Последний танец

Келли прогуливалась вдоль берега, на котором был расположен их с Йорки дом. Волны ласкали загорелые ноги девушки, плавно то подступая, то отступая обратно, и забирали с собой в глубины мельчайшие частицы песка и камней. Девушка шла бесцельно, и думала, а правда ли она чувствует то, как вода касается её ног, или это стимуляция её умершего мозга? Вернее, его цифровой копии. - Келли! Иди сюда, нам скоро ехать в город! – крикнула с веранды рыжая девушка, помахав рукой. Йорки. Та, ради которой Келли нарушила данное себе обещание уйти в мир иной вслед за своим мужем и их дочерью. Которой предложила пожениться, согласилась остаться в Сан Джуниперо. Она думала, что теперь всё будет хорошо, ей не захочется отсюда уходить… Но ошибалась. Бесконечные танцы, бесноватый угар 80-х, музыка, подпольные клубы, расслабляющиеся люди, у которых не было цели в жизни – впрочем, как и самой жизни – окончательно осточертели Келли. При загрузке сознания женщины в облако ей сказали – вы можете отключиться в любой момент, и просто умрёте. Ваше сознание будет удалено из системы, и всё закончится. Казалось бы, всё так просто, устал танцевать – добро пожаловать с танцпола. Но не тут-то было. А как же Йорки? Келли и так чувствовала, что предала свою семью – хоть они и были «нигде», мертвы, погребены на их родной земле и не могли услышать, почувствовать – она всё равно чувствовала свою вину перед ними. А если она просто отключится от Сан Джуниперо, то Йорки это сломает. Она предаст эту девушку. Йорки устраивало всё – череда бесконечно обновляющихся лиц в неизменном мире, месте, где нет ни рая, ни ада. Есть только выпивка, музыка и игровые автоматы. И их общая с Келли постель, из которой они первое время не вылезали. Только здесь она почувствовала себя живой – спустя несколько десятилетий, после своей смерти. Келли же металась, она не могла жить без движения вперёд. Без цели. Просто наслаждаться жизнью ей мешала прошлая жизнь. Воспоминания о погибшей дочери, о муже. Она не могла расслабиться, каждая минута существования в Сан Джуниперо становилась для неё адом. Место, где нет ни ада, ни рая. Чистилище? Возможно, мы сами выбираем, где оказаться – рай или ад. Это у нас в головах. Келли улыбнулась девушке и помахала в ответ, но идти обратно не спешила. Она подумала, возможно ли здесь покончить с собой? Умереть после смерти? Было бы смешно, не будь так грустно. Всё ненастоящее. Оцифрованное. И смерть тоже будет не настоящей, а оцифрованной. И с утра она снова проснётся в постели с Йорки, придавленная тяжестью её руки. Нет, она не может с ней так поступить. Келли привыкнет. Всё образуется. Чернокожая девушка вошла в дом и поцеловала в щёку Йорки, возившуюся с кофейником на кухне. Та улыбнулась и прильнула к Келли, вызывая у той смущённую улыбку. Она любит эту девушку, но то, что она сгорает изнутри, это не компенсирует. Так больше не может продолжаться. Они приехали в очередной бар в центре города. Йорки наслаждалась дружеским общением с каким-то очкариком, люди вокруг танцевали, вопили, потягивая виски и пиво, и посреди всей этой вакханалии стояла Келли. Одинокая и потерянная. Музыка чертовски сильно била по ушам, и она еле удерживалась от того, чтобы не зажать уши руками и не закричать. Кто-то пролетел мимо и сильно толкнул её, но девушка даже не обратила на это внимания, рассматривая отражение вечеринки в стеклянном потолке. К ней сзади подошла Йорки, приобнимая её за талию. - Всё хорошо, милая? – промурлыкала девушка, утыкаясь Келли в шею. - Да, всё хорошо, просто устала. Иди развлекайся, я в туалет. Скоро вернусь, - Келли слегка поцеловала свою девушку в губы, нежно ей улыбнулась и пошла в сторону туалета. В женском туалете, на удивление, никого не было. Келли подошла к раковинам и опёрлась на них руками. Она подняла голову в своё отражение. Молодая, красивая, полная здоровья и жизни. Но совершенно опустошенная внутри. Она вспомнила, как последний раз смотрела в своё отражение ещё живой – она была старой, плечи осунулись под тяжестью прожитых лет и пережитых трагедий, глаза потускнели. Но и там она не чувствовала такой щемящей безысходности, как сейчас. Она рада, что Йорки освоилась здесь. Подумать только, ещё несколько месяцев назад она смотрела на Келли полным испуга взглядом. Она даже боялась танцевать с ней – её смущали взгляды людей, в которых, как ей казалось, она видела осуждение и неприязнь. А теперь она чувствует себя здесь свободнее, чем Келли. Йорки счастлива. Возможно, Келли была не права. Возможно, просто стоило наслаждаться вечной молодостью и весельем, любовью с красивой девушкой, потрясающей свободной атмосферой города, ночными огнями, морем, песком. Но она ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что она навсегда заперта в клетке. Золотой клетке. Келли провела рукой по гладкой поверхности зеркала. В туалете было темно, одна лампочка перегорела, и гладкая поверхность вкупе с тёмными стенами казалась чёрной. Чёрное зеркало. Жутко. Вдруг в Келли вскипела страшная злость на этот город, на орущую музыку, бесцельно копошащихся на танцполе людей. Но, в первую очередь, на саму себя – за невозможность принять то, что у неё сейчас есть. Когда ярость внутри неё достигла своего пика, девушка со всей силы ударила в зеркальную поверхность. Ей показалось, что трещины на стекле сложились в ухмыляющийся смайл. Она посмотрела на свой кулак – ни капельки крови, ни царапины. Потом перевела взгляд на зеркало – его поверхность была чиста. Ни трещинки, ни пылинки. Из горла Келли вырвался крик отчаяния, переходящий в затяжной хрип, и она ударила обеими руками по чёрной поверхности зеркала.