Х Х Х
Фран надеялся, что пока у его Гриффиндорских друзей занятия, никто не будет мешать ему заниматься в их комнате хотя бы несколько часов — Скуало, который вместе с ним прогуливал зельеварение, в основном молчал, уткнувшись в учебник. Но он должен был быть готов, что все надежды разрушатся. Как и всё, что связанно с этой компанией. В комнату врывается злой Гокудера, оставляя за собой шлейф неприятного угольного запаха, моментально подлетая к зеркалу. — Ты пахнешь горелым, — констатирует парень, поднимая глаза от книги. Он понимает, что не ошибся, когда ловит на себе уничтожающий взгляд, а Бел, следующий за Хаято, заходится в приступе смеха. — О да, он горяч, — выдыхает блондин, продолжая мерзко посмеиваться, — у него опять взорвалась палочка, когда он пытался впечатлить Джен, которая сидела рядом с ним. И которая теперь тоже пахнет не розами. Да и ресницы вряд ли быстро отрастут... Думаешь, она пойдёт после этого с тобой на бал? — Уверен, что ты-то идёшь на бал с кем-то особенным, — не отрываясь от конспекта, еле слышно бубнит Фран, но Бел слышит. Все тесно знакомые с Франом люди давно обрели особо чуткий слух. — Я пока не решил, — Бельфегор разблокирует телефон, тайком пронесённый в школу, и ехидно ухмыляется, — но я точно знаю, с кем пойдёт Гоку. Все заинтересованно поднимают глаза, и даже Скуало отрывается от созерцания квиддичного поля. — Пусть я и не понимаю, что чудесный когтевранец с томным взглядом в тебе нашёл, — победоносно продолжает он, брезгливо подцепляя пальцами обгоревшие пряди Гокудеры. — Убери это отвратительное выражение лица, меня тошнит от него, — кривится Хаято, откидывая его руку, — ты слишком самоуверенный кретин, я вообще не иду на бал. Выкуси, — он придирчиво осматривает себя в зеркало и тяжело вздыхает. В принципе, учитывая, что он мог остаться вообще без волос — результат неплохой. Бельфегор, ничуть не теряя саркастично-весёлого настроя, усаживается на подоконник в ногах у Скуало. — Ску, детка, а ты? Не говори мне, что отчаялся и пойдёшь с той безумно приставучей девчонкой… как её? Хизер? Хазер? — Хару, Бел. И нет, я либо вообще не пойду, либо пойду один, — Бельфегор закатывает глаза. Он бы мог сочувствующе вздохнуть, если бы толпа фанаток Скуало не преследовала того на каждом углу. — А ты сам, герой-любовник? — Хаято, решив, что не стоит рисковать с магией, чтобы восстановить обгоревшие пряди, падает на кровать. — Ты же знаешь, — отмахивается от него Бел, — меня это не интересует. — Ага, или просто нет времени, да? — ехидно уточняет Фран, аккуратно сворачивая свиток, безумно скучая по невероятной технологии, которую им однажды продемонстрировал Ямамото, когда их с Белом отпустили к нему в магловский дом на каникулах. Такеши называл нечто «ноутбук» и, как оказалось, оно не обладало никакими магическими свойствами. Бел, жадный до новых открытий, потратил сутки, чтобы разобраться с новым открытием. Тогда же, к слову, у них появились телефоны, с которым Бел теперь не расставался и в школе. — Ну, вообще да: промежуточные зачёты, подготовка к занятиям, итоговые экзамены… Ну, знаете, вся эта ерунда, на которую вы не обращаете внимания, — Бел укладывает подбородок на согнутые колени Суперби и тоже устремляет взгляд на поле. — Ага, а ещё ночные вылазки из замка, тренировки вне расписания и парочка пунктов из того, что нельзя делать в школе, — констатирует Дино, заходя в комнату, — что за парень трётся у входа в комнату? — Ты что, подслушивал? — интересуется Фран. — Что за парень? — одновременно с ним спрашивает Хаято. — Очень мило, что Вы думаете, что Ваши разглагольствования не слышны в гостиной, — снисходительно бросает Каваллоне, забираясь на кровать. — Детка, пойдём, они бесполезны, — Бельфегор тянет Суперби за лодыжку, стаскивая с подоконника, — уверен, в твоей светлой голове уже готова тактика для следующей игры против нас. Идём тренировать. Скуало задумчиво смотрит на конспект, на Бела и на поле для квиддича, и ответ довольно очевиден. — Ты помогаешь нашим соперникам! — возмущается Гокудера, приподнимаясь на кровати, — не можешь найти причину провести время со своим любовником, выбери что-нибудь менее ударяющее по команде. — Мне плевать на игру, — машет рукой Бел и тащит друга к выходу, продолжая говорить на ходу, — и ты просто завидуешь, что два самых сексуальных парня Хогвартса — лучшие друзья, и ты не вписываешься в этот дуэт. Дино скептично прыскает, выражая общее мнение всех в комнате на этот счёт. — О, привет, Такеши, ты к Гоку? Так неожиданно, — Гокудера слышит явный сарказм в этом «неожиданно», — он в комнате, заходи! Да заходи-заходи, — о боже. Хаято может видеть в дверном проёме самое самодовольное выражение лица Бела, который лёгким движением руки буквально вталкивает парня с галстуком цветов Когтеврана в комнату. Он определённо его ненавидит и никогда бы не хотел делать из «сексуального» дуэта трио. А ещё он понимает, почему блондин был так уверен, что «парень с томным взглядом» появится в их спальне, когда видит свою чашку с недопитым кофе на тумбочке Бела. Ну да, разумеется, прорицание. Предмет, на который девяносто девять процентов учеников ходят просто чтобы занять графу обязательного предмета на выбор, и в один процент входил Бельфегор, который не уставал спорить с Гокудерой о полезности этого умения, каждый раз доказывая свою правоту любыми способами. — Я… Эм… Гокудера, мы можем поговорить? — Ямамото Такеши, «парень с томным взглядом», собирается позвать его на бал, о боже. Ладно, Хаято мысленно говорит спасибо Белу и прорицанию.Х Х Х
Скуало вообще не был уверен, что он делает в этой шумной компании. Серьёзно, будь у него выбор, он бы предпочёл что-то более тихое, где он спокойно мог бы быть полноценным лидером, как и привык. Но выбора ему не дали ещё в первый день знакомства, когда ему было одиннадцать (почти двенадцать!) и в купе ворвался парень с ярко-красными волосами и выражением вселенской ненависти на лице. Он с силой захлопывает дверь и судорожно возится с замком, чтобы её закрыть. — Никто из вас не знает, как избавиться от этого? — он облегчённо вздыхает, когда замок всё же поддаётся и тыкает пальцем в свою голову, давая понять, что красный — не его естественный цвет. Брюнет, с которым Скуало перекинулся односложными фразами приветствия в самом начале их пути, звонко смеётся и достаёт палочку. — Кто это тебя так? Мы даже до школы ещё не добрались! — он произносит заклинание (которое, как окажется, проходят лишь на третьем курсе, но никто об этом не вспомнит). — О, один из этих придурков решил, что потренироваться в заклинаниях на мне будет весело, — он придирчиво изучает пепельные пряди в зеркальной поверхности двери и удовлетворённо кивает, — это было бы весело, если бы они не перепутали заклинания. Можно я с вами поеду? — он обращает внимание на Скуало и делает жалобные глаза. Брюнет моментально соглашается, получая сухой кивок соседа, и ещё тогда Суперби стоило понять, что его жизнь пойдёт по наклонной. В тот самый момент, когда в их дверь забарабанили так, словно если её не открыть, в ней просто появится дыра. — Не открывайте! — напряжённо шепчет новый знакомый, с ужасом косясь на дверь. Но Скуало интересно, так что он спрыгивает с сидения и быстро щёлкает замком. Дверь отъезжает, и в купе молнией врывается мальчишка, от которого Гокудера, как представился недавний обладатель красных волос, моментально отшатывается. — Ох, боже, да неужели, ты всегда такой нерасторопный? — парень захлопывает дверь и смотрит прямо на Скуало, — я думал, я умру там, и этот псих будет наслаждаться своим обучением в школе, — Суперби удивлённо поднимает брови, потому что, ну… что? И он бы с удовольствием ответил наглому гостю, если бы тот дал вставить хоть слово. Так они узнают, что мальчика зовут Бельфегор, и что у него просто сумасшедший брат, а ещё в пятом купе забавный парень, с которым они все обязаны познакомиться, и что в его комнате зелёные обои, и он мечтает не о сове или крысе, а о настоящем хорьке. Хотя чем отличается хорёк и крыса, Скуало не очень понятно. Он предпочитает не показывать свой характер хотя бы в поезде — мама предупреждала, что не стоит с кем-то ссориться в первый день, а он любит маму и не хочет её растаивать, поэтому молчит и слушает. Слушает, слушает и слушает короткие рассказы Бельфегора о его жизни, периодические стычки с Гокудерой и лёгкий смех брюнета, думая, что в итоге их всё равно распределят на разные факультеты, и ему больше не придётся с ними общаться. И как же он ошибался. На распределении он впервые видит Бела и его брата вместе. Как оказалось, близнеца. Он смотрит, как Бельфегор что-то активно объясняет своей копии и думает, что, наверное, круто иметь полностью идентичного себе человека. Он замечает, что некоторые преподаватели смотрят на братьев либо с умилением, либо с опаской, либо всё вместе. Видимо, думают, что они могут стать вторыми близнецами Уизли. Но все предположения рассыпаются, когда распределяющая шляпа отправляет одного из них в Слизерин, а второго в Гриффиндор, а по залу разносится синхронное «Неудачник!». Если Скуало и надеялся, что после своего распределения в Пуффендуй он сможет отделаться от Бельфегора, то сильно недооценил блондина. Потому что уже через неделю после начала учёбы оказался в запрещённой секции, удирал от Филча и тысячу раз проклял шипящий смех Бела, который тот не мог сдерживать. Просто чудесно. Сейчас ему шестнадцать (почти семнадцать!), и осенний бал (иногда ему кажется, что людям просто нечем себя занять, отсюда и берутся все эти бесконечные балы) совсем скоро. «А экзамены — нет!» — жизнерадостно добавил бы Бельфегор, разрушая все его отмазки о подготовке. Бел не имеет никакого представления о таких понятиях как «личное пространство» и «молчание». И, возможно, не слушай Скуало тогда свою маму перед отъездом, они бы явно в первый же день подрались и всё оставшееся время в Хогвартсе полностью презирали бы друг друга. И да, Скуало очень любит свою маму и ещё никогда в жизни не был ей так благодарен за попытки сдерживать его взрывной характер. Бел любит приходить на тренировки Пуффендуя. Даже зимой. И когда Скуало в очередной раз (но впервые на этом курсе) спрашивает, не лень ли ему морозить задницу на трибунах, блондин лишь пошло подмигивает и сообщает, что приходит исключительно потому, что у Пуффендуя чертовски сексуальный капитан. И, возможно, Суперби едва заметно усмехается, когда закатывает глаза и возвращается на поле, потому что стал капитаном на этом курсе. Скуало не любит матчи Гриффиндора против Слизерина, потому что он не понимает, что близнецы забыли на поле, ведь всё, что они делают — это со всей своей братской любовью посылают друг в друга бладжеры, рискуя ненароком зарядить кому-то из игроков по голове. Просто чудесные загонщики. Серьёзно, Бел отлично летал и имел запас неуёмной энергии, но он играл в травмоопасный теннис с братом на глазах у всей школы. Но, судя по тому, что они всё ещё в своих командах, они неплохо уводят мячи от остальных игроков. Но всё же Суперби это не нравится, особенно после того, как Бельфегор провёл две недели в больничном крыле, когда Расиэль всё же отомстил брату за игру в прошлом сезоне. Ему шестнадцать, он далеко не последней на их факультете, капитан сборной по квиддичу и достаточно симпатичный парень, чтобы на него заглядывались девушки. И да, его жизнь — полное дерьмо, потому что его лучший друг грёбаное совершенство, в которое было нереально не влюбиться за такое продолжительное время. Ах да, ещё Бельфегор просто потрясающий лучший друг, который знает о Скуало всё. Серьёзно, даже про страстную любовь к тем пирожным с тыквенным сиропом, начавшуюся ещё на первом курсе, и он никогда не признает, что эта любовь вечна. Ещё Бел беспокоится об отсутствии у него пары на балу. Каждый. Грёбаный. Бал. Каждый грёбаный бал блондин составляет говорящий список из имён тех девушек, которые бы мечтали о том, чтобы Суперби пригласил их. И каждый раз из этого создаётся целая церемония с заседанием в комнате Гокудеры и Бела, и парень не может не заметить уставшие сочувствующие взгляды на себе, потому что разве что призраки не ждут, когда уже химия между ними перетечёт во что-то большее. Но никто не торопит (разве что Фран периодически отпускает колкие шутки об их ориентации и смерти лесбийской кровати), так что все принимают участие в выборе спутницы для него, но в итоге всё заканчивается громким обсуждением недостатков каждой и громким смехом. И он это любит. Бел не любит плохую погоду и холод, но Скуало готов тренироваться каждую секунду, так что блондин делает вид, что дождь ещё совсем не сильный и пытается не показывать, насколько сильно его бесят лужи под ногами и морось во время полёта. Потому что в будущем Суперби хочет быть в высшей лиге и играть за любимую сборную, а Бельфегор слишком классный друг, чтобы отказываться помогать в воплощении его мечты. Хаято разве что не светится, когда заходит в комнату после первого свидания (это не свидание!) с Ямамото, тем самым парнем с Когтеврана, о котором вся их компания давно наслышана от Бела, который любил устраивать чужие отношения. «Свои устрой», — недовольно хмурился Гокудера, кидая мимолётный взгляд на блондинистые волосы на коленях Скуало и идеальное сочетание шарфов Гриффиндора и Пуффендуя. Что не так с этим миром. — Итак, вы не выдержали до бала, м? — в их комнате когда-нибудь не будет столько народа? В конце концов, почему дружат они, будучи с разных факультетов, а собираются именно в Гриффиндорской спальне? — Мы просто прогулялись, это не свидание, — раздражается парень, скидывая плащ на стул, — и кстати, он даже не помнил, кто ты, пока я не напомнил, как ты зарядил в него бладжером на позапрошлой игре. — Я рад, что ты смог вспомнить обо мне даже на своём свидании, — улыбается Бел, когда в проёме появляется Расиэль, и парень подскакивает с места, вихрем проносясь по комнате, собирая свои вещи, — Гоку, не запирай опять на ночь дверь — левитация у этого придурка выходит так себе, а я ещё хочу жить, поэтому через окно я как в тот раз не полезу. — … В тот раз? — удивлённо переспрашивает Скуало, когда близнецы скрываются за дверью. — Не знаю, чем они там занимаются по ночам, но в тот раз мне это надоело, и я запер дверь, так что Белу пришлось искать альтернативные варианты, — смеётся Гокудера, — ну да, столько лет пошло, а я всё ещё не понимаю, как можно одновременно так ненавидеть друг друга и общаться как ни в чём не бывало. Он пожимает плечами, не придавая этому особого значения, а Суперби хмурится, потому что говорить — это то, что получалось у Бельфегора профессионально и в любое время суток. И то, что он ничего не рассказывал ему о своих ночных делах с братом, напрягало.Х Х Х
Они сидят в общем зале Гриффиндора, где в кои-то веки нет толпы с других факультетов. Скуало не в счёт: ещё немного, и его форма сама перекрасится в красно-золотой. Бельфегор заставил его выпить три кружки кофе, но жижа на дне так и оставалась лишь жижей, не желая показывать блондину будущее, так что намечалась четвёртая. Гокудера лишь злорадно ухмыляется, сидя с учебником по древним рунам — сегодня прорицание определённо в минусе. — Что с тобой не так? — бормочет парень, медленно проворачивая кружку уже в пятый раз, — нихрена… и так нихрена. И даже так… нихрена, — он со стоном громко ставит кружку на стол и откидывается на диван, — ты отвратительный друг! — Скуало скептично смотрит на него, но ничего не говорит. Бельфегор берёт четвёртую недопитую чашку и достаёт из-под мантии плитку шоколада, видимо, полностью отчаявшись разглядеть хоть что-то. — Видишь, прорицание тоже даёт сбои, — ехидно говорит Гокудера, игнорируя прожигающий взгляд. — Это зависит не от самого прорицания, а от человека, — раздражённо поясняет Бел, уничтожая плитку за рекордно короткое время, — и если Ску подсознательно не хочет открываться, то я не в… — парень замолкает и удивлённо моргает. Его взгляд затуманивается, и он томно прикрывает глаза. — Хибари, — брюнет, что спокойно сидел поодаль от их компании, удивлённо вскидывает брови, потому что да, он являлся парнем его друга, но они никогда особенно тесно не общались. Бельфегор подрывается с места под удивлённые взгляды присутствующих и падает на колени перед креслом Хибари. — Я никогда не говорил тебе, какая твоя кожа нежная и хрупкая на вид, ты знал это, Хибари? Боже мой, это просто сводит с ума, — глаз Кёи дёргается, а Дино, сидящий чуть поодаль, ошалело хлопает глазами, — давай займёмся любовью прямо здесь и сейчас! Я могу быть нежным, ты знаешь? — Бел, а ты не охерел? — наконец подаёт голос Каваллоне. — Давай избавимся от твоего навязчивого ухажёра. К тебе или ко мне? — он говорит это тоном типичного мачо из плохих комедий и даже пошло подмигивает. Нервное молчание присутствующих разрушает истеричный смех Гокудеры, который буквально спадает с кресла, из последних сил хватаясь за мягкую обивку. Хибари встаёт с места, и Скуало отзеркаливает его движение, уверенный, что сейчас придётся спасать Бела от праведного гнева, но брюнет молча направляется к выходу. Бельфегор останавливает его, прижимаясь со спины, и что-то быстро и горячо шепчет в ухо. Что-то, от чего даже Хибари краснеет, удивлённо распахивая глаза. Заставить Бела выпить найденное противоядие не составляет труда — Хибари даже немного забавляется и самым томным голосом просит блондина это сделать, от чего тот разве что не умирает от перевозбуждения прямо там. Когда взгляд за растрёпанной чёлкой проясняется, он говорит всего одну фразу, от которой у Гокудеры вновь начинается приступ неконтролируемого смеха. — Я убью Раса, — мрачно сообщает он и молниеносно скрывается за дверью. — У него богатая фантазия, — констатирует Кёя, кажется, даже с нотками уважения и некой заинтересованности в голосе, от чего Дино практически подпрыгивает от возмущения и тащит своего парня подальше, на случай, если Бел вернётся, а жаркие чувства ещё не остынут. Бал через несколько дней, и Бельфегор пребывает в состоянии большего возбуждения, чем обычно. Он успевает быть в большом зале, на поле для квиддича, на занятиях, а также идеально не вовремя вливаться в беседы на самом неловком моменте разговора. Да, Бел способный. На все вопросы о своей спутнице он отвечает, что не имеет ни малейшего желания посещать ещё и репетиции вальса, ибо его плотное расписание не вместит ещё и этого. — Но ты умеешь танцевать вальс, — замечает Фран, усиленно пытаясь разобрать почерк Хаято, — как можно так отвратно писать? Руны нереально писать неаккуратно, но ты справился! Они сидят на завтраке, когда Скуало узнаёт новую информацию о Беле. Серьёзно, он и подумать не мог, что есть что-то, чего он не знает, учитывая, что блондин назвал его лучшим другом на второй день знакомства и оспаривать этот статус не позволил, так что да, ему пришлось смириться. — Ты умеешь танцевать вальс? — Немного, — пожимает плечами парень и быстро переводит тему на ближайший матч. — Я даже рад, что вы играете против нас, — говорит Скуало, — по крайней мере, не будет вашего нелепого соревнования с Расом, и ты, может быть, не окажешься на больничной койке опять. — Кстати об этом, мне пора на тренировку, ибо мы должны вас уделать, — улыбается блондин и толкает локтем Гокудеру, чтобы тот поторопился. — С новым капитаном Пуффендую нечего бояться, — поддерживает Дино Суперби, — не смотри на меня так, Бел, я просто успокаиваю. Все мы знаем, что наша команда лучшая, — Гриффиндорский стол одобрительно хихикает, а Скуало закатывает глаза и сообщает, что больше никогда не сядет с ними. — Бел, пошли, — Хаято заканчивает с завтраком и собирается к выходу из зала, но блондин не следует за ним, прося пару секунд подождать, — очевидно, что он не выйдет из комнаты сегодня, Бел! Никто бы не вышел, — убеждённо говорит Гокудера в тот момент, когда в зал забегает разъярённый Рассиэль. — Прорицание — полезная штука, — победно усмехается Бельфегор и едва сдерживает смех, когда брат подлетает к нему, пытаясь, видимо, выдать нечто оскорбительное, но выходят лишь матные стишки. Что-то о мести и отсутствии мозгов у брата. Наверное, — это за любовное зелье, братец. Хибари до сих пор странно на меня косится, — Рас замолкает, видимо, осознав, что ничего путного из криков не выйдет и злобно сверкает глазами. Скуало звонко хлопает себя ладонью по лбу — это никогда не закончится. Когда Гриффиндор побеждает со счётом 130:40 это никого не удивляет. Серьёзно, не стоило многого ожидать от нового ловца Пуффендуя, и даже Скуало это признавал. Первое, что делает Бел, спустившись на землю — радостно улыбается, вычёркивая в своём блокноте очередной правильно предсказанный им счёт. И было не особо понятно, чему он рад больше — победе собственной сборной или удавшемуся предсказанию. — А где Скуало? — проталкивается к нему Хаято, которого толпа не сносила только благодаря крепким пальцам Такеши на его запястье. Блондин резко мрачнеет и тяжело вздыхает, глядя куда-то в сторону башен Хогвартса. — У меня есть предположение, но нет уверенности, что он хочет хоть кого-то сейчас видеть, — небрежно пожимает плечами он. Бел, который, судя по всему, пришёл в команду только чтобы досаждать брату на редких спаренных тренировках и матчах, относился к игре в целом равнодушно и совсем не понимал столь трепетного отношения. — Он всегда рад видеть тебя, — с нажимом произносит Ямамото, а Гокудера начинает смеяться. — Ну да, вспомнить хотя бы случай на четвёртом курсе, когда он попытался-таки найти себе девушку, — Бельфегор измученно прикрывает глаза, — чудесная девушка с его факультета, кстати. Бел ворвался к нему в комнату как раз в тот момент, когда он вроде как собирался её поцеловать. — И? — не понимает когтевранец, — со всеми могло случиться. — Ну, Расс тогда что-то нахимичил, так что кошачьи уши у Бела сошли только через неделю, а зрачки вернулись в нормальное состояние через две. Так вот, представь себе, этот придурок, — он кивает на покрасневшего парня, — не уходит, чтобы не мешать, как все нормальные люди, нет. Он просто берёт и уводит его в срочном порядке, объясняя бедной девочке, что ему срочно требуется Скуало, чтобы убить человека. Ямамото смотрит на него со смесью смеха и укоризны, и Бела немного тошнит от этого, так что он быстро ретируется, надеясь, что эта история не задержится в их головах надолго. Боже, ему правда тогда было всё равно, ему нужно было убить брата и… Чёрт, он оправдывался перед собой и перед друзьями, которым Скуало, естественно, поведал эту интересную историю в красках (Бел до сих пор уверен, что только чтобы похвастаться несовершённым поцелуем), бессчётное количество раз и всё время это звучит не особо убедительно. Он находит Скуало на одном из неприметных чердаков Хогвартса, потому что даже вне поля того тянуло ближе к небу, как однажды он признался, будучи слишком откровенным, чем того заслуживала ситуация, но блондин ценит это. — Ску, детка, ты определённо расстроен, — говорит он, облокачиваясь об арку входа, готовясь уйти, если друг действительно не в настроении для разговоров. Скуало щурится в приглушённом дневном свете и вздыхает. — Ты опять мне не сказал. Ты всегда говоришь счёт, но не тогда, когда играю я, — он свешивает ноги с перекладины, на которой сидел, и морщится, — не называй меня так. И да, я немного расстроен, если ты не заметил, моя команда проиграла, — язвит он, но Бельфегор недоверчиво усмехается, чувствуя горечь в голосе. — Ты не виноват, что их прошлый капитан не был достаточно хорош, чтобы они были готовы к этому сезону, — он приближается, опираясь на перекладину локтями. — А я достаточно хорош? — наконец улыбается Суперби. — Более чем хорош, — что там Хаято говорил об осязаемом сексуальном напряжении? Белу срочно нужно знать, не один ли он его ощущает, — ты хочешь, чтобы я сказал тебе? Я никогда не уверен, что мои предсказания верны. Не хочу, чтобы потом ты был разочарован. — Значит ли это, что в нашу следующую игру мы победим? — Бельфегор с сомнением смотрит на него, но всё же решается. — 130:10, — Скуало явно впечатлён, — но с одним важным условием, которое я покажу тебе позже. Готов идти? Знаешь, никто не винит тебя — они сами осознают, что играли отстойно, и ты ничего не мог с этим сделать, — Суперби не согласен, но послушно спрыгивает с перекладины и, видимо, долгое нахождение в воздухе даёт о себе знать. Или тёмные силы. Или купидоны, непонятно, но нога непроизвольно подгибается при соприкосновении с полом, и он оступается. Ох, ну конечно, рефлексы Бела идеальны, и он моментально припечатывает его обратно к деревянной поверхности. Потрясающе. — Ты в порядке? — Скуало не уверен, что может ответить на вопрос, потому что, ну, губы Бела всего в нескольких сантиметрах от его собственных и да, они охуенные друзья, так что он вообще не должен заострять своё внимание на этом. Блондин озадаченно всматривается ему в глаза, и Суперби срочно нужно отвести взгляд, потому что это один из способов прорицания Бела — он совершенно не хочет, чтобы он увидел там что-то, что его оттолкнёт. Но да, он слабак, и никто не смеет его в этом винить, потому что серые глаза напротив моментально темнеют, и Бельфегор становится ближе всего на каких-то полшага и, наверное, он всё же что-то читает в будущем, потому что резко отстраняется. — Я думаю, что должен сегодня побыть с командой, как бы мне не хотелось понаблюдать за разносом, который ты устроишь своим игрокам, — беспечно говорит он, направляясь к выходу, и Скуало на автомате следует за ним, убеждая себя, что его всё ещё немного потряхивает после недавней напряжённой игры.Х Х Х
— Я влюблён в тебя с первого курса, — сообщает Скуало, проходя мимо Бела, уткнувшегося в учебник по прорицанию, усиленно выводящего что-то пальцами на столе. — Да, я тоже, — кивает блондин и с удвоенной силой вдавливает пальцы в столешницу, словно видения от этого должны стать чётче. Гокудера рядом с ним давится соком и громко кашляет, и даже Фран удивлённо приподнимает брови, — подожди… что? Видимо, до Бела доходит, потому что учебник выпадает, приземляясь на пол, а сам парень оглядывается на сокурсников, убеждаясь, что ему не показалось. Он смотрит в спину Суперби, который спокойнейшим образом садится за стол Пуффендуя, даже не оборачиваясь на него, словно только что сообщил, что на улице прохладно. — Чёрт, что? — блондин всё ещё ошарашен и пытается найти ответ у Хаято, но тот лишь пожимает плечами и советует уточнить у Скуало, что именно он имел в виду. — Ты тупой? Что он имел в виду? — передразнивает Фран, — он в понятной, но немного странной форме донёс, что влюблён, а ты предлагаешь уточнить? Как это будет? «Привет, я точно слышал с утра, что ты в меня влюблён, позвони мне, как будет время, отжарю тебя разок»? — Как бы это тупо не звучало, но даже это может сработать — сексуальное напряжение между этими двумя можно было бы потрогать даже стой они в разных концах поля для квиддича. — Can you blow my whistle baby, whistle baby… — начинает напевать Дино, и Бел ударяется головой о стол. Он раздражён. Очень сильно раздражён, потому что его чёртовы друзья не могут даже что-то посоветовать. — Я вас ненавижу, мне определённо нужны новые друзья. И да, я думаю, что поговорю с ним после завтрака. После завтрака поговорить не получается, потому что он отвлёкся всего на секунду, а когда вернул свой взгляд за стол Пуффендуя, Скуало уже пропал. Ну замечательно. Но Бельфегор не был бы собой, если бы не нашёл друга буквально за десять минут. Пусть он и не рассчитывал — серьёзно, он думал, это будет менее очевидное место, нежели комната Суперби. — Бел, отвали! — слышится из-за двери, и парень тяжело вздыхает, опираясь спиной о деревянную поверхность. — Ску, ты не можешь игнорировать это! — Вообще-то, могу. Отвали, Бел, — голос звучит ещё более раздражённо, и блондин закатывает глаза. — Когда-нибудь у тебя закончатся интонации для этой фразы, и тебе придётся мне открыть. Если ты не очень хочешь меня видеть, мы можем поговорить так, — в комнате воцаряется молчание, и парень медленно выдыхает через нос, — твою мать, Ску, ты вообще перестанешь со мной общаться? Дверь распахивается, и Бел едва не падает от неожиданной потери опоры, но благодаря долгим тренировкам, координация его не подводит. — Да неужели! — он заходит, откидывая привычным движением чёлку с глаз и немного смягчается, когда видит растерянный взгляд перед собой, — детка, ты не можешь просто перестать общаться со мной, ты в курсе? — Окей, я предположу, что теперь и я очень хочу убить твоего брата, — блондин пару секунд непонятливо щурится, после чего его глаза удивлённо распахиваются. — Твою мать, я должен был догадаться, — ладно, видимо, он очень сильно довёл Раса, раз тот пошёл на настолько жестокий для Бела розыгрыш. — Да, — неловко говорит Суперби, надеясь, что парень не будет пытаться узнать, что именно тот сделал. — Что это было? Подавляющее зелье? На любовное не похоже, — размышляет он, расхаживая по комнате, старясь загнать небольшое чувство разочарования поглубже. Потому что, ну, да, это было нереально, но надежда — жестокая штука. Какой нормальный друг-натурал признается в симпатии настолько… просто, — Ску, господи, не молчи, ты разбираешься в этом как никто другой! — Ладно, — Скуало протягивает открытую ладонь, — дай мне свою палочку, — блондин удивлённо вскидывает бровь, но не противится и отдаёт, — и ты в курсе, что я сильнее тебя, да? Просто намекаю, что физическое насилие тоже не приветствуется. — Чёрт тебя дери, Ску, ты убил человека? Если это ваш загонщик, я помогу спрятать труп. — Сыворотка правды. — Что? — Это была сыворотка правды, и я представления не имею, где твой брат её достал, — он отходит к окну, некстати вспоминая заклинание, которое способно стирать последние пять минут памяти и задумчиво рассматривает палочку Бела, которая всегда срабатывала без осечек. — Вот ублюдок, я убью его, — заготовлено начинает Бельфегор и осекается, — он не сме… Подожди, что? Что? — Скуало буквально слышит, как работают шестерёнки в мозгу Бела, выстраивая логическую цепочку, и ладони немного потеют, сжимая гладкое древко сильнее. Он предпочитает не отрывать взгляд от внутреннего двора и как мантру повторяет про себя заклинание, словно от этого память Бела сотрётся сама собой, — с первого курса? Всё это время? Скуало тяжело вздыхает и совсем немного раздражается. — Ты не мог бы перестать задавать очевидные вопросы и либо уйти отсюда, либо сделать вид, что ничего не было? — ох, ладно, он не может быть с Белом таким же, каким бывает с окружающими — Бел особенный, и, видимо, он подсознательно подстраивается под его настроение каждый раз. И, наверное, ему совсем не хочется, чтобы они делали вид, что ничего не было, потому что применить заклинание против Бела он просто не способен. — Я уверен, что ты размышлял над тем заклинанием, что мы вычитали на третьем курсе в запретной секции, м? — блондин опирается на подоконник локтями, совсем рядом, и улыбается той улыбкой, после которой они и оказывались во всяческих переделках. После последней этой улыбки их едва не отчислили. — Ты помнишь? — Видишь ли, — он пожимает плечами и растягивает слова, и это действительно невыносимо, — я влюблён в тебя с того момента, как впервые увидел твою недовольную рожу, когда ты открыл мне дверь в ваше купе на первом курсе, — Скуало отрывается от созерцания заснеженного двора и поражённо смотрит на него, — так что, я думаю, я помню все моменты, что связаны с тобой. Он молча переплетает их пальцы и улыбается ещё шире. — Так что у меня возникает всего один вопрос из этого многолетнего марафона воздержания, — Суперби усмехается, замечая некую… заготовленность? Такое слово вообще существует? — будет ли считаться, что я немного распущен, если дам тебе до первого свидания? — Твою мать, Бел!Х Х Х
— Господи, боже! Боооже! — Такеши успокаивающе гладит своего парня по относительно отросшим волосам и совсем немного злорадствует. — Я говорил, что тебе стоит научиться стучаться, — повторяет он в третий раз за вечер. — За что?! Мои лучшие друзья! Я не хотел знать подробности их интимной жизни, боже! — Фран усмехается, рассчитывая, через сколько сможет попасть в собственную комнату. — Почему ты так спокоен? Я один не знал? Как долго это у них продолжатся? И что тогда было с утра? — Хаято путается в словах, но выглядит относительно успокоившимся. — Я знал, — пожимает плечами Фран, — Бел предупредил после завтрака. И просил тебе передать, но я забыл, — парень злорадно усмехается, протягивая ему лист бумаги, сложенный втрое. Гокудера разворачивает простой блочный лист и разочарованно стонет. «Прорицание плюс сто очков. P.S. Не забывай стучаться, пожалуйста».