Линия первая. Любопытный

Когда я открыл глаза, было уже темно. Надо мной был деревянный потолок клановой больницы. Я попытался пошевелиться, но тело ответило болью и несогласием. Вздохнув, я прикрыл глаза. Надо отдыхать. Было ещё множество сообщений про дебаффы, раны и чакроистощение, но я знал, на что шёл. Брат мог убить меня мгновенно. Мог добить мать. Но вместо этого он наградил меня долгим взглядом и скрылся. Что он хотел этим сказать? Итачи… Мне тяжело тебя ненавидеть. Но, Рикудо побери, у меня есть достойный повод. Дверь скрипнула, и в комнату вошел кто-то, тяжело вздыхая. Я приоткрыл глаза. — Сарутоби Хирузен. — Вырвалось из моих уст. Слишком фамильярно? Но у меня были вопросы к этому человеку. Неудобные вопросы. — Саске-кун. — Улыбнулся старик. — Я рад, что ты жив. — Я тоже. — Сухо ответил, продолжая хмуро смотреть на Хокаге. — У тебя очень любопытный призыв, Саске-кун. — Всё так же миролюбиво продолжил Сарутоби. — Мне нужно было привлечь внимание. Это был единственный шанс. Когда я вернулся в этот мир, призванные мной Мрисвизы тут же направились прочь из квартала. Я считал, что АНБУ Не оцепили квартал Учиха, и если привлечь к кварталу как можно больше внимания, оцепление придётся снять. И тихой операции не получится. Мой призыв должен был незаметно пройти мимо кордона и начать массовые беспорядки с провокациями, запугиванием местных, но без крови и лишних эксцессов, и, затем, как бы убегая от погони, ринуться в мой квартал, собрав как можно большую погоню. За это могло сильно влететь. Но цель оправдывает средства. То, что меня не стали отчитывать или задавать лишних вопросов, говорит о том, что аналитики смогли разобраться в произошедшем. И что мои причины для таких действий были оценены как достаточные. Хоть мне от этого не легче. Старик покивал головой: — Ты вернулся из мира призыва и увидел бойню. Поразительная сообразительность. Ты быстро сориентировался. Весь вид Хокаге указывал на незаконченность фразы: или нет? — Я трезво оцениваю свои силы. И быстро думаю, когда убивают моих родных. Хирузен печально покивал. — Ты смог остановить Итачи. Уже сейчас тебя можно переводить в генины. А после получения полевого опыта и в чуунины. — АНБУ. Хокаге тихо рассмеялся. — Хочешь повторить путь своего брата? Что же, убеди принимающих, когда настанет время, и я не буду препятствовать. На некоторое время в палате установилась тишина. — Многие выжили? — Наконец, задал я волновавший вопрос. — Многие погибли. — Тихо ответил Хокаге. — Клан Учиха больше не является великим. У меня всё внутри похолодело. Иными словами выжило не более пятидесяти человек. — Родители?.. — Микото-сан требуется помощь Яманака. Фугаку-доно в коме… В очень тяжёлом состоянии. Итачи пропал и объявлен нукенином. Вот так. Но они хотя бы живы. — А нападающие? — Человек в маске неизвестен. Большего я тебе не смогу сказать. — Тут старик наклонился ко мне так, что я мог отчетливо разглядеть все его морщинки, и зашептал, — Стань АНБУ, Саске-кун. И ты всё узнаешь. Затем он поднялся и направился к выходу из палаты. У самого выхода он остановился и произнёс: — И ещё. Умерь свою гордость, Саске-кун. Многие кланы будут праздновать падение Учих. Но нам ни к чему лишние кровопролития. Теперь вы Малый клан. Прими это и веди себя соответственно. И вышел. Вот так. Все вопросы, которые возникли у меня к деревне, я могу проглотить. Никто не будет отчитываться перед «малым кланом». Никто не понесёт ответственность за произошедшее. Я медленно выдохнул, не давая в груди скопиться ярости. Я знал, что Данзо и старейшины в любом случае вывернутся. Я знал, что легко не будет. И мне надо радоваться, что хоть кто-то выжил. И мне нужно быть благодарным, что Хокаге в данной ситуации вообще снизошёл до разговора со мной. Но как же трудно не закричать… — Мама? — Спросил я, заходя в её комнату. Служанка при этом почти сразу выскользнула за дверь. Она поднимает на меня заплаканные глаза. Она тоже ведь знала, что что-то будет. Чувствовала. И вот, её кошмары сбылись. Её сын напал на её мужа. И уничтожил большую часть клана. Я подхожу к ней и нежно обнимаю за плечи. И её начинают сотрясать новые рыдания. — Саске… Прости… — Пытается выдавить она, но я только крепче обнимаю её. Это продолжается долго. Она плачет, а я просто рядом. — Раздавишь… — Наконец, слегка успокоившись, произносит она. — Нет. Ты крепкая. — Слабо улыбаясь, возражаю. Через некоторое время мама собралась и внимательно посмотрела на меня. — Наше положение изменилось. Ты должен понимать это. — Теперь передо мной была уже не мама, а жена главы клана. — Но наше наследие всё ещё с нами. Помни об этом. Мы ещё поднимем голову, Саске. — Хай, Микото-доно. — Шутливо улыбаюсь ей. — Дурачок. — Улыбается она в ответ, но вскоре улыбка увядает. — Оставь меня. Мне нужно привести себя в порядок и провести ревизию того, что наш клан смог сохранить. Тебе есть чем заняться? — Я хотел навестить папу… И пройтись по кварталу. Меня повысили до генина. Завтра зайду в Канцелярию, чтобы меня распределили в команду. — О, Саске. — Устало улыбнулась женщина. — Тогда дай мне пять минут. И я составлю тебе компанию. Я кивнул и вышел из комнаты. Внутри была каша из странных эмоций. Мне было и радостно, что я смог спасти родителей, и горько от того, каких потерь не удалось избежать. Всё могло быть гораздо хуже. Могло быть. Но разве это меня оправдывает? Мама вышла ровно через пять минут, в траурном кимоно и без единого следа того, что совсем недавно она рыдала. Молча, мы пошли с ней в госпиталь, где лежал Фугаку. Нас сразу же проводили к нему, и мы увидели перебинтованного человека, лежащего на больничной койке, без сознания, под капельницей. — Что с ним? — Тихо спросила Микото врача. — Мы не знаем. Была применена какая-то техника, в его мозгу много чужеродной чакры. Но она не вредит ему. А вывести безопасно мы её не можем. Сейчас он в стабильном состоянии. Но мы не уверены, что так и останется, если мы вмешаемся. Вся надежда на то, что организм Фугаку-доно сможет сам справиться с вторжением. Мать кивнула, а я подошел к койке. Отец сильно постарел. Но дышит ровно. Словно спит. Цукиёми? — Отец. — Тихо говорю я. — Клянусь, я отомщу. На мгновение его дыхание замерло, и затем возобновилось. Он меня услышал? Через некоторое время мы уже подходили обратно к клановому кварталу. Мне в глаза бросились обгоревшие ставни, а в самом квартале… Подул ветер, и я закашлялся от пепла. Слишком много пепла. Сгоревшие дома и люди, всюду подпалины, кратеры от взрывов… Мать постоянно останавливалась поговорить с людьми. Кажется, она хотела переговорить с каждым выжившим. Впрочем, теперь, когда нас так немного, это имеет смысл. Тела погибших уже были собраны и сожжены. Впрочем, я не сомневаюсь, что Данзо всё-таки захватил себе глаза Учих. Может, правда, не такого качества, как он хотел. Я же просто бродил между сожжённых домов. Слишком много пепла. Белый ветер перекрасил траву, пруды, даже на мне осело много пепла. В тот вечер я тренировался на уцелевшем полигоне особенно исступлённо. А на следующий день пошёл в канцелярию Хокаге. — Учиха-сан, вы будете добавлены во временную команду, недавно понесшую потерю бойца, на место Тоэко Учихи, погибшего несколько дней назад, под руководство Като Абураме. Подождите, скоро Като-сан подойдет. Тоэко… Логично. Я не знал его. Но я знаю, где он умер. Ещё один, кого я не смог спасти. Интересно, хотел ли Хокаге этим мне на что-то намекнуть? Или просто так сложилось, что все недособранные сейчас команды — это команды, в которых был кто-то из клана Учиха? — Кто ещё состоит в команде? Насколько временное моё назначение? — Хана Инузука, Мицу Курама и вы. Инузука, Курама и Учиха. И Абураме. Команда поддержки, диверсий или устранители. Возможно, всё вместе. — Так ты и есть Саске Учиха? — Раздался вскоре над ухом противный голос. — Говорят, тебе дали генина за сражение с твоим братом, который тебя пощадил. И твоих родителей. Но Тоэко он не пощадил. Не считай, что подачка Хокаге заставит считать тебя равным мне. Видимо, это и есть Мицу Курама. Рядом с ним стоит и хмуро смотрит на меня Хана. Привет, ребята. Вы мне тоже не нравитесь.