Что еще для счастья надо? Если друг надежный рядом, если всеми ты любим, быть неплохо голубым.
Из мультика "Голубой щенок". (Горячий привет хмурому настоящему из светлого прошлого.)
Погода на улице была ужасная. Даже хуже, чем ужасная. Джастин смотрел из окна спальни на льющий как из ведра дождь, и его охватила неприятная дрожь. Кромешная тьма, пронизывающая сырость, ледяной холод — слишком много как для первого Рождества в Нью-Йорке. Тоска зелёная. Даже отсюда, из тепла, смотреть на это было холодно. Джастин, пока совсем не продрог, юркнул в кровать и обвился вокруг Брайана: — Что читаешь? — Линдси прислала, — усмехнулся Брайан. — Чёртово пособие для родителей, написанное для истеричных лесбиянок. Они с Мелани хотят, чтобы я был с ними "на той же странице", то есть читал и запоминал эти занудные до зевоты методы воспитания ребёнка. Зря только бумагу перевели... Джастин бросил взгляд на страницу, куда с раздражением уставился Брайан. И правда, изложенный там совет выглядел совершенно неинтересным. Поцеловав плечо, он резюмировал: — Тебе это не нужно, ты и так прекрасный отец. Брайан криво улыбнулся и выдавил: — Тогда объясни лизуньям, что всё это постраничное воспитание — чушь собачья. — Они в курсе. — Джастин погладил его по руке. — Просто хотят быть уверены, что процесс не прерывается. Мои родители, когда развелись, поступали так же, всё время обменивались информацией о Молли, чтобы быть последовательными. — Хм-м-м, — в голосе Брайана слышалось сомнение. Решив, что от книжки больше проблем, чем она заслуживает, Джастин забрал её и отложил в сторону. Затем влез Брайану на грудь и поцеловал его. — Скоро Рождество, — промурлыкал он, дождавшись поцелуев в шею. И пока не раздались мерзкие шуточки, быстро добавил: — Мы должны украсить дом. — Украсить? — фыркнул Брайан. — Когда такое было? — Никогда, — пожал плечами Джастин, — но это не значит, что мы не можем сделать это в этом году. Наше первое Рождество здесь — нужно сделать его особенным. — Как украшения сделают его особенным? — Будет красиво, я... — К тому же, на Рождество мы будем в Питтсбурге. — Нас там не будет до 24-го числа, — поправил Джастин, перебирая волосы Брайана. — Почти весь декабрь мы здесь. Мы должны поставить ёлку. — Она осыпется, пока нас не будет дома, — мотая головой, возразил Брайан. Джастин прикинул по времени их планы: две недели в Питтсе, потом три — в Торонто. Похоже, предсказание Брайана сбудется. Улыбнувшись, он выдал: — Ну, тогда ёлка будет искусственная. Брайан сморщил нос: — Они же уродливые. Кроме того, где мы будем её хранить остальные одиннадцать месяцев? — Ну... Не успел Джастин огласить хоть одну из своих идей, как Брайан перебил его, всё больше выходя из себя: — И зачем что-то украшать, когда весь город обвешан мишурой? Серьёзно, подойди к окну и выгляни на улицу. Или иди пройдись — далеко шагать не придётся. — Я хочу дома, — сказал Джастин. — Чтобы только для нас двоих. — Пустая трата времени и денег, — пренебрежительно скривился Кинни. Джастин отпрянул как ошпаренный, соскочил с колен Брайана и отодвинулся на другой конец кровати. Сложив руки на груди, он переспросил: — Отпраздновать вдвоём Рождество — это трата времени и денег? Закатив глаза, Брайан снисходительно произнёс нараспев: — Есть другие способы, для которых не требуется становиться жертвами капиталистической заманухи. — Ты и есть самый главный апологет капиталистической заманухи! — разъяренный Джастин слез с кровати и стал в шаге, разозлённо глядя на Брайана: — Ты — тёмный повелитель рекламы! Два дня назад ты вывалил триста баксов за дурацкую рубашку. Я вижу, как ты хвастаешься своей чёрной «Амекс» едва ли не чаще, чем твой член... — Что ты хочешь этим сказать? — с раздражением вставил Брайан. — Я хочу сказать, что ты — абсолютный лицемер! Тратишь хуеву кучу денег на кутюр и на своё смехотворное членство в элитном фитнес-клубе... — Наше смехотворное членство. Тебя я тоже записал! — ...но ты не можешь немного потратить на ёлку и пару игрушек! — Джастин чувствовал, что с каждой секундой злится всё больше. Ему много чего хотелось сделать с бесяще каменным выражением лица Брайана. — Тебе даже не надо платить! Я могу себе это позволить. И мне плевать на деньги, если у нас будет своя собственная ёлка и мы вместе украсим её. Брайан снова усмехнулся, и это задевало ещё больше. — ...держась за ручки и распевая «All I Want For Christmas Is You»? — съязвил он, будто не замечая, насколько Тейлору больно. — Иди ты нахуй, — прошипел Джастин. — И нахуй же забудь обо всём. Извини, что вообще начал этот разговор. Он направился к двери, но, прежде, чем выйти, задержался: — Ничего сказать не хочешь? — Если есть что-то, что, по твоему мнению, должно быть сказано, тогда вперёд, Солнышко, говори. — Блядь, не солнышкай мне, мудило, — он смотрел на Брайана, выбирая между всем накопившимся, что хотелось высказать, и тем немногим, что сказать стоило. Но теперь он чувствовал, что не может этого сделать, не нарвавшись на очередную издёвку, на сцену с закатыванием глаз или смехом. Изнутри его разрывало на части сокрушительное чувство одиночества. Почему они не в состоянии оставить всё это в прошлом? Неужели ничего не изменилось? Джастин знал, что следует что-то сказать. Он не скажет то, что хочет, потому что это совершенно бесполезно и слишком жестоко. Но он и не может заставить себя сказать то, что нужно, так как боится, что его не услышат. И зачем вообще что-то говорить, если Брайан молчит? Мерзавец просто смотрел на него без всякого выражения с видом человека, привыкшего постоянно затыкать другим рот и отталкивать. Поэтому всё, что Тейлор смог из себя выдавить, было "забудь, это была глупая идея". Когда он повернулся, чтобы уйти, Брайан окликнул его, но ответа не дождался. Джастин зашёл в гостиную, присел на минутку, глядя в угол, где, как он надеялся, могла быть ёлка. Он неделями воображал, как они с Брайанам притащат деревце домой, установят его, как распакуют ёлочные игрушки — как вместе принесут Рождество в своё гнёздышко. Теперь же стало ясно, что ничего этого не произойдёт — по крайней мере не так, как он себе представлял. Через комнату в направлении кухни прошествовал Брайан. Вернувшись с бутылкой пива, он с отсутствующим видом сообщил: — Я никогда не говорил, что не хочу отпраздновать с тобой Рождество. И ушёл. Джастин не последовал за ним. Подумал было крикнуть: "И что это, блядь, значит?", — но решил, что это прозвучит жалко и что с него хватит. Очевидно, они вернулись в исходную точку неопределённости, когда Брайан готов и хочет декларировать, чего он делать не будет, но никак не обозначает, что он делать будет. Джастин действительно думал, что они уже прошли через это, но, видимо, ещё нет. С грузом разочарования и совершенно без сил он зашёл в гостевую комнату и забрался в кровать. Глядя на пелену дождя за окном, он думал, что снаружи намного уютней, чем здесь.