю, милый, ты получишь кайф. Садись. Быстро! Мужчина загнал меня на стул, кожаными ремешками пристегнул к подлокотникам руки, к спинке – плечи, к сидению – ляжки, к высоким ножкам – голени. В результате я мог шевелить только головой и пальцами. Майкл завёл механизм, и вскоре в мой зад уткнулось нечто, нервно вибрирующее. Нагнувшись, мучитель помог этому нечто найти правильный путь и продолжить движение. Вибратор вошёл неглубоко, его мелкая дрожь приятно раздражала мышцы ануса. Именно приятно, так как мой член радостно отреагировал, вытянувшись во весь рост. – Какие будут указания? – поинтересовался Майкл у друзей. – Пока сантиметров на пять, – первой отозвалась Петра. – И пусть стоит. Минут десять. Вибратор вошёл в меня ещё немного и остановился, продолжая дрожать. Понятно. В таком положении его зафиксируют на десять минут, я буду сидеть ровненько, а остальные – смотреть на меня. Майкл вернулся в компанию. Боли вибратор мне не доставлял пока. Ритм его дрожи приятно возбуждал, но для достижения оргазма был достаточно слаб. Да, боли не было, но через несколько минут член настойчиво запросил ласки, его перенапряжённые мышцы молили хоть о каком-нибудь массажике. Но я им помочь не мог, а мои мучители лишь забрасывали меня похабными словечками да миловались друг с другом. И наблюдая за их сексуальными играми, я испытывал ещё большее возбуждение. Через некоторое время ко мне вальяжно продефилировала пьяная Петра с надкушенным яблоком в руке. Женщина с пренебрежением оглядела меня, откусила яблоко. – Не стесняйся, детка, залезай, – предложил я. – Ты нравишься мне в позе наездницы. В ответ на это, Петра поиграла с моими яичками и вдруг безжалостно сжала их в ладони. Я взвыл. – Хочешь меня? – злорадно улыбнулась садистка. – Не так, чтоб очень, – проскрипел я. – Я люблю молоденькое и сладенькое. Переживающая последние годы молодости женщина сменила зло на ненависть. Она порывисто наклонилась к механизму и переменила настройки. Продолжая вибрировать, член глубже вошёл в меня. Немного постояв, он стал медленно опускаться, потом замер и начал возвращаться вверх. Петра выпрямилась и прильнула ко мне, положив груди мне на плечо. – Тебе удобно? – прошептала она. – Да, вполне. Спасибо, – отозвался я. Вяло рассмеявшись, женщина откусила яблоко, затем вынула кусок из своего рта и сунула его мне в рот. – Принести коктейльчик запить? – Вы очень добры, – жевал я, – но не стоит утруждаться. – Как хочешь. Если б выпил, я бы освободила тебя. – Я пока посижу. Здесь так спокойно. Хмыкнув, Петра отошла от меня, вернулась к друзьям и к своей игрушке. Чтоб больше не видеть веселья оргии, я закрыл глаза. Это мало помогло. Ибо лишившись картинки, отупевший разум застопорился на ощущениях в пятой точке. Вибратор продолжал работать в анусе, щекоча нутро и заставляя изнывать мой член от напряжения и отсутствия ласки. Время шло неимоверно долго. Я очень желал кончить, но не знал, как себе помочь. Может, внушить себе что-нибудь отвратительное, чтобы мозг отвлёкся от секса? И член тогда смог бы расслабиться. Мозг. Существовал ли он сейчас вообще? А вот секс существовал. И его страстно хотелось! И тут чьи-то добрые пальчики мягко погладили мой бедный член. Я открыл глаза. Это была Петра. Неужели сжалилась? Из меня вырвался вздох облегчения. Ещё чуть-чуть ласки, и я кончу. Фиг. Жестокая стерва убрала руку и молча вновь обратилась к механизму под стулом. Секса хотел? Мне его дали. Искусственный член перестал дрожать, зато начал резко и глубоко вонзаться в меня. Так резко и так глубоко, что я невольно издал громкий стон. Вот теперь появилась боль. Но зато она немного отвлекла от тяжести перевозбуждения. Так же молча стерва ушла, села за стол и с нескрываемым удовольствием стала следить за моей экзекуцией, заставив Куклу вылизывать ей между ног. Время поползло ещё медленнее. Запрокинув голову, я стонал, испытывая гнетущую боль и сзади, и спереди. Мой бедолага член ещё никогда так не мучился. – Выпей коктейль, и тогда мы отпустим тебя, – смеялась Петра. – Сама его пей, – огрызался я. Кровь нагревалась, и в глазах темнело от тяжести давления. На коже выступил пот. Я и до этого плохо соображал, теперь и вовсе перестал. Сколько прошло времени не ясно, мне казалось, что уже несколько часов. Кто подошёл на этот раз к стулу, я не обратил внимания, зато заметил, как искусственная хрень значительно увеличила скорость, усиленно натирая на мышцах зада огромные мозоли. Мои крики пропадали в окружающем меня весёлом гоготе. Темнота в глазах запестрила красными пятнами, сознание пропадало в глубокой пустоте. – Хватит уже, оставьте его, – откуда-то издалека донесся до меня плавающий голос. – Всё-таки, это моя игрушка. Хотите, чтоб я в постели один забавлялся? Гогот стих. Голоса ещё что-то возражали, но всё-таки призыв был услышан. И вскоре движение в моей заднице прекратилось, и посторонний предмет был из неё удалён. Ремни сняты с моих конечностей, свобода телу моему возвращена. Тяжело дыша, я сполз со стула. Зад полностью атрофировался, а вместе с ним и способность двигать ногами. А потому, я не устоял и свалился на пол. Кто-то помог мне встать, дал выпить вина. Сознание, должно быть, вернуло работоспособность в тот момент, когда после вина во рту осталась киселеобразная жижа. Всё-таки они напоили меня своим чёртовым коктейлем. Под общий довольный смех, мой добрый хозяин Оскар вывел меня из залы и отвёл в другую комнату, в светлую, с большой мягкой кроватью. И пусть он до крови искусал меня, зато трахал с щедрой порцией смазки, дабы не нанести мне лишней боли. И даже позволил мне кончить разок, чтобы и я получил хоть какое-нибудь удовольствие. --------------------------------------------------------------------------------------------------- Через пару дней Куклу вызвали к Хозяину. Но обратно парень уже не вернулся. Лишь ближе к вечеру Воспитатель сообщил нам, что Куклу освободили, и что он больше в этот ад не вернётся. Перед уходом пацан просил передать две записки Ромашке и мне. В одной было написано: «Спасибо за жизнь», а в моей: «Спасибо за свободу». Оставалось надеяться, что там, на воле Генри не упустит возможности сбежать от безумной нимфоманки Петры и начать совершенно новую жизнь.