Сам бы так посидел, человек

      От стенок отскочил противный скрип ржавой в петлях двери, а пленник недовольно поморщился, ленно потягиваясь в пояснице и тем самым сминая часть сена, на котором спал. Еще бы кто-то был рад ослепляющему солнцу в глаза после нескольких дней заточения, после того, как получил несколько раз деревяшкой по спине и рукам, после того, как не ел все это время, а только пил остатки воды из потрепанной фляги. Живот предательски заурчал, а стражник незамедлительно бросил ядовитую ухмылку. Еще и насмехается, сукин сын. «Сам бы так посидел, человек», — пронеслось от виска до виска в голове пленника самое озлобленное шипение, на которое он только был сейчас способен.        — Поднимайся, красоточка, тебя ждет начальник, — гремит латами, маленькие глазки (кажется, такие называют свиными) жадно цепляются взглядом за блондина, перебирают бусины в прядях, кусают тонкие косички и не отпускают из вида несколько сережек в правом ухе.        — Боюсь, сударь, вам придется меня нести, — на губах пленника заиграла самодовольная отчего-то улыбка, а взгляд указал стражнику на стенку над обналичкой изнутри камеры. Некоторое время уверенно рассматривая на деле пустое место, блондин ненавязчиво потянулся и снова глянул на растерянного мужлана в латах. — Не желаешь взглянуть?       Фыркнувший мужчина, казалось, предусмотрел все: обнажил меч, поправил шлем, не сводил взгляда с пойманного пару дней назад разбойника. Вот только все изменилось за секунды. Он растерялся. А наемники такое не прощают. В следующее мгновение кандалы уже были на шее охранника, а тот по-рыбьи хватал губами воздух. Когда тело перестало конвульсивно дергаться, а неуклюжие руки с пальцами-сардельками сжимать эфес и цепь, блондин осторожно опустил того на сено, чтобы грохотом не вызвать подозрений. Ключи через пару мгновений уже были у него в руках, кинжал заполнил пустые после позапрошлого побега ножны, несколько целебных эликсиров были сложены в набедренную сумку, а сам разбойник уже как можно мягче ступал по подстилке из сена к своим принадлежностям, висящим на стене напротив. Шаг. Еще шаг. Носок сапога и…       Скрип.       Пальцы судорожно закрепляют портупею, следом идет жилетка на свободную рубаху, еще по клинку в сапог и…        — Ты мой лучик света в этом царстве вселенского ничтожества, — и вот по пересохшим губам наемника течет яблочный сок, а пальцы то и дело соскальзывают с мягкой красно-оранжевой кожицы, приятно поблескивающей на утреннем солнце.        — Держи его! Он хлопнул Мориса!       Блондин едва ли успевает выбросить огрызок в лицо кричащего, а себя в окно. Благо, второй этаж, благо внизу рынок, благо под ним торгуют коврами. «Началось», — чуть ли не пищит про себя маленькой девочкой на концерте барда Сержио Левзареева разбойник и со всех ног мчится по рынку, отбивая невысокими каблуками стянутых в прошлом месяце с виселицы сапог такой долгожданный ритм. Ветер в ушах разбавляется воплями матрон, чьи ящики со сливами и тыквами беспардонно сносит блондин, явно заранее зная, где в итоге должен оказаться. За спиной стрельба из каких-то разбитых арбалетов, впереди пухлые мужички и наземники, которые пытаются остановить незнакомца и «защитить город от особо опасного преступника» во славу короля. Успев стянуть еще несколько гирлянд сушеных грибов, парень прячет их в сумку, на бегу роняя несколько штук. Вот он уже лезет по веревочным ступенькам к одному из окон, вот выбегает из комнаты под вопли обитающих там куртизанок и их маман, выбрасывает машинально схваченный корсет и уже оказывается на крыше невысокого домика, сопровождаемый тихим позвякиванием побрякушек в волосах и лязгом оружия.        — Держи его парни! От нас не уйдет!       Домик окружили. И когда только успели. А он ведь думал, что убежит нетронутым.        — Мальчики, не ссорьтесь. Меня всем хватит, — усмехнувшись и деловито скрестив перед собой руки, почти кричит разбойник. — Опять кандалы? Ну, не смешите. Уже в каждом уголке Нижнего города с вас смеются и делают ставки на тот день, когда я сбегу. Кстати, пока я в фаворитах. Но вы не обижайтесь. И на вашей улице наступит… А, нет, не наступит.       Едва успев обронить последнее слово, блондин осматривается по сторонам и бросается на проезжающую мимо повозку. Промах. Приходится бежать за ней некоторое время. И только запрыгнув внутрь, наемник позволяет себе отдышаться.        — А я уж думал, что мы с вами и не увидимся. Вы же не хотели уйти без пламенного прощания? — тощий погладил пальцами бородку, как у козленка, и окинул взглядом сбежавшего.         — Прощай, любовь моя. Я не буду скучать, — наемник прячет за привычной улыбкой растерянность и бросается к замку, пытаясь открыть дверь, в которую так ломился еще несколько секунд назад.       Тонкие, пальцы незнакомца сжимают ключ от дверцы повозки и гремят им перед носом блондина. Впрочем, незнакомцем этот ублюдок остается только до поры-до времени.        — Начальник стражи? Серьезно? Ну, что за день-то такой, — с ворчанием парень опускается на скамью у стенки и лениво зевает. — Смертная?        — Только если снова не сбежишь.        — Вздернуть меня вздумал, Сэм? Брось, ты же знаешь, что я жизнь люблю больше, чем тебя. Мы не можем быть вместе, пока смерть не разлучит нас.        — Не ерничай.       Остаток пути оба едут в молчании, только изредка прерываемом нервным стуком каблуков. Он же отдает в ушах, скрытых светлыми прядями, когда разбойника ведут по коридорам тюрьмы, он же затихает, когда того садят на стул и заковывают в кандалы, чтобы не сбежал во время допроса.        — О, это, должно быть, большая честь: быть допрошенным самим великим Сэмьюэлем Де Луритье. Как Орлей? Не скучаешь?        — Захлопнись. И отвечай по делу. Возможно, это облегчит тебе жизнь.        — Ты мне тарелочку супа перед виселицей принесешь? — блондин мотает головой, поправляя лезущие в лицо волосы, и немного опускает голову, будто изучая взглядом каменную кладку пола, которая с течением времени уже потрескалась и стала расходиться.        — И так. Дориан. Верно? Можешь не отвечать. Это мы знаем наверняка. Поговаривают, что ты дух…        — Слухами Киркволл полнится. А еще говорят, что ты в Висельнике десять золотых торчишь.       Пальцы «козла» с силой сжимают листок и ломают хлипкий деревянный угольный карандашик.        — Да или нет?        — Не совсем. Видишь ли, дружок. Не по своей воле я тут. Меня призвал один не очень опытный мальчишка-некромант. Дурак-дураком. А еще скот последний. Он сбежал после ритуала. И чему только этих чертовых магов в Круге учат? Так вот. Я остался один там. В теле человека. Ни говорить, ни ходить я не мог. Видишь, кстати, как быстро научился? Так вот. Сбежал он, значит, этот эльф треклятый. А потом меня подобрала добрая лесная фея…        — И я должен в это поверить?        — Ты можешь верить во что хочешь, — безразлично пожал плечами пленник. — А только факта того, что воспитал и вырастил из меня более-менее похожего на вас лесной целитель, отрицать не стоит. Ты и сам это знаешь.        — Да ну?        — Не с твоей ли подачки его на месте убили и сожгли?!        — Нет, не с моей. Продолжай.        — Трус, — блондин сглотнул и отвел взгляд на стенку, иногда устало опуская веки. — Меня продали в рабство. Через год сбежал. На груди клеймо есть. В более интимной обстановке я бы тебе показал, но, видишь ли, руки связаны. Хм, о чем это я? Ах, да. Рабство. После меня подобрал корабль, который вез беженцев из Лотеринга. Насколько я помню, это времена Мора.        — Молодо выглядишь.        — Магия, которой я был рожден, лишила меня необходимости стареть, чтобы полноценно жить. Не о том. Нас не пускали в город. Несколько дней я сидел под воротами. А когда вышел капитан, я будто с цепи сорвался. Вцепился мерзавцу в глотку и…        — По моим сведениям, ты его убил, — вопросительный взгляд.        — Не я. Гном. Который взял меня к себе. Наверное, я покорил его черствое сердечко. Так долгое время я счастливо жил и довольно прибыльно, признаю, работал. Потом заварушка с Кругом и взлетом Церкви на воздух… Я же тогда еще бизнес сделал на продаже ее ошметков в Антиве. Заработал тогда на хорошего кузнеца, не поверишь.        — Не поверю, — начальник снова гладит сальную от частых прикосновений бородку и отклоняется на спинку стула. — А дальше?        — А дальше вы меня повязали за отсутствие лицензии на торговлю. А оказалось, что это не самая моя большая шалость.        — Ну, и зачем ты все рассказал без капли сопротивления?        — Берегу его на потом. -----------------------------------       — За разбой и воровство…! — протянул служка в смешном малиновом костюме, глядя на которого Дориан только хохотнул, перемявшись с ноги на ногу и размяв запястья. Солнце палило беспощадно, а потому голова немного кружилась, а в глазах плыли круги. Чуть пошатнувшись, наемник продолжил послушно стоять под петлей, стараясь на нее не смотреть, чтобы неуместная улыбка не слезла с губ.       — За разбой и воровство.! — заикаясь, промямлил взволнованный служка.       — Рожай быстрее, а?! Ну, давай. За разбой и воровство, вы, Дориан из трущоб Нижнего города, приговариваетесь к смертной казни через повешенье. Агрх, быстрее…       — Нет! Еще вы обвиняетесь в обесчещивании племянницы наместника!       — Вы ее видели вообще?! Это была благотворительная акция с моей стороны!       — Ваше последнее желание? — нервно вякнул парнишка.       Дух только моргнул и стал осматривать толпу, чувствуя на себе чужой взгляд. Эти рыжие локоны, припущенные кончики заостренных ушей и зеленый ядовитый взгляд он навсегда запомнил. Его некромант. Неужели пришел поглазеть, как Дориана на корм собакам пустят, а с бледных ног стянут еще не выношенные сапоги?       Но все оказалось иначе. Сам не осознавая, что творит, разбойник обернулся к служке и искривил губы в ехидной улыбочке.        — Хочу спинкой постоять к народу. Погрустить в одиночестве, — и обернулся спиной. Только тогда пришло осознание, что он творит. Впрочем и оно было быстро прервано жжением на запястьях. Видимо, некромант вовсе не за его смертью явился. И вот в руках наемника выхваченный меч служки, он уже спрыгивает с виселицы, то и дело натыкаясь на обывателей, то и дело пытаясь избегать стрел и арбалетных болтов, то и дело спотыкаясь и мчась в направлении леса, где сбежать у него шансов гораздо больше, чем в запыленном городке.        — Живым не оставлять! — рявкает начальник стражи и… Остается на месте.        — Но, постойте, вы уверены?.. — мямлит перепуганный до чертей служка.        — Да. Он сам себя выдаст. Рано или поздно, — «козел» кривит губы и уходит с места несостоявшейся казни, но вполне себе сложившегося позора городской стражи, которая простого наемника оказалась не в состоянии удержать.       К вечеру парень позволил себе остановиться и перевести дух более основательно.       Благо, хоть не все оружие стянули, благо, осталось несколько припарок, благо, он избежал встречи с долийцами и теперь может и дальше вести такой привычный, такой дикий и такой изменчивый образ жизни.