Линия первая. Любопытный

Когда я выпал из гендзюцу, ноги сами подкосились, но мысли с бешенной скоростью проносились в голове. Всё тело прожигало какой-то едкой болью, отвлекая от мыслей, но перед глазами проносились картины, которые я старался изучить, ведь они исторгнуты подсознанием с каким-то смыслом. Всё во мне было подчинено одному вопросу: Что случилось? Всё внутри сворачивалось и разворачивалось, было неописуемо. Цукиёми… Мои губы произнесли: Цукиёми. Но я этого не говорил! Это не моё движение. Я не мог знать, что делать! Не мог применить эту технику! У меня нет Мангекё! Я не влияю на время! Но как? Думай, от этого зависит всё, что будет сейчас происходить. Вот Шаринган Какаши складывается в чёрный цветок Мангёке. Он что-то сделал в тот момент. Думай, у тебя разум превосходит подобный у любого обычного человека. Должна же от этого быть и иная польза, не только умение мгновенно оценить траекторию куная! Что-то мелькнуло, но я не захотел на это смотреть. Не захотел… Но я не мог не захотеть! Я не могу понять, почему я от него отмахнулся. И перестал обращать внимания на Какаши. Его губы что-то шепчут в тот момент… Значит, это уже было внушение. Я решил, что именно оно было той причиной, по которой мои губы сказали: Цукиёми! Но мог ли один инородный Шаринган вызвать подобное? Нет. Слишком сложно. Никогда о таком не слышал… Было что-то ещё! Тогда что делал Какаши? Я помню, было ещё что-то про ошибку и ещё про пламя. Нет, соберись, по одной ветви рассуждений за раз! Нельзя распыляться на несколько потоков, иначе ни один не будет додуман. Что хотел Какаши? Я отмахнулся от оповещения. Ах да, он спрашивал… «А что ты будешь делать, если, — тут Какаши делает паузу, пристально глядя мне в глаза. Звезда Мангекё горит в его глазе, — Тсунаде Сенджу откажет тебе в твоей просьбе?» У него седые волосы. Грязные, он их редко моет. Бледное осунувшееся лицо человека, не утруждающегося ни едой, ни сном. Он изведён. «Йо!» — Махнул рукой Какаши, входя в кабинет Хокаге. Тот гневно блеснул глазами, всего на мгновение отпустив контроль над эмоциями. Наверняка, только затем, чтобы это заметил сам Какаши. Но тогда Хатаке выглядел здоровее. Взгляд был слегка застывший, зрачок расширен. Как я тогда не обратил внимание, насколько он нервничает? Ах, ну, конечно… Я помнил его из канона, поэтому ожидал от него плохого самочувствия. Решил, что знаю истину, и не стал копать дальше. Решил, что он зациклился на тех, кого потерял в задании, показанном в каноне: свою команду, Рин и Обито. Разум кристально чист. Тсунаде ещё не успела открыть глаза. Прошли доли мгновения. Мне нужно решить, как действовать. Встретим ли мы, выйдя на улицу, предателя-убийцу, готовящегося к нападению, или там просто запутавшийся человек, не представлявший последствий своих действий? Вторая мысль неприятна. Ведь это значит, что он лишь начал лавину, и настоящие проблемы во мне. Но… Маска Какаши не давала мне заметить его напряжения, ведь обычно я смотрю за скулами. Глаза он контролирует. Но брови… Я не просто так решил, что у него слегка обрюзгший вид. Они постоянно нахмурены. Обида? Или удивление? Какая эмоция застыла на твоём лице, Какаши? Я ведь немного умею читать эмоции. Шаринган в этом отличное подспорье. Мог бы идти в детективы. В этом мире они, правда, не очень нужны… Здесь всё решает сила. Итак, я могу предположить два варианта. Это было какое-то очень лёгкое внушение, которое «наложилось» на что-то ещё. Или же он каким-то образом сделал гораздо более серьёзную установку. И тогда она, вероятно, ещё не выветрилась, и у него есть дальнейший план действий по нападению на Тсунаде. За второй вариант говорит комплексность воздействия и точность. Но для него потребуется на секунду поверить в невозможное… Или просто что-то пока неизвестное. За первый — его непротиворечивость с тем, что я знаю о возможностях Какаши. И ещё он меня пугает. Но тогда встает вопрос — зачем? Почему так? Тсунаде что-то говорила про их общее дело. Возможно ли, что, воскресший из пепла после той роковой миссии Какаши, из-за того, как его радушно приняли Сенджу, окружённый заботой, нашёл новую цель, но не смог вынести того, что Тсунаде бросила его, оставив его одного, и тем самым, предала его новую цель, сделав ту недостижимой? Возможно ли, что это заставило Какаши мстить? Насколько отчаянно? Нет, опять путаюсь… Снова развилка. Несколько возможных цепочек, не могу думать обе одновременно. Не думаю, что сейчас я придумаю что-то ещё здесь, нужно идти дальше. Воздействия. Их было два? Три? Гнев Индры… Что это? Путь силы. Это когда я решаю проблемы силовым способом. Насколько эта мощь разумна? Могла ли ярость Индры принять такую форму в ответ на мои желания, подогретые внушением Какаши? Чего-то не хватает… Ну, конечно. Контроль над пламенем. Что, чёрт возьми, с ним происходит? Что пытается забраться в мою душу? С чем резонирует моё пламя? Оно по ту сторону мира призыва. И оно явно провоцирует меня. Я чувствую в своём пламени жадное любопытство. Мне трудно управлять им, потому что оно не поддаётся, упрямится, словно… живое. Так чьи же желания в итоге ощутил, глядя на Тсунаде? «Сейчас ты познаешь на своей шкуре, через что я прошёл. — Сами собой произнесли мои губы. Было тяжело говорить от того, насколько сильно я сжал зубы. — Цукиёми!» Мой голос был низким и рычащим. Я чувствовал, как часть меня желала крови. Желала причинять страдания. Рвать. Часть меня, которая упрямится, когда я подчиняю пламя. Что это? Что за существо владеет моими чувствами и моим разумом? Теперь я чувствую этот очаг чужой воли, медленно раскручивающийся в глубине моего естества. Какаши… Просто открыл дверь ему. Тогда, получается, дело во мне? Дело в том, кто я? Тёмное и злое существо подняло взгляд прямо изнутри моей сути. Я медленно мотаю головой и вижу всё в замедленной съёмке. Там где-то Майто Гай с его неуместной верой в людей. И в меня. Где-то Какаши. Который совершил чудовищную ошибку. По незнанию. Я почему-то уверен в этой версии. И я. Который напал на Тсунаде, не совладав со своими демонами. Кто же знал о них… Я должен был обратить на них внимание давно. Всё чудовищно неправильно… Я должен разобраться…  — Тсунаде-сан… — Хрипло говорю. — Позвольте помочь. Она пытается встать, но техника очень тяжело бьёт по сознанию. Она Великий саннин, она придет в себя, но это требует времени. Поэтому она просто кивает. Подхожу к ней, и она, опираясь на меня, медленно встаёт. — Веди к Какаши. — Тихим голосом требует. Когда принцесса Сенджу немного оклемалась, мы вышли на улицу. Прямо перед нами спрыгнул с крыши Какаши. — Тсунаде-семпай, вы согласились вернуться в Коноху. — Улыбнулся одним глазом он. — Какаши. Я могу тебя убить на месте. — Хмуро ответила Тсунаде, отстраняясь от меня. Какаши изумлён. Очень сильно изумлён. Актёр? Или дело и правда во мне? — Ты заставил меня применить высшее гендзюцу к Тсунаде-сан. Цукиёми. Какаши, широко раскрыв единственный глаз, отступил на шаг. — Высшее гендзюцу? Я о таком не слышал. Но как это возможно?! — Твой Мангекё Шаринган. Ты показывал мне его у костра, на привале. В тот момент было внушение. Тут Какаши побледнел и отступил. — Да, малое внушение… Тсунаде-сан, я не хотел причинить вред! — Тут он, взяв себя в руки продолжил. Только глаз смотрит очень напряжённо. — Полагаю, нам нужно во всем разобраться после возвращения. Я виноват. Я поддался эмоциям. Но не всё может быть объяснено мной. Тсунаде на это коротко кивнула и прищурившись спросила: — Эмоции, Какаши? — Вы покинули деревню… Очень резко. Тсунаде хотела сказать что-то, но осеклась и лишь ещё раз коротко кинула. Затем перевела взгляд на меня: — Мне непонятно, кому из вас верить. Я буду просить о домашнем аресте для вас обоих, пока мы во всём не разберёмся. Надеюсь на твоё понимание, Саске Учиха. Я коротко поклонился, признавая её правоту, а сам глубоко задумался. Что же произошло? Что со мной произошло? Бежали обратно мы в молчании, и даже Гай не пытался вмешаться в происходящее, перемещаясь впереди нашего построения и хмуро глядя куда-то вперёд. Тсунаде тоже молчала. Шизуне, которую Гай проинформировал о происходящем, изъявила желание добраться до Конохи самостоятельно. Вероятно, она обрадовалась, что её сенсей решила вернуться к работе. Но обиды не та вещь, которая проходит сразу. Ей нужно время… Всем нам нужно время. Какаши смотрел в сторону и был полностью погружён в себя. Он как-то съёжился и стал выглядеть меньше. Мда. Не этого я ожидал от этой миссии. Почему всё так сложно? Почему люди такие сложные? Будь на его месте я, мне было бы плевать на Тсунаде. На её уход я бы лишь пожал плечами. Достигли деревни мы довольно быстро. Меня отправили отсиживаться в квартале, Какаши тоже ограничили, а сама Тсунаде отправилась лечить моего отца. Никто не хотел торопить события, это было видно. Кроме того, я чувствовал, что Тсунаде колеблется в оценке произошедшего. Интересно, почему? Я, пользуясь получившейся паузой, начал заниматься делами клана: Перестройка квартала уже была закончена, и некоторые дома уже начали сдавать обычным жителям, но всё же в очень небольших количествах. Чужие люди понижают обороноспособность квартала — такое негласное мнение было заметно в глазах выживших джонинов и самой Микото. Я лишь фыркнул на это. Пусть думают, что хотят. Скоро всё равно всё изменится… Так что я просто помогал в переговорах и с бумагами, заняв пока кабинет отца. Новые документы при этом появлялись на моём столе просто с астрономической скоростью. Зато матери проще. Сегодня мне снился сон, в котором были яркие картины из прошлой жизни. Это был двухэтажный красивый дом, окружённый аккуратно подстриженными зелёными полями, по которым в тот день, что мне снился, стелился туман, вдалеке переходящий в мутную лазурь. Мы сидели у окна на втором этаже, и прямо рукой могли достать сливовое дерево, растущее с той стороны. Она сидела на одной из ветвей. Красивое, чуть смуглое лицо, тёмные восточные глаза и кудрявые волосы… У меня замирало сердце, когда я смотрел на неё. Она была легка и так же загадочна, как туман, клубившийся вокруг усадьбы. Задумчива. Грустна. Она с едва заметной нежностью смотрела на… Моего друга? Кого-то столь незначительного, я помню, что меня злила сама мысль, что он Ей интересен. Он же просто тень человека, послушная собачонка. Как она могла выбрать его! Он сидел рядом со мной по другую сторону окна и затравлено молчал. Я подавлял его. Не хотел слышать его жалкий голос хотя бы сейчас. Но и на Неё я не мог смотреть. Боль волнами разливалась в груди, когда я смотрел на свой идеал трепетной красоты, яркой и так и оставшейся мной непонятой. Я был виноват. Во многом… Я кричал на неё, мне не хватало в ней жизни! А она в ответ лишь сильнее отстранялась. Я так отчаянно желал её, что ненавидел её от того, что она не отдавалась мне до конца. Я был слишком ярким для Неё, слишком несдержанным. И причинил много страданий. И у меня нет права Её осуждать и что-то требовать. Поэтому я смотрю в её тёмные глаза, эмоции в которых не могу понять, и чувствую страшную боль от её близости и невозможности её коснуться. Кажется, в тот день, который мне приснился, я впервые за долгое время коснулся её ладони. Она впервые позволила мне Её коснуться. Страшная смесь отчаяния и надежды. Но смотрела Она на него. Как жалко… Но поразительная нежность её маленьких рук меня завораживала. Я не хотел убирать свою руку с Её. Светлое, но крайне болезненное чувство затопило меня настолько, что когда я проснулся, долго не мог отойти. Всё воспринималось отстранённо и издалека. Я словно бы вернулся в первые годы своей жизни здесь. Мне вновь стали далеки и неинтересны люди вокруг. Я был словно оглушённый. Слишком сильные эмоции. Так вот каким я был человеком… Видимо, такие острые эмоции и невозможность принять их последствия и сделали меня тем, кем я себя помню. Теперь я понимаю, что приглушённое чувство горя было со мной всегда. Но какое же прекрасное видение… Я понимаю. Я должен забыть этот образ, чтобы спокойно жить дальше. И всё же Она бередит мою душу даже сейчас. Спустя одну смерть. И я знаю, что я не имею права приближаться к ней. И я не вынесу того, что увижу. Как странно… Я никогда не вернусь в тот мир. Я знаю это. Всё оттуда осталось в прошлой жизни. Только ближе к вечеру я отошёл от внезапно нахлынувших чувств и смог расслабиться. А расслабившись, задумался: Не была ли моя смерть в том мире бегством? На следующий день к нам в гости пришёл Хокаге в компании Тсунаде. Мы с матерью приняли их в переговорном зале, где служанка, из тех ещё, что работали на Учиха до резни, а таких осталось немного, разлила нам чай и скрылась за перегородкой. — Вечера нынче холодные. — Устало улыбнулся Хокаге, отпив чая. — Одно спасение от них — гостеприимство старых друзей. Я на это лишь кивнул. Светская беседа могла затянуться надолго, но мне хотелось знать, с чем они пришли. Хокаге, без труда разгадавший мой интерес, взглянул прямо мне в глаза, с едва заметной усмешкой. — Сила Красных глаз в тебе очень велика. — Произнес он. — Нам удалось более-менее понять, что и кто делал. И у нас есть вопросы к тебе, Саске-кун. — Мы отстранили Какаши Хатаке от миссий. Вероятнее всего, он возьмёт команду генинов. — Кивнула Тсунаде. Хм. Мы? Впрочем, Тсунаде, скорее всего, говорит так, потому что именно она определяла степень вины Копирующего ниндзя. — Техника, которая была применена, относится к числу запретных и хранится в нашей клановой библиотеке. — Прямо ответил я. — Мои глаза недостаточно для неё сильны. Но сложился ряд факторов, которые позволили её использовать и не повредить глаза. Хокаге на это кивнул и, бросив быстрый взгляд на Тсунаде, ответил: — Возможно, тебе стоит пройди осмотр в больнице и у штатных менталистов, Саске-кун? Задумавшись о чём-то, Тсунаде вздрогнула и хмуро посмотрела на меня: — После увиденного мной, я бы не рекомендовала тебя к полевой работе без осмотра менталистом. Вот, значит, как? Хм. Это довольно… Мягко? Ситуация очень щекотливая. И очень непонятная. И, судя по всему, Тсунаде подала это в более позитивных тонах. Потому что даже мне трудно сказать, какие могли бы быть последствия, если бы всё решили более жёстко. Отстранение? Ссылка?  — Хорошо. — Киваю я и отпиваю еще чая. — Я согласен на осмотр. В больнице нет нужды. Дайте мне месяц, и я приду в форму. Я надеюсь. Но этого я не стал говорить вслух. Тсунаде только кивает, а Хокаге, допив чай, встаёт.  — Я рад, Саске-кун, что всё в порядке. Микото-сан. — Улыбается он мне, кивает матери и неспешно идёт к выходу.  — Хокаге-сама. — Моё обращение останавливает его у самого выхода. — Спасибо за доверие. Он, немного постояв в дверях, чуть склонил голову и ушёл. После я оставил Тсунаде и Микото, явно желавших о чём-то переговорить наедине, и пошёл к полигону. Уже почти стемнело. Чтобы никого не тревожить, я выскользнул из дома в ночи и добрался до кланового полигона. Хотел спокойно подумать. Я зажёг пламя на руке и впился в него взглядом. Контроль над пламенем пострадал… Непонятно, из-за чего, но всё равно то, как я работаю с пламенем, отличается от того, что делают обычно шиноби. Язычки огня, питаясь моей чакрой, скользили, закручиваясь, по руке, завораживая своей хаотичной лишь на первый взгляд игрой. Что такое пламя? Лишь символ для моего разума, форма, с которой я работаю. Контролирую ли я плазму? Или, может быть, разгоняю молекулы, чтобы создать нагрев? Воспламеняю особую материю — чакру — усилием воли? Как это происходит? Я погасил пламя и прислонился к дереву на залитом темнотой полигоне. Не понимаю. Не понимаю ничего. Могу пользоваться. Могу применять техники. Но не понимаю, что конкретно я делаю. А значит — скован. Но как понять? Мистики говорят о пламени, как о высшем проявлении энергии. О жизни. Видимо, в прошлой жизни я интересовался этим… Внезапно меня настигла депрессия, от которой я бежал уже много лет. Просто отказывался смотреть в её глаза. Постоянно подгоняя себя, решая проблемы, которые возникают прямо сейчас, я старался не думать о будущем. О том, что там случится. Саске в каноне учился у Орочимару, и лишь после жутких тренировок и благодаря своему таланту, он смог, пусть и в команде, но сразиться с Мадарой. Моих сил на это не хватит. Ни сейчас, ни потом. И я не вижу ни единого пути к подобному. Не понимаю! Я вновь создал пламя перед собой. Словно живое существо, небольшой огненный шар, вращаясь, летал вокруг моих рук. Я же пытался проникнуть в суть этого явления при помощи закрутившегося в глазах Шарингана. Синие и золотые всполохи отгоняли темноту. И тут я услышал его… Голос, шепчущий мне прямо из пламени. Неразборчивые слова, от которых тянет чем-то гибельным. Я оглянулся и заметил фонарь недалеко, в котором мерцал язычок пламени. В нём мелькали синие язычки огня… Моего огня! И в них я тоже слышал этот шепот. Мои глаза изумленно расширились. Это я так влияю на пламя вокруг? Я транслирую этот шепот в мир вокруг. Я… Опасен? Нет. Нет! Я должен разобраться… Я должен во всём разобраться! Ведь были же сообщения, которые указывали на то, что что-то происходит в мире моего призыва? Были? А здесь… Что ж, я верю, что здесь разберутся без меня. Если не справится Тсунаде, то я и подавно не смогу. Сейчас мне нужно встретиться со своими демонами. Лицом к лицу. Понять, что происходит. Иначе я останусь опасен. Непослушные руки сами гнутся в нужные мудры. Я весь дрожу. Что там у нас было… Закручиваю энергию, разделяю и смещаю… Внимание! Вашим телом из-за постоянного ношения Плаща Мрисвиза было накоплено слишком много сен-чакры. Будет осуществлён принудительный переход в Режим отшельника (ур. 0): Все физические показатели x2 Контроль над чакрой снижен вдвое Изменён внешний вид! Эффект «Королевская кровь» заблокирован! Срок эффекта: до конца события. Начато сюжетное задание Задание «Что есть истина?» Племя вашего контракта в шаге от полного уничтожения. Слишком много убитых, слишком жестокие нравы. Но вам, выходцу из мира убийц, этого ведь не понять, да? Спасите своих союзников и покажите тем, кто стремится к Истине, то, что Истина имеет множество граней. Награда: ??? И я оказался в замершем мире своего призыва. Вокруг тела мёртвых Мрисвизов. И меч неизвестного, слегка светящийся хищным стальным цветом, завис в нескольких сантиметрах от тела Матери. Надо двигаться! И мир сдвинулся с мёртвой точки. Человек с длинным мечом, который, казалось, светился и звенел, бросился в неуловимо быстрой атаке, при которой меч превратился в смазанную дугу, но странный мрисвиз умудрился заблокировать удар своими клинками. Он появился в тот самый момент, когда человек с мечом хотел убить Мать племени. Но времени думать об этом не было. Тогда атакующий подпрыгнул в полупируэт за спину мрисвизу, нанося тому удар в спину, но тот умудрился уклониться. Человек с мечом, двигаясь с непостижимой для человека скоростью, совершая сложнейшие акробатические трюки с удивительной лёгкостью, наносил молниеносные удары, порхая над врагом, и нанося удары под какими-то невозможными углами, но каким-то образом враг умудрялся все их блокировать. Лишь пара новых царапин на плаще указали владельцу меча, что противник не идеален. Танец смерти продолжался, то ускоряясь, то замедляясь. Удары сливались в одно смертоносное движение, но странный мрисвиз умудрялся защищаться и даже иногда пытаться ответить. Человек с мечом и странный мрисвиз с огромной скоростью перемещались по лесу, запрыгивая на деревья, совершая головокружительные кульбиты, и постоянно атакуя друг друга, высекая искры и заставляя сталь яростно петь. Сколько это продолжалось, было невозможно сказать, но солнце успело изрядно продвинуться к горизонту, а звон стали всё не смолкал. Искатель Истины, благородных черт темноволосый мужчина, полностью отдался Танцу смерти, по сложным и смертоносным па которого выверенными шагами вела его воля всех предыдущих Искателей, каждый взмах которого был выверен опытом сотен великих воинов до него. Меч звенел в его руках, не переставая, он легко срезал огромные ветви, но необычный мрисвиз каким-то непостижимым образом блокировал своими йабри все удары и, двигаясь ещё быстрее Искателя, успешно умудрялся оборонялся. Однако даже этого дьявольского проворства было недостаточно для того, чтобы контратаковать Искателя, он едва успевал изредка огрызаться. Искатель чувствовал, что стоит его врагу замешкаться лишь на мгновение, и затянувшийся танец тот же час закончится. Но загадочный противник не ошибался и, словно предчувствуя следующие движения оппонента, эффективно им противостоял. Тут в противнике что-то изменилось, и он исчез! Только на самом пределе слышимости, переходящей в предчувствие, Искатель ощутил опасность, он чудовищным финтом увёл меч за спину, чтобы тот через мгновение жалобно звякнул от столкновения с йабри. Магия откликнулась на зов Искателя, придав ему новые силы и большую скорость, и Меч тихо зазвенел. Память прошлых Искателей, лучших бойцов множества эпох, давала Искателю знание, куда будет нанесен следующий удар неведомой в этом мире техники, и тот безошибочно угадывал, ставя блоки на упреждение, откуда появится в следующий раз этот пугающий мрисвиз, мгновенно перемещавшийся вокруг мечника. Теперь инициатива была на стороне того существа, но даже так оно не могло взять вверх. Тут Искатель увидел, как, оставшись в одном месте, враг атаковал из другого! Впрочем, у него не было времени удивляться этому, так что он просто уклонился от ударов раздвоившегося врага. В следующее мгновение врагов стало ещё больше! Примерно тогда же Искатель понял, что не всё, что он видит, реально: ни ландшафт, ни враги, ни его собственные руки… Вернее, он это понял, когда пронзил своего противника, ощутив, как тот погибает, как меч разрывает его плоть, но, присмотревшись, увидел, что вокруг меча пустота… Только Меч остаётся правдивым. Это стоило Искателю нескольких чувствительных царапин. Тогда Искатель сосредоточился на отражениях в Мече, в которых этих иллюзий не было. В ответ враг стал ударять своими клинками друг о друга, и невидимые волны энергии мгновенно слетали с них, круша всё, с чем столкнутся. Теперь уже Искатель был уверен, что достиг предела своего тела, постоянно крутясь, перекатываясь, подпрыгивая и пытаясь атаковать. И тут он почувствовал… Верное движение. Истинное. Простой взмах, понять который было сродни обретению просветления. И он сделал его, и существо, взвизгнув, отскочило, а землю оросила чёрная кровь. Двойники тут же исчезли. И, мгновение спустя, с огромным изумлением Искатель едва уклонился от прилетевшего в него огненного шара. — Ты сохранил свою магию? Кто ты такой? — Крикнул Искатель. Он только теперь осознал то, на что не обращал внимания в пылу боя. Его противник был по-человечески разумен! Вместо ответа мрисвиз ударил клинком по клинку, и в воздухе разлилась трель, в который были отзвуки и печали к погибшим, и недовольства нападавшему, и Вопрос. С большой буквы. Зачем? Тут Ричард, так звали Искателя Истины в этой эпохе, осознал, что это существо, возможно, не понимает его речь. Только эмоции в голосе. Тогда он медленно подошёл к мрисвизу и демонстративно небоевым движением ударил по его йабри Мечом Истины, вложив свои эмоции, свою волю и желание, проводником которых стал Меч. И йабри ответил на этот посыл, прозвучав недовольно и с той же нотой печали о погибших, но уже из тех, что были с Ричардом. Следующая трель от гостя прозвучала решительно: Мрисвизы уйдут, сами. На это Ричард лишь кивнул межмировым жестом. Все его инстинкты того, кто рождён, чтобы находить Истину, говорили ему, что бой больше нет смысла продолжать. Смертоносные существа, те, что выжили, покидали эти места, в компании огромного драконоподобного создания, которое странный мрисвиз скрыл чем-то похожим на иллюзию. У него светятся глаза, но каким цветом? Иногда казалось, что красным. Иногда казалось, что белым. Ричард нахмурился. Разумно ли их отпускать так? Точно нет. Но он не сможет победить то существо. Оно оказалось невероятно проворно. Оно не так хорошо в бою, как Ричард, но его странная магия… Впрочем, это создание действительно не желало убивать. Настоящие воины в бою способны ощутить помыслы друг друга, в движениях, в стиле. И это существо не было злым. Оно могло быть жестоким, оно убивало, но оно не стремилось к этому. Ричард хотел проследить, куда пойдут мрисвизы, но отлучаться надолго ему было нельзя. После долгих и мучительных размышлений он, наконец, хмыкнул и тихо произнёс сам себе:  — Посмотрим, чем это всё закончится. Процессия в этот момент неспешно шла в том направлении, куда Искатель показал своим мечом. В это время тот самый мрисвиз общался с Матерью племени. Этот двуногий сделал то, зачем он существует. — Раздалось в моей голове подзабытое ощущение знания того, что мне сообщают. Причём, «зачем он существует» значило почти так же, как «из чего состоит». Имеется ввиду, в самой моей сути была причина, почему я успел.  — Ш-ш-ш-ш… — Раздался из моего неприспособленного к речи рта возглас, значивший, что-то вроде: «Мне было неспокойно. Что-то мешало мне быть собой.» Этот двуногий чувствует то, что придёт, потому что оно уже здесь. Для него нет времени. Но время разделяет нас с ним.  — «Что это?» Выпивающие краску/жизнь/вкус/чувства. Несбывшееся. Духи его. Мать знала, куда нужно идти, чтобы не сталкиваться с людьми. Её непостижимое восприятие реальности давало ей самые разные знания про окружающее. Потребуется магия двуногого. Та, которая привела это существо в наш мир. Но наизнанку. Должно произойти отторжение. Она говорит про печати призыва, но наоборот? Что она имеет ввиду? — «Что я должен сделать?» Другое направление / Внутрь, а не наружу / К скрытым мирам. Ты поймёшь. Мы передвигались небыстро, но постепенно мою манеру бега перенимали выжившие Мрисвизы, и темп повысился. Мать же… Я не представлял, что это массивное существо такое ловкое! Впрочем, скорее быстрое, ведь в бою Мать явно слаба. Слишком сложный и погружённый в себя разум для быстрой реакции. По ту сторону глаз, там, откуда всё начинается, откуда берёт начало осознание себя / Я / личность любого создания, лежат многие миры. Ты отведёшь нас в один из них. Тут я почувствовал, как у меня заболела голова. О чём она? Я почти знаю, но боюсь подумать это. Мысль скребётся по самому краю сознания… О чём она? Вскоре мы вышли на небольшую полянку, и от Матери пришла команда остановиться. Мы уже не близко. Новое здесь подходит. Теперь это двуногое пожертвует собой, но будет спасено своей удачей. Которой оно не пользуется \ которую не тратит. Оно уже догадалось. Я с дрожью кивнул. Я понял, о чем говорит Мать. Вывернуть себя наизнанку. Превратить свою душу, своё существо, в технику и отправить её… Внутрь своего Я? Я ещё когда делал свободный призыв, обратил внимание, что он работает с абстракциями высокого уровня. Это даёт много свободы… Но суметь вот так, без исследований, без подготовки, с моим уровнем, сходу вот так исказить технику такой сложности? Впрочем, кто-то ведь её придумал. И не думаю, что у него было много попыток, тело-то одно… — «Значит, пора?» Доверься Матери, маленькое существо, её знания помогут. Я послушно взглянул в глаза Матери, позволяя ей дать мне знания. И я понял. Это негостеприимный мир. Они хотят свою складку реальности. Они уже отказались от человечности. И больше их ничто здесь не задерживает. Мать считает, что именно то, из чего начинается Я, момент своего существования, который я осознал сейчас невероятно отчётливо, связан с сутью Вселенной, и, возможно, через него… Но это разнесёт в клочки мою душу! Хотя странное равнодушие по поводу своей смерти и любопытство по поводу верности моих догадок подталкивают меня согласиться. Провести сквозь своё Я чакру, чтобы выдуть новый пузырь материи от этой реальности? Феноменально интересно! Я даже не представлял, что есть техники, работающие на таком уровне. Интересно, это уже уровень Рикудо? Да, я готов. Готов, как никогда в жизни… Внимание! Произведён выход из режима отшельника. Все параметры возвращены к прежним значениям. Обновлено основное задание. Задание «Акт Творца» Вы спасли племя своего контракта от полного уничтожения, но что дальше? Им не рады в этом мире. Куда им пойти? Но не бойтесь сложности предстоящего задания, ведь говорят: сложен первый шаг. Награда: ??? Дополнительная награда: ??? Меняющиеся пальцы гибче, чем когда-либо, послушно складываются в печати. Концентрация чакры, только больше, гораздо больше — всю чакру! Сложен лишь первый шаг… Выделяю её вовне, как в технике свободного призыва. Но затем, создав сдвиг, который был лишь отделением чакры от своего тела, я направил её вглубь себя, через глаз. Руки сами изогнулись в странную печать, которую я никогда не видел, и чакра протекла сквозь мою нервную систему, принеся невыносимо болезненную щекотку, сквозь разум, затопив все мысли призрачным сумбуром, и прорвалась в область чувств, от чего я, охнув, ощутил рвущуюся из груди эйфорию, смешанную с какой-то колоссальный болью, и затем я завис, всё замерло: Чакра потекла сквозь моё я, в невозможной геометрии, выходя за пределы всех измерений и реальности. Мои глаза ярко светились, изо рта вырывалось пламя всех цветов, но мысли. Мысл… Переплет! Ли. Чудо! Ались. Вищно. Фух… Зарево! Красиво… Нет, какое зарево? Перед глазами чехарда картин, рассыпающихся калейдоскопом сквозь меня, я вижу сотни своих отражений в разные… Я всё на поляне. Мрисвизы? Вот я поднимаю руку, совершая что-то странное с материей. Включив Шаринган, я увидел, что моё отражение напитывает реальность чакрой, связывая её, не воздух, но пространство, реальность! И делает её чем-то похожим на шуншин! Я тщательно копирую его действия. Вот моё отражение впитывает это глазами и по туннелю из чакры проводит сквозь себя… Но я уже знаю, что это ломает само моё существование! Отражение создаёт теневого клона… Это идея! Я этой техникой ещё не владею, но отражение делает всё настолько красочно, что я без труда копирую технику. Видимо, он что-то в ней изменил, так как сознание проходит через какую-то невозможную карусель, и я начинаю видеть и своими глазами, и глазами клона! Теперь поток реальности, смешанной с чакрой, уже проходит не сквозь меня, а как бы в стороне, слегка цепляя сознание и сбивая с мысли. Что я видел в начале? Что это за отражения? Откуда во мне столько чакры? А… Это племя делится… Но это же сенчакра! Видимо, моя трансформа позволила мне легче с ней работать, потому что особенность чакры я заметил только сейчас. — В… — Хотел я сказать «Входите» и попытаться создать воронку, но рот сам открылся шире, и из него вместе со светом вырвалось, — ВВВВВАА-А-А-А-А!!! Меня подняло над землёй, и крик не желал заканчиваться. Сквозь меня проходили исполинские объёмы сенчакры, и вроде как обычно от такого каменеют, но чакра рекой текла сквозь меня, и я чувствовал в ней структуры… Мыслей Матери! Внезапно меня швырнуло резко куда-то назад, и я словно упал в воду… Перед глазами только чернильная пустота, а весь мир, где я был, стремительно унёсся вдаль, превратившись в неразличимую точку. На мгновение мне показалось приятным быть в какой-то тёплой жидкости… А в следующее мгновение я ощутил жгучую НЕВЕРОЯТНУЮ боль, я сгорал! Подняв руку, я увидел, как мгновенно чернеет и осыпается с неё плоть… Чувства ослепляли, спазмом меня резко выгнуло, но в следующее мгновение захрустели кости, сгорая в пламени звезды, на которую меня вынес взрыв новосозданной реальности. Но странное спокойствие, поселившееся внутри, не давало мне реагировать на непостижимой силы боль. Интересно, у меня получилось? Что за отражение я видел? Тот я хорошо знал, что делает. Сейчас я понимаю, что сложность манипуляций с чакрой была запредельной. Количество измерений, в которых я работал, было довольно большим… Пять? Восемь? Это не укладывается в голове. Как тот я смог этому научиться? Диковинное искусство, сочетающее невозможные знания, провидение и бесконечную глубину смысла каждой фигуры. Я даже смог понять отдельные действия, но это понимание не имело пользы. Кусочки знания, на которое в моей голове не было ничего похожего. Они ни с чем не связывались, ничего не объясняли. Непонятные закономерности запредельного. Чей-то голос в затухающей пустоте произнёс, слегка напевая: Что ждёт после жизни нас? Лишь медленный сон без грёз. Лишь обморок, где вовек Ни радости нет, ни слёз. И где за короткий срок Пройдёт бесконечность лет… … В этой войне Найдём ли мы ответ В нас самих? Несбыточный свой путь Сумеем ли пройти В условиях земных? А может, это просто моё мимолётное воспоминание из той жизни? И тут я осознал, что вокруг настал свет. Повсюду, вокруг, проникающий сквозь тело, которое стало призрачным и невесомым, сквозь мои глаза… — Я рад, что ты избрал этот путь, Любопытный. — Раздался голос… У говорившего глаза сияли столь ярко, что я зажмурился, не в силах понять, кто это, лишь услышав смутно знакомый голос. Тут яркость глаз резко убавилась, и я увидел… Саске? Это была более взрослая версия Саске, высокого, статного, с двумя катанами, подвешенными одна над другой с левой стороны, от простого присутствия которого было просто чудовищное давление. — Этим ты дал нам возможность увидеться... раньше. У нас мало времени, но я постараюсь тебе дать главное. Он подошёл ко мне вплотную, внимательно глядя мне в глаза. У него были такие же белые, как у меня, Неподвижные глаза. — Я не знаю, что случилось… — Хрипло произнёс я. — Так не планировалось. — Нет, конечно. Но твоя удача позволила тебе выйти на лучший из возможных путей. Это и есть подарок нам от Великодушного игрока. Но, знаешь, наши глаза… Они — кое-что из совершенно другой области. И в этом слое пока об этом никто не знает. Я расскажу тебе. Тут он подошёл совсем близко, томоэ в его глазах стали закручиваться, и внезапно всё пространство глаз залила темнота. И в каждом его глазе я увидел по другому Саске, оба чем-то отличались. Но в глазах тех были другие отражения… Чтобы уследить за этим причудливым лабиринтом из образов я, сам того не замечая, включил свой Шаринган… И бесконечные образы разных меня увлекли. Внезапно всё исчезло. Остался лишь мой собеседник. — Вскоре ты бы открыл высшую форму своих глаз. И решил бы, что это власть над временем. Ты бы потратил годы на её развитие, но лишь в конце долгой жизни понял бы, что это власть над возможностями. Над отражениями. И тогда бы ты шагнул в параллельный мир, на дальнюю линию, чтобы встретить себя и научить себя всему раньше. Другой ты, спустя время, сделает то же самое. И так до бесконечности. Теперь твой черёд это сделать. Я дал тебе всё, что нужно. А теперь… — Проснись! — Раздался мужской голос. Нет. До этого было ещё кое-что, что-то произошедшее одновременно.  — А теперь… — Говорит другой Я. — Маленький подарок. Ты хорошо натренирован, поэтому это не убьёт тебя, а сделает сильнее. Один из нас в одном из миров встретился с Кузнецом Вселенной. И тот помог ему. Удары его молота звучат в нас, в любом из миров. Это не даст тебе ничего сейчас. Но откроет новые пути в будущем. Да, и совет напоследок… Начни линию квестов «Судья душ». Это тебе сильно поможет. И ещё. Опасайся глаз Пейна. Они — нечто гораздо большее, чем ты можешь представить. И меня резко отбросило прямо на огромную наковальню, сияющую, словно звезда, и растянуло по ней, по тьме вокруг клубились туманности, и фигура размером со множество Галактик начала опускать прямо на меня свой исполинский Молот… Я открыл глаза и увидел, что лежу на той самой полянке, откуда должен был быть совершён исход мрисвизов. А надо мной стоял тот мечник. Я его понимаю? — Ты в порядке? — Хмуро спрашивает он меня. — Ты лежал здесь без сознания. Здесь прошли… Очень опасные создания, тебе повезло, что цел остался. Хм, а ведь он не видел меня в человеческом облике. — Нет, никого не видел. — Слегка заморожено отвечаю, размышляя над появившимся знанием языка. Подарок от того… Меня? — Меня зовут Ричард. — Произнёс мечник, когда помог мне подняться. И, помолчав, добавил, — Сайфер. — Саске Учиха. — Ты странно выглядишь, и тебя странно зовут. Откуда ты? — Издалека. — Буркнул я и огляделся. Наверное, мне здесь нечего делать, и можно возвращаться. То, что происходит с моим контролем, причина этого, по словам Матери, ещё в будущем, и ждать его сейчас… Не вижу смысла. Но сначала нужно отделаться от этого мечника. Почему-то у меня нет желания светить у него перед носом техникой призыва. Уж больно хорошо машет мечом… — Ясно. — Ричард понимающе фыркнул, но я не поддержал разговор, и мы замолчали. Определив, куда планирует идти Ричард (в основном по тому, откуда пришёл и он, и Мрисвизы, а так же по тому, куда он поглядывает), я решил идти в противоположную сторону, кинув напоследок ему: — Удачи, Ричард Сайфер. — Удачи, Саске Учиха. — Задумчиво ответил он. Отойдя на приличное расстояние, я сложил печати обратного призыва. И в самый последний момент нахождения в мире призыва, хотя теперь я не знаю, остался ли он таким, я ощутил чей-то острый и неприятный взгляд на себе, такой, словно прямо по сердцу кто-то царапает острым ногтем. И тут же меня вырвало из этого мира. Когда я вернулся, я вздрогнул от острого взгляда, направленного мне в спину. Развернувшись, я увидел… поседевшего и сморщенного, с печатью горя на лице, Фугаку Учиха. — Отец! Тсунаде-сан смогла вас вылечить! — Воскликнул я, подбегая к нему, но в двух шагах остановился. Отец сверлил меня очень мрачным взглядом. — Саске. Я ждал тебя. — Кивнул он. — Надеялся увидеть тебя первым. — Отец? Что случилось? Он протянул мне свою дрожащую руку и крепко сжал мою ладонь. — Я должен покаяться перед тобой, Саске. — С просьбой взглянув на меня, продолжил Фугаку. — Ты должен знать, за что твой брат… — Отец! — Произнес я, прерывая его и накрывая его ладонь своей. — Я знаю. Вы думали сберечь меня от потрясений, но я всё видел. Не надо. Не мне вас судить. Последние слова дались тяжело, но я знал, что если позволю отцу винить себя дальше, ему не станет лучше. Я осуждал и его, и брата, вот только… В этих откровениях не было пользы. Не было никакой причины их озвучивать. Вот о чём я думал, глядя на безмолвные слезы, стекавшие по щекам отца. — Вот как… — Наконец, спустя некоторое время он горько улыбнулся. — А мы-то думали, что уж тебя-то мы сбережём в стороне… А ты ещё и… Тут он негромко засмеялся. — Вот мы, старые дураки. — Отец… Папа. Ты не старый. Ты ещё молод. — Говорю я, сжимая ему руку сильнее. — Ты можешь всё начать заново. Мама нуждается в тебе. Он взглянул на наш дом и вздохнул: — Я постараюсь… В этот раз сделать всё правильно. — Потом он отпустил меня и медленно поднялся, оперевшись на мою руку, и мы пошли к дому. На самом пороге он остановился и тихо сказал, — спасибо… Сын. Что ж, пора подвести итоги… Я стал очень силён. У меня появился нулевого уровня навык Режим Отшельника, и его надо развивать. Хоть техники и удавалось применять с огромным трудом, сама сила этого режима огромна. Но у меня всё ещё нет мощных ударных техник. Слабая защита. То мгновенное воспоминание другого-меня про Кузнеца дало мне Дар Кузнеца Миров (малый), который связал крепость моих костей и вообще плоти с параметром Дух. Если его развить выше, я буду способен выдерживать мощнейшие удары, при этом не травмируясь. Ещё на одну ступень повысился эффект Познающий пустоту. Интересно, к чему это приведёт. Но этого всё ещё мало… Ещё у меня, наконец-то пробудился Мангекё Шаринган. Правда, очень странный. Глаза Видящего пути (ступень I) Способности: (заблокировано) Внимание: Подходящих материалов для дальнейшего развития Глаз в вашем мире не найдено! И что с этим делать? — Хокаге-сама. — Я встал прямо перед стариком, глядя в ему в глаза. — Прошу, возьмите меня в ученики. Вы воспитали самих саннинов, каждый из которых стал легендой. Лучшего учителя, чем вы, не найти. Хирузен замер и потом с огромным удивлением уставился на меня, словно впервые заметил. — Великие саннины воспитаны войнами и собственной волей. Этих учителей ты способен обеспечить себе сам. — Хмыкнул он, спустя некоторое время. — Я не беру новых учеников много лет. Я, продолжая смотреть на него, начал медленно говорить, понимая, что всё зависит от моих следующих слов: — У Конохи могущественные враги. Мы не знаем их лиц, но не сомневаемся: они ударят. Ударят, когда мы будем меньше всего готовы. Когда будем слабы. — Я сделал паузу, чтобы произнесённые слова ярче отпечатались в воздухе. — Если мы не будем стоять плечом к плечу, не будем делиться своими знаниями, мы потеряем сначала нашу волю, а потом деревню. Я прошу вас дать мне сил защитить свой дом. Всю деревню. И сам обещаю, что не откажу тому, кто сам попросит меня о подобном. Прошу вас ещё раз, станьте моим Учителем. Хокаге грустно посмотрел на меня, затем набил трубку и отошёл к окну, где её и раскурил. После долгого молчания, он негромко произнес: — Мне жаль. — И сделал следующую глубокую затяжку. Что ж, последняя карта. — Хокаге-сама, руководители деревень редко сменяются, и ещё реже это происходит тогда, когда прошлый правитель жив. Почему вы уступили пост Минато Намикадзе? — Ты задаёшь взрослые вопросы. — Улыбнулся Хокаге. — Но готов ли ты ко взрослым ответам? — Возможно, к ним готова Тсунаде Сенджу. Тут Хокаге громко рассмеялся. — Так вот к чему ты клонишь. — Посмеиваясь, произнес Хирузен. — Коварный Саске Учиха! Тут он резко стал серьёзней. — Если у меня добавится свободного времени, я с удовольствием его уделю на любимого внука. Я тут же ответил: — Уверен, вам будет нужно лично убедиться в качестве того, кто мог бы стать в будущем ему учителем. Он перевёл взгляд на меня. Свет вечернего солнца ярко выделил каждый волосок в его бороде. — А чтобы учитель был компетентен, мне нужно лично повысить его квалификацию, ты ведь к этому клонишь? Я смотрю, ты всё продумал. Я только кивнул, на мгновение подумав, что это ещё вопрос, кто всё продумал, и что, возможно, это я только что сказал всё то, что хотел услышать Хокаге. С этими старыми интриганами никогда нельзя быть в чём-то уверенным… Впрочем, мне всё равно. — Что ж, Саске-кун. Я готов пойти тебе навстречу. Но будь готов к тому, что всё, что ты знал о ниндзя и о войне, окажется ложью. Это грязное дело, и мы идём в нём дальше, чем кто-либо. Мы идём до самого конца. — Я готов. — Кивнул я, глядя на старика. — Я давно к этому готов. — Я знаю. — Улыбнулся старик. — Но я хотел, чтобы ты осознал: это точка невозврата.