☆☆☆
Ближайший более или менее крупный супермаркет оказывается в соседнем квартале, и Виктор чувствует себя как минимум глупо, когда вылезает из взятого в прокат автомобиля, чтобы закупиться продуктами для поездки. Юрий, до этого сидевший вразвалку на кожаном сиденье сзади с телефоном в руках, одаривает его недовольным взглядом, но выходит следом, проходя сквозь прозрачные раздвижные двери. В будние дни и рабочее время в магазинах обычно не бывает много людей, не считая прибегающих за мороженым и фруктовым льдом школьников да туристов, и этот день никак нельзя назвать исключением. Виктор берет тележку и шутливо тыкает пальцем внутрь. — Не хочешь прокатиться? Юрий закатывает глаза и разворачивается, уходя вглубь магазина и собирая нужные товары с полок. Из колонок играет непринужденная мелодия, стучат колеса тележек, слышится размеренное «Пип» пробиваемого на кассе товара, а Виктор почему-то ощущает небывалое умиротворение и вместе с тем восхищение и нервозность по поводу предстоящей поездки, как школьник перед лицом своей первой влюбленности — «Как Юра перед Отабеком», — сказал бы он, произнеси эту фразу кто-то другой, но поправлять себя же ради шутки — дурной тон. В программе Виктора — автомобильный тур по Лос-Анджелесу со множественным посещением музеев и вечер на берегу Санта-Моники в окружении серферов, музыки и холодных алкогольных напитков — в умеренном количестве, если он не хочет лишиться водительских прав в чужой стране. Подошедший Юрий уверенно кидает в тележку несколько банок энергетиков и собирается уходить, но Виктор вовремя хватает его за капюшон. — Как, ты думаешь, к этому отнесся бы твой отец? — строго спрашивает он. — Да ладно тебе, Вик, — обиженно тянет Юра и сгибается пополам. — Отца здесь нет, только ты, мой любимый дядюшка. — Полчаса назад ты послал меня куда подальше. — То было полчаса назад, — он ухмыляется и приподнимает брови, придавая себе то самое выражение самоуверенности и просьбы, перед которым никто не может устоять, — а сейчас ты — самый лучший в мире дядя, который разрешит своему любимому племяннику купить напитки. — А ты — маленький манипулятор, — шипит Виктор, прищуривая глаза, но выпускает подростка, позволяя тому скрыться среди полок со снэками. Виктор недовольно цокает языком, понимая, что не имеет ни малейшего представления о предпочтениях Юри в еде, а времени для расспросов почти не осталось, но все равно набирает сообщение, не особо ожидая на него ответа, и кладет в тележку несколько упаковок мороженого и воду. К моменту, когда они оказываются у кассы, тележка практически полностью состоит из выбранных Юрой товаров, потому что: «О, в России я это не видел, надо попробовать!». Виктор на это закатывает глаза и напоминает, что они покидают страну не прямо сейчас и что Юрий, вероятнее всего, все и так уже пробовал из-за постоянных разъездов по миру в компании Якова или его самого, но это приводит только к увеличению количества продуктов. — Мы весь день будем где-то кататься! Я что, с голоду подыхать должен? — возмущается Юрий. — Мы будем заезжать в кафе и рестораны, а не только торчать в автомобиле, — поправляет его Виктор, а Юрий моргает пару мгновений и с недовольным рыком уносит половину товаров. «Наверное, нужно было сказать об этом раньше», — думает Виктор, ощущая на себе прожигающий до костей взгляд, и неловко улыбается девушке на кассе.☆☆☆
Купленный в ближайшем магазине электроники мини-холодильник лежит на заднем сидении, упираясь в бедро Юрия, около ног лежит коробка со снэками, часть из которых он все же оставил и, узнай про которые, Лилия, взявшая на себя роль личного диетолога труппы, заставила бы подростка тренироваться в пять раз активнее, а сам Юрий буравит недовольным взглядом сидящего на водительском сидении Виктора. Мужчина с довольной улыбкой жмет на руль и ухмыляется, когда несколько людей вблизи авто испуганно вздрагивают от неожиданного звука и отходят подальше. — Ну и мудак же ты, — бурчит Юрий, затыкая уши пальцами. — Как тебе вообще права выдали… — У тебя их вообще нет, — гадко хихикает Виктор, за что получает толчок в сиденье авто, и сдавленно охает. — А будешь так себя вести, откажусь от обучения тебя. — Это ты себя странно ведешь, будто в детский сад вернулся. Обливаешь водой, сигналишь без причины, таскаешь меня с собой — а я не твоя ручная собачка! Ты, конечно, и так не особо умный, но не до такой же, сука, степени. Или решил перед этим японцем повыпендриваться? — шипит Юрий, сжимает руки в кулаки и с силой пинает коробку передач, вымещая на ней всю агрессию. — Выпусти меня, я отказываюсь ехать с вашей голубиной парочкой, меня блевать от вас тянет. Виктор обиженно поджимает губы и считает до пяти, успокаивая бушующие нервы и не позволяя себе сорваться на ответную грубость. С Юрой никогда не бывает просто: приходится строго держать свои эмоции под контролем, следить за словами и терпеть иногда излишнюю заносчивость и самоуверенность. «Он избалован своим талантом и вниманием», — говорит на это его отец, и это первый и последний раз, когда Виктор с ним более, чем согласен. Лишь с небольшой оговоркой, про которую отец никогда не говорит, — Юра действительно талантлив. И эта самоуверенность, приносящая ему много проблем со школьными учителями — именно она заставляет парня усердно трудиться во всем, за что бы он не взялся: лишь бы снести любого возникающего на пути конкурента, стать первым и заслуженно смотреть на всех сверху вниз. — Во-первых, ты никуда не пойдешь, — размеренно произносит Виктор, подавляя желание добавить «я за тебя отвечаю, если ты не забыл», способное вызвать еще большую агрессию. Давить авторитетом в данный момент — не лучшая тактика. — Во-вторых, — глубокий вздох, — прости. Я не знаю, что на меня нашло. Брови Юрия сходятся на переносице, губы сжимаются в тонкую полосочку, но он оставляет ручку в покое и садится на место в середине, складывая руки на груди и недовольно пыхтя. Виктору почему-то кажется, что в его возрасте он был, разве что, более улыбчив и менее вспыльчив, но точно так же сиял самоуверенностью и желанием быть лучше всех. В школе это вылилось в недоброжелательные взгляды и презрение со стороны одноклассников; в универе — в головокружительную популярность, похвалы от деканов и бессонные ночи, проводимые то за кипой литературы, то на очередной вечеринке. После нескольких Виктор понял, что не стоит литрами вливать в себя алкоголь, если он не хочет выглядеть с утра так, будто проживает на улице весь последний месяц. Неплохим подспорьем также оказалась пара подруг с его курса, со смехом и укорененными покачиваниями головой помогающие ему скрыть следы ночных похождений, выражающиеся в огромных мешках под глазами. «Тебе нужно больше отдыхать, Вить», — говорили они, но сами периодически сидели до глубокой ночи, зубря материал и по очереди бегая на кухню за очередной дозой кофе на двоих. Ох уж эти суровые студенческие годы, к концу которых он решил еще и заниматься видеоблоггингом, практически полностью отрезая себя от внешнего мира. Но если это вылилось в том, что он имеет сейчас — он ни о чем не жалеет. — Тук-тук? — Внезапно показавшийся Юри заставляет Виктора вздрогнуть от неожиданности и широко улыбнуться, а Юру — метнуть в него недовольный взгляд, от которого тот неловко морщится. — Можно присесть? Виктор с готовностью кивает и открывает дверь, позволяя мужчине сесть на место рядом с ним. Из сумки, которую он держит на коленях, выглядывает край чехла от камеры, и Виктор удивленно приподнимает брови: — Планируешь снимать? — Эм… да? — неуверенно произносит Юри, будто сомневаясь в собственных словах. — А ты разве не носишь всегда с собой камеру? Виктор коротко улыбается, вспоминая песню из знакомой с детства передачи, и отрицательно качает головой: — Нет. Ограничусь фото и видео в Инстаграм, сейчас я просто хочу отдохнуть. — Хорошо, — кивает головой Юри и поворачивается в сторону задних сидений. — Можно я положу туда сумку? Виктор машет рукой, давая разрешение, и заводит автомобиль, а Юри кладет ношу на сиденье позади себя, нервно дергая рукой, когда Юрий начинает испепелять его взглядом. — Здравствуй, Юрий, — дружелюбно произносит Юри, надеясь смягчить подростка. — Иди нахуй, — отвечает тот на русском, заставляя Виктора сначала нахмуриться, а потом прыснуть со смеха, глядя на недоуменное лицо Юри. — Итак, — он поправляет зеркало заднего вида, — прошу всех пассажиров пристегнуть ремни безопасности, потому что мы, — ухмыляется, — начинаем наше путешествие.☆☆☆
Навигатор отображает дорогу двухчасовую от Анахайма до Беверли-Хиллз, из установленных в машине динамиков играет какой-то плейлист из Спотифая, а Юрий мечтает выйти из машины на полном ходу, потому что хуже, чем просто находиться в обществе влюбленной престарелой парочки — никому из них нет и тридцати, но это мало его волнует, — может быть только нахождение в автомобиле с влюбленной парочкой, которой являются Виктор и Юри. Время поездки случайно увеличивается в полтора раза из-за постоянных остановок Виктора, потому что «Вау, круто, я хочу сфотографировать это!» — Юрий не понимает, зачем он делает столько фото, если из всех фото за день в Инстаграм отправятся лишь три от силы — и то, если на него не накатит очередной приступ под названием «Я должен оберегать свою частную жизнь и не давать фанатам слишком много информации о себе». (О том, что один из них сидит на соседнем сиденье, он благополучно забывает.) Спустя час Юрий выясняет, что если постоянно обновлять страницу любимого летсплеера, то новое незапланированное видео не появится внезапно, принося огромную радость в сердце фанатов; что Миле надоел плачущий Георгий и поэтому она его несколько раз вытаскивала на прогулки, и тому теперь, кажется, легче; и что Отабек — потрясающий друг, способный несколькими сообщениями заставить желать бросить все и уехать к нему и оставленному на попечение коту. — Когда мы будем дома? — внезапно подает голос Юрий, и Виктор бросает на него короткий взгляд через зеркало заднего вида. — Я скучаю по Джерарду. — Джерарду? Это твой друг? — спрашивает Юри и поворачивает к нему, на этот раз уверенный, что уставший от долгого сидения на одном месте Юрий не будет пялиться на него с огромной ненавистью во взгляде. Виктор коротко хмыкает: — Если бы. Это кот, которого он назвал в честь вокалиста My Chemical Romance, потому что все еще страдает из-за их распада. — А ну заткнись! — Юрий ощущает, как от нелепого смущения начинают краснеть щеки, и недовольно пинает сиденье. — Тебя вообще не спрашивали, любитель попсовых песенок и Евровидения! — А я помню, что ты тогда сидел рядом со мной и подпевал Лазареву. — По лицу Виктора расползается ухмылка. — А ты вообще его фанат, и у вас есть даже совместное фото! — А ты пел «Ra-pa-pa» Лоика еще долго после того, как эта песня перестала быть актуальна, и тебе повезло, что я решил сохранить твою репутацию «крутого парня» в безопасности и никому об этом не рассказал. Юрий страдальчески воет и прячет лицо в ладонях, обещая себе, что съедет от Виктора сразу, как они вернутся в Россию, лишь бы у того больше не было таких стыдливых фактов о нем (и, конечно, это не первый раз, когда он обещает себе подобное, но в итоге все равно возвращается к нему домой, предпочитая выносить несносного Виктора, его дурацкие привычки, желание иногда начать снимать видео в середине ночи — и ему повезет, если это не какой-нибудь пранк для сайд-канала, — вместо давящего чувства одиночества в пустующем без родителей доме). Юрий смотрит на Юри в ожидании, что у того тоже найдется информация о Викторе, в которой он ни за что не признается сам — в конце концов, не зря же они тусуются вместе, у него должен быть какой-то компромат. Но вместо этого Юри удивляет их вопросом: «О чем вы вообще говорите?». Виктор дергает руками, чуть не выезжая на противоположную сторону дороги и заставляя Юрия вспомнить все ругательства и молитвы одновременно, а Юри — испуганно вцепится в панель перед ним, подхватывая слетевшие с головы очки. — Ты не знаешь, что это? — Тон Юрия становится, кажется, на октаву выше, а сам подросток подрывается с места, вторгаясь в пространство между мужчинами и ошеломленно глядя на Юри. — Ну ты и отсталый… — Эй! — Виктор недовольно толкает его назад на сиденье. — Во-первых, ты мешаешь мне вести автомобиль; во-вторых, — не оскорбляй Юри! Юрий хочет съязвить про близость их отношений, раз Виктор уже защищает своего «любовника», но вовремя прикусывает язык — это не время для очередной ссоры. Не перед чужими людьми. — Я знаю, что такое Евровидение, — смущенно произносит Юри, предпочитая проигнорировать оскорбление в свою сторону. — Но я смотрел его только один раз и то — несколько лет назад. Но в Азии есть свой песенный конкурс. — Он удовлетворенно приподнимает палец вверх, как бы намекая на то, что в его стране не все так уж и плохо с музыкой, а Юрий недовольно фыркает. — Ты многое упускаешь. — Разве не ты недавно назвал Виктора его любителем? — Заткнись, Кацуки. Виктор громко смеется, разряжая обстановку; Юри коротко улыбается и расслабляется в своем сиденье, наблюдая за проносящимися мимо зданиями, а Юрий бурчит недовольно и лезет в мини-холодильник за банкой колы. Ехать остается еще долгие полтора часа.☆☆☆
Когда Виктор останавливает машину на парковке, Юрий практически вываливается из авто на слабых ногах и падает в руки вовремя подхватившего его Юри. — Отъебись, — слабо бормочет он, придерживая рот рукой и слабо зеленея. — Тогда ты упадешь, — резонно возражает Юри и принимает протянутую Виктором бутылку с водой. — Пей. — Бесишь… Виктор укоризненно покачивает головой, но ничего не произносит: не ему учить Юру правильно выражать свое отношение к людям и принимать помощь; со временем, когда пройдет подростковый возраст, он, может, научится этому сам, а если нет — что ж, значит, так тому и быть. Он в воспитателя, в конце концов, не нанимался. — Первый пункт нашей остановки — Музей восковых фигур мадам Тюссо! — грандиозно объявляет Виктор, выставляя одну руку вперед и вверх, изображая не то супергероя, не то мореплавателя. В любом случае, это должно выглядеть великолепно, и это всё, что его волнует. (Юрий не выдерживает в музее и получаса и уходит первым, бормоча себе под нос, что они слишком похожи на живых и это заставляет его чувствовать себя неуютно, потому что он смотрел слишком много ужастиков, чтобы спокойно находиться в подобных местах.) Виктор пытается заходить в каждый встречающийся на пути Старбакс и покупать там кофе, явно желая испробовать все существующие напитки, но сдается уже на втором, печально покачивая не успевшие растаять на жаре кубики льда в стакане. Юри много разговаривает с камерой, на удивление ощущая себя раскованно и свободно, а не так, будто находится под пристальным взглядом каждого проходящего мимо человека, как это обычно бывает в его родной стране, а Юрий много фотографирует, скидывает большую часть фото Отабеку и подписывает как «И вот почему ты не можешь быть сейчас тут????», о чем громогласно объявляет Виктор, каким-то образом оказавшийся за его спиной и внимательно читавший переписку. Как выясняется, Юри не знает американские хиты, и когда Виктор начинает напевать заглавную песню «Принца из Беверли-Хиллз», завидев на карте в телефоне Бель-Эйр, реагирует огромным удивлением и волнением, расспрашивая Виктора не поранился ли тот в драке и давая кучу советов в духе «Никогда не связывайся с плохими парнями!». Юрию становится с этого смешно настолько, что он забывает даже о своей привычке бросаться оскорблениями при любой возможности, и просто сгибается пополам, держась за живот. (Виктор коротко улыбается и обещает заняться его просвещением, если предоставится такая возможность.) Они тратят все время до позднего вечера на походы по различным музеям, на которые реагируют от безразличного пожатия плечами до сияющих восторгом глаз или бледным от страха лицом. (Точнее, так отреагировал только Юри на Музей смерти, не выдержав мрачной атмосферы и осознания, что все фото самоубийц, выпотрошенных жертв маньяков и катастроф реальны, и потому вышел, придерживаясь за плечо Виктора, успокаивающего его словами о том, что в Московском Музее смерти есть статуя занимающихся сексом скелетов и ему следует взглянуть на это; Юри в ответ неловко поперхнулся, не ожидавший таких откровений. Юрий, оставшийся снаружи и ограничившийся селфи на фоне входа с черепом и цвета, лишь одарил их удивленным взглядом и предпочел не спрашивать, чем же они там занимались, — ради сохранности своей же психики.) Из последнего парка, куда они решают заглянуть напоследок, их выгоняют уже силком — приходит время закрытия, и с неторопливыми посетителями церемониться явно не хотят.☆☆☆
Санта-Моника встречает их давно севшим солнцем, темнеющим небом и кучей гуляющих по берегу парочек. — Надо было раньше приехать, — раздосадованно покачивает головой Виктор и присаживается на капот автомобиля. — Мы все самое интересное пропустили. Юри неуверенно пожимает плечами: — Мы можем просто посидеть тут?.. — И романтично сидеть, наблюдая за звездным небом и разговаривая о тайнах вселенной, как старшеклассники из всяких фильмов? — ухмыляется Виктор и откидывается назад, поворачивая голову в сторону Юри и прищуриваясь. Тот закатывает глаза и с коротким смешком пихает его в бок. — Не оскорбляй старшеклассников, ты сам недавно выпустился. — Это было девять лет назад. — поправляет он его, но не может сдержать глупую улыбку. — Я знаю, — коротко отвечает Юри, не сводя внимательного взгляда с мужчины. Виктор приглашающе похлопывает по капоту рядом с собой, предлагая присесть; Юри кивает головой, уходит назад и возвращается с двумя бутылками пива, протягивая одну Виктору и неловко садясь рядом, не зная, как себя вести. — Разве тебе можно? — Виктор кивком головы указывает на сжатые вокруг стеклянного горлышка руки. — Джей-Джей же- — Все в порядке, с одной бутылки ничего не будет, — перебивает его Юри, помахивая рукой. — Иначе я бы не стал пить. — А если будет? — А тогда, — он грустно усмехается, — скорее всего произойдет то, за что мне будет стыдно до конца жизни. Если я об этом не забуду, конечно. — Звучит как призыв споить тебя однажды. — Лучше не стоит, поверь, — тихо смеется Юри и почему-то вздыхает. Виктор хлопает себя по карманам в поисках чего-то, способного открыть бутылку, и достает ключ от автомобиля, уверенным жестом открывая пиво для себя и Юри. Запоздало обнаружив пропажу Юрия, он взволнованно прикусывает губу и набирает ему сообщение. Ответ приходит буквально через минуту. От: Юрка «Не боись, я просто по пляжу гуляю. Развлекайтесь там, только слишком громко не шумите» — 22:42 Виктор не знает, чего он хочет больше: возразить, что между ними ничего нет и не может быть, или грустно поблагодарить, потому что между ними ничего нет, но Виктор хотел бы этого. Последняя мысль заставляет удивиться самому себе, и Виктор отрывает взгляд от экрана телефона, смотря на соседа, полностью погруженного в свои мысли, и пытаясь подобрать слово, наиболее точно его описывающее. Юри… обычный. У него черные волосы, карие глаза — возможно, слишком большие для японца, — кожа чуть темнее, чем у самого Виктора; он скромный, милый и забавно реагирует на него, хоть за последние два дня и стал гораздо смелее. Юри — абсолютная противоположность того, кто обычно привлекает Виктора, но он все равно ощущает к нему дикое притяжение и желание поболтать на секунду больше, лишний раз прикоснуться — даже если просто руками, сделать что-то смущающее — и узнать, как он на это отреагирует. Виктор хочет знать Юри, хочет знать о нем абсолютно каждую деталь; хочет знать, как тот выглядит по утрам, когда только-только вылезает из кровати; хочет иметь возможность сидеть с ним под одним одеялом, соприкасаясь бедрами и обсуждая какой-то фильм; хочет слишком многое из того, что ему сейчас недоступно, и это глупо — безумно глупо, — но он ничего не может поделать со своими желаниями, кроме как хоронить их, убеждая себя, что ничего хорошего из этого не выйдет. В конце концов, это нормальное отношение к своему другу. Очень хорошему другу, которого просто любопытно «изучить». И тот пункт, что он так не относился ни к кому из бывших парней и девушек, определенно бы смутил его, вот только крепкими отношениями он никогда не отличался, а дружбой — вполне. Чего только один Крис стоит. — Он в порядке? — раздается голос Юри, и Виктор растерянно кивает, на самом деле не имея ни малейшего представления, о ком он спрашивает — наверное, о Юре, но черт его знает. Ему определенно нужно собраться с мыслями, ударить себя как следует по щекам — и прийти в привычное энергично-веселое состояние, а не расклеиваться по всяким пустякам. Мало ли что происходит; всегда надо держать голову выше. — Мы завтра уезжаем, — решается сообщить он. — Просто подумал, что тебе следует знать. — Ясно, — вздыхает Юри и больше ничего не произносит, а между ними разрастается молчаливая пропасть, перебраться через которую Виктор — увы! — не способен. Через час возвращается Юрий, смотрит на них удивленно — Виктор, честно говоря, не знает, чего тот ожидал — и заваливается на заднее сиденье, используя свои руки как подушку и мгновенно засыпая. Юри смотрит на него мягко и осторожно улыбается. — Странный он парень. — Дьяволенок с ангельской внешностью, — объясняет Виктор. — Он порой может честно взять звание самого лучшего в мире человека, — «как недавно, когда оставил нас одних, хоть это и не помогло», — а иногда… ну… иногда с ним лучше не пересекаться. Особенно, когда он зол. — А как родители? — Давай не будем говорить на эту тему, — немного резко прерывает его Виктор; делает глубокий вздох, приводя эмоции в порядок. — Хочешь узнать — спроси у него сам. Я не имею права о чем-то рассказывать. Давай уедем отсюда поскорее, уже похолодало. Юри тихо шепчет: «Прости» и садится на переднее сиденье автомобиля, пристегиваясь, пока Виктор заводит машину и проводит рукой по лицу, будто пытаясь снять всю накопившуюся за долгий день усталость. Автомобиль двигается с места, тихо играет музыка, смешиваясь с шумом прибоя, но никто не произносит и слова.☆☆☆
Маленький голубой дисплей показывает час ночи, над ними светит луна и мерцают звезды, из магнитолы звучит «All of the Stars» Ширана, пока руки крепко сжимают руль. Ветер играется с волосами, Юрий спит на заднем сидении, а Юри сидит, положив голову поверх руки на окне, и Виктор вдыхает полной грудью, внезапно ощущая, что готов провести так всю жизнь: в дороге, с дорогими ему людьми под боком и одурманивающим чувством свободы, что рвется из каждой клеточки его тела. И если за это ему придется бороться — с самим ли собой или другими людьми — он готов сделать это. И, может, дело в нескольких выпитых банках пива, но в какой-то момент он ищет руку Юри и переплетает их пальцы, а сам Кацуки прячет смущенную улыбку за ладонью. И все это — до жути правильное и нужное, оседает песком в сердце, врезается в память подобно фотографии с высоким разрешением и переворачивает мир Виктора с ног на голову, деля его на две части. А Виктор, собственно, и не против.«Так открой свои глаза и взгляни На то, как встречаются наши горизонты, И как все огни померкнут, Окутывая тебя темнотой ночи, в которой мы вдвоём.»