***
Юу по-прежнему продолжал сидеть у кровати Микаэля, лишь изредка, ненадолго покидая его палату. О каком-либо отдыхе или же сне не могло идти и речи. Напряженные до предела нервы, нахождение в постоянном стрессе не позволяли ни на минуту сомкнуть глаз. Пребывание в постоянном страхе, действовало подобно адреналину, поддерживающему физическое состояние, не позволяя мозгу и телу расслабиться хоть на мгновенье. Когда медсестра начинала проводить необходимые манипуляции, Юу время от времени посещало безумное желание уйти, оставить палату, оградить себя от невыносимо терзающего душу вида, пока Мике кололи пальцы для забора крови, вводили препараты, оставляя небольшие увечья в виде кровоточащих ранок и иссиня-черных гематом на молочной коже бедер, меняли мочевой катетер, делали перевязки. От вида крови у Юу внутри каждый раз все сворачивалось, завязываясь в тугой узел, особенно когда промывали дренажи и он видел, как через прозрачные трубки выходят сгустки крови, остатки ткани и вытекает лимфа, а тело Шиндо при этом болезненно изгибается и мелко дрожит. Спокойно выносить все эти процедуры казалось невозможным, но он не мог оставить Мику, а, потому, невзирая на внутреннее смятение и дрожь, брал себя в руки и заставлял держаться, понимая, что Мике сейчас куда хуже, чем ему. Поскольку в независимости от его беспамятства, периодически, когда действие наркотика ослабевало, было видно, как он мучается от дикой боли. Он напрягался всем телом, вздрагивал и морщился, иногда даже оставляла влажную дорожку, стекающая одинокая слезинка и это было особенно мучительно для Амане, лицезреть эти безмолвные страдания, облегчение которым он был не в силах дать. Утомительно, изнуряюще, изматывающее, но в то же время нисколько не обременительно. Ты не чувствуешь абсолютно ничего, так как все твои мысли поглотило одно неистовое желание, которому ты отдаешь всего себя и просишь лишь об одном — выживи… — Юу, — Хиираги Шинья вошел в палату, держа в руках чашку с крепким чаем и с жалостью взглянул на парня, — тебе нужен перерыв, — подходя к Юу, начал он, — Съезди домой, выспись, отдохни как следует, а потом приходи. Уверяю, с Микаэлем все будет нормально. Юичиро поднял голову и взглянул на главного врача с таким видом, словно Шинья зашел и стал с упоением в красках рассказывать ему о замечательной погоде за окном и какой интересный фильм сейчас идет во всех кинотеатрах и Юу, чего бы то это не стоило, просто необходимо его посмотреть. — Я никуда не уеду отсюда пока Мика не придет в себя, — решительно заявил он, на что Хиираги лишь тяжело вздохнул. — Тогда, вот, держи, это придаст тебе сил, — Шинья протянул Юу чашку и тот неохотно принял ее из рук главного врача. — Ты должен хотя бы поспать, — настойчиво произнес Шинья, — не хочешь уезжать, ладно, иди в соседнюю палату, там свободно. Но Юу отрицательно покачал головой. — Что же с тобой делать? — вздохнув, Шинья почесал затылок. Переживания за Микаэля были естественны, но теперь, глядя на состояние Амане, главврачу делалось не по себе, поскольку сейчас было сложно сказать, кто выглядел хуже, Мика, лежащий без сознания, или изнеможенный Юичиро, шестые сутки не смыкающий глаз. Еще немного и он, казалось, сам лишится сознания. Шинью поражала та сила, которая удерживала его все это время, не давая свалить с ног. Ведь как ни крути, а Юу был всего лишь семнадцатилетним мальчиком, которому далеко до познания настоящих, столь сильных, глубоких и искренних чувств, способных заставить человека перенести многие вещи. Та любовь и преданность, которую выказывал Юу к Микаэлю, не могла оставить равнодушным Шинью, перевидавшего многое за свою жизнь, а потому поневоле, тревога не только за своего сводного брата, но и за состояние Амане, теперь не давали ему покоя. — Шинья, скажите, — после непродолжительной паузы, тихо произнес Юу, — то, что Мика не приходит в себя так долго, это очень плохо? — В принципе, нет, этого вполне можно было ожидать, — облокачиваясь о подоконник, произнес Хиираги, потирая рукой подбородок, краем глаза наблюдая, как Юу делает очередной глоток. — Повреждения слишком серьезны и в таком состоянии он может пробыть и месяц. — Месяц? — упавшим голосом переспросил Амане, крепко сжимая чашку в руках. — Да Юу, именно месяц, — кивнул Шинья, глядя на не на шутку встревожившегося Юичиро. — Потому я говорю о том, что тебе как воздух необходимо поспать и нормально поесть. В таком режиме ты долго не протянешь, — он слегка нахмурился, переведя взгляд с Юу на Шиндо, — не думаешь о себе, подумай о Мике. Как, по-твоему, что будет, когда он очнется и ему скажут — «Прости, Мика, но Юичиро настолько любил тебя и не отходил ни на шаг, что в конечном счёте так обессилел, что свалился сам». Каково ему будет услышать, что он виноват в том, что уложил на больничную койку еще и тебя? — Но в этом-то Мика уж точно не будет виноват, — попытался возразить Юу. — Ты, правда, думаешь, что Мика не будет себя в этом винить? — изогнул бровь Шинья и с легким оттенком разочарования, добавил, — странно, я думал, ты его знаешь. — Вы правы, — Юу опустил голову. В глубине души он понимал, что слова Шиньи не пустой звук, но позволить себе отлучиться, а уж тем более заснуть и оставить Мику одного, было невообразимо сложно. Он не хотел покидать его ни на минуту, думая, что его присутствие, возможно, помогает Мике. Присутствие рядом живого, неравнодушного к нему человека просто необходимо, в этих давящих, холодных, белых больничных палатах, где кроме устрашающего вида аппаратов и звуков, издаваемых ими, больше ничего нет. Пусть Мика и без сознания, но он же не мертв, а значит может чувствовать и в любой момент он может прийти в себя. Юу не мог и не хотел пропустить это, а потому был готов сидеть безвылазно, днями и ночами напролет до жути боясь и того, что стоит ему отлучиться дольше, чем на пару минут и Мика обязательно тут же умрет. — Вот видишь, — мягко произнес Шинья, — вот поэтому исключительно ради Мики ты должен позаботиться о себе, чтобы не давать ему повода для излишних волнений, — и, словно читая в глазах брюнета причину его нерешительности по этому поводу, поспешил добавить, — тем более, его состояние стабильное, беспокоиться не о чем. — Я все это понимаю и даже после того, как вы все это сказали… — Юу опустил взгляд к полу, — я просто не могу оставить его. — Как и предполагалось, — Шинья развел руками. Вдруг Юу ощутил, как тело внезапно расслабилось и будто свинец заполнил его, проникнув в каждую клетку. Навалилась жуткая усталость, веки отяжелели с невероятной силой начало клонить в сон. — Что со мной? — еле ворочая языком, спросил Юичиро и уже будучи в полусне услышал мягкий голос Хиираги: — Маленькая хитрость для твоей же пользы… Юу не успел ничего больше сказать или возразить, его поглотил глубокий, беззаботный и крепкий сон. Успев подхватить выпадающую из рук брюнета чашку, Шинья поставил ее на тумбочку под окном и, позвав санитаров, попросил их перенести спящего Юичиро в соседнюю пустующую палату, после чего опять вернулся к постели Микаэля, раздумывая над дальнейшими действиями. Спустя некоторое время в палату вошел высокий мужчина с темными волосами. — Так и знал, что ты будешь здесь, потому даже и не пытался искать тебя в кабинете. — Глен… — Шинья обернулся и устало взглянул на него, — почему ты так рано, я ждал тебя к вечеру? — Ты, видимо, забыл, что сегодня не рабочий день, — останавливаясь за спиной Хиираги, чтобы разрядить обстановку, с ноткой иронии произнес Глен. — Ты прав, я совсем сбился в подсчетах. Совершенно ничего не помню, — проведя ладонью по лицу, ответил Шинья. — Не удивительно, — опуская подбородок на плечо блондину, вздохнул Глен, — ты уже который день сидишь тут. — Кстати, где Юу? — поинтересовался Глен, чувствуя, что в палате не хватает чего-то очень важного. — Я отправил его поспать, — спокойно ответил Шинья, не отрывая взгляда от Микаэля. — Ого, интересно как тебе это удалось? — вскинул брови Ичиносе. — Мне казалось, весь медперсонал больницы его сейчас от Микаэля силой не оттащит. — Пришлось пойти на крайнюю меру, иначе бы он себя вконец измотал, — искоса глядя на Глена, произнес Шинья. — И что же ты сделал? — Пара таблеток снотворного в чай, — спокойно произнес блондин. — С вами только свяжись, — слабо ухмыльнулся Глен. — Тут еще на днях звонил некий Ферид Батори представился начальником Мики, — медленно произнес Шинья. — И что он хотел? Узнать, почему Мика не вышел на работу или сообщить, что появилась пара клиентов, которые хотят отыметь его в таком состоянии и позвонил осведомиться можно ли им прийти? — пренебрежительно бросил Глен. — Как ни странно, но он искренне интересовался состоянием Мики и даже предлагал помощь, — спокойно ответил Хиираги. — Надо же, Мика для него настолько ценный сотрудник? — поднял бровь Глен. — Похоже на то, — кивнул врач. — Что ты ему ответил? — Объяснил всю ситуацию. Сказал, что помощь не нужна, — Шинья слегка нахмурился, — да даже если бы и нужны были деньги, у него бы я точно их брать не стал. Это не те люди, с которыми можно связываться. — Это точно, — согласился Ичиносе, — потом проблем не оберешься. Да вот еще, — серьезно произнес он, — ты пока говорил с ним, не поинтересовался, состоит ли еще Мика в их штате? — Сам корю себя за то, что не спросил, — признался Шинья, — я тогда был в таком состоянии… — Все понятно, — прервал его Глен, — просто твой отец обещал помочь. — Я помню, но сейчас не до этого. Позже я все выясню, — устало сказал Хиираги, — не думаю, что мой старик не сдержал обещания, ну, а там… — он откинул голову чуть назад, опустив ее на плечо Глена и закрыл глаза, — кто знает?.. — Ты вырубил парня, переживая за его состояние, а ведь тебе самому сейчас отдых как воздух нужен, — обеспокоено произнес Ичиносе, — представляю, что ты сейчас чувствуешь и как сам измотался за эти дни. — Боюсь, я не могу позволить себе такой роскоши, — слабо улыбнулся Шинья. — Почему, все настолько плохо? — нахмурился Ичиносе, взглянув на лежащего в постели Шиндо. — Не могу говорить конкретно, ибо все слишком непредсказуемо, — тихо ответил Шинья, — осложнений пока не наблюдается и я полагаю, мы уже можем спокойно заменить тиопентал на морфин. — Тогда… — Глен вопросительно взглянул на партнера. — Либо этим вечером, либо уже утром, — потянувшись и поправив флакон с раствором на капельнице, произнес главврач. — Боже, ты не представляешь, как я переживаю за него, — Шинья обошел Глена и, подойдя к окну, устремил невидящий взгляд на улицу, — меня приводит в ужас его перспектива оказаться за решеткой. Помимо всего того, что связано с лечением, я постоянно думаю о том, как доказать, что его вины в этой чертовой аварии нет? — В таком случае, можешь расслабиться и больше не думать об этом, — вдруг сказал Глен и Шинья, обернувшись, с удивлением посмотрел на него. — Что ты хочешь этим сказать? — Когда я ехал сюда, случайно включил новости и там передали, что с Мики сняты все обвинения, так как виновником дорожно-транспортного происшествия является водитель «Ниссана», — пояснил Глен, — забавно, как иногда бывает полезно обломаться и не переключить на другую станцию. — Подожди, — в недоумении прервал его Хиираги, — Почему? Ведь объявили, что машина Микаэля въехала в него, — Шинья смотрел на него, широко открыв глаза. — Это по словам очевидцев, а они оказались кретинами. Сочинили свою версию происходящего. Как им вообще поверили, было же видно, что это идиоты, плюс по виду еще и обсаженные? — скрестив руки на груди, раздражено произнес Глен, поражаясь человеческому глупости. — Если бы не камеры наблюдения на перекрестке, то Мику по факту выздоровления без сомнений упрятали бы. А так, при просмотре, было четко зафиксировано, что водитель «Ниссана» резко выехал на встречную, в результате чего врезался в левое крыло автомобиля Мики, затем перевернулся, упал на машину, идущую следом, убив в ней двух пассажиров, ну и погиб сам. — Невероятно, — выдохнул Шинья, ощущая истинное облегчение. — Слава богу, теперь хоть об этом можно не беспокоиться, а то я уже извелся, — Хиираги взглянул на Мику. — Каждый раз, стоило только на минуту представить, что после всего пережитого, этот мальчик будет вынужден загреметь лет на семь… — Шинья замолчал, стараясь отбросить эти ужасные мысли, тем более теперь, когда все само собой по счастливой случайности разъяснилось. — Хоть в чем-то парню повезло, — тоже обратив взор в сторону Шиндо, изрек Глен. — Чуть позже я расскажу об этом Юу, он, конечно, не уделил моим опасениям должного внимания, но это и не удивительно, — произнес Хиираги, возвращаясь к Глену и становясь рядом, — ведь сейчас ему важнее всего, чтобы Мика очнулся.***
Следующим утром, стоило Юу открыть глаза, он тут же подорвался с удивлением обнаружив себя в пустой палате. Быстро вспомнив вчерашнее, он поспешил покинуть комнату и буквально влетел в палату Микаэля, едва не упав в коридоре, изрядно проехав по скользким, вымытым полам больничного крыла. Оказавшись в палате, он сперва даже не заметил присутствия там Хиираги, который стоял, облокотившись о тумбочку около окна, а сразу же кинулся к Мике и, только убедившись, что с ним за время его отсутствия ничего страшного не произошло, смог расслабиться и облегченно выдохнуть. — Доброе утро, Юу, как спалось? — прозвучал мягкий голос за его спиной. — Вы?! Вы зачем это сделали?! — вне себя от резко нахлынувшей злости, зашипел Юичиро. — Что сделал? — словно не понимая о чем речь, спросил Шинья. — Зачем вы меня усыпили? — сжав руки в кулаки, выдохнул Амане. — Ах, ты об этом, — флегматично сказал Хиираги, в то время как Юу исходил на пену от такой страшной козни со стороны главврача, — ну, извини, я понадеялся на твой здравый рассудок и был даже вынужден соврать тебе по поводу Микаэля, но ты не послушал вот и пришлось тебя ненадолго отключить. — Подождите, — резко успокоившись, остановил его Юу, чувствуя, как тревожная волна от сказанного, пробежала по всему телу, — что значит соврать насчет Мики? Что вы имеете в виду? С ним что-то не так? — он перевел взволнованный взгляд на неподвижного Шиндо. — Нет-нет, — покачал головой Хиираги, — я сказал, что он может не приходить в себя месяц, но мы решили вывести его из этого состояния уже сегодня. Предполагалось, конечно, разбудить его еще вчера вечером, — губы Шиньи растянулись в мягкой полуулыбке, — но я решил дать тебе возможность присутствовать на этом процессе. — Что? — широко открыл глаза Юу, от былой злости не осталось и следа, стоило услышать, что Мику хотят вывести из наркотического сна, — вы хотите сказать, что Мика сегодня очнется? — Ну да, — коротко кивнул в ответ Шинья, — последняя доза была введена чуть больше часа назад, следовательно, довольно скоро действие препарата закончится и мы попробуем отключить его от аппарата искусственного дыхания. — Не может быть, — выдохнул Юу и его губы тронула счастливая улыбка, — наконец Мика очнется. — Да, а пока… — Шинья отошел от тумбы и приблизился к Юичиро, — …ты должен сходить в столовую и как следует поесть. Можешь не переживать, ты все успеешь. — Нет, я останусь, — быстро замотал головой Юу. — Лучше делай, как я говорю, — в голосе Хиираги звучали нотки угрозы, — если не хочешь, чтобы я запретил тебе присутствовать на этом моменте, а вместо этого снова уложил на кровать и стал, также как и Мику, кормить через зонд. Теперь понимая, что слова Шиньи далеко не пустой звук и как бы ему не хотелось ослушаться, но все же обреченный Юу вышел прочь из палаты и пошел по направлению буфета. Конечно, от пребывания в таком волнительном состоянии кусок еды в горло не лез, но парень все же постарался впихнуть в себя рисовую кашу со свиной котлетой, подаваемую сегодня на завтрак. Когда Амане возвращался из столовой еще издали сквозь стеклянную перегородку между палатой Микаэля и коридором, он увидел небольшое столпотворение из нескольких медсестер и пары врачей, а у дверей самой палаты стоял Шинья, по всей видимости, ожидавший его. — Я что, опоздал? — подбегая к нему, испугано спросил Юичиро, глядя на людей в палате. — Нет. Просто на случай, если Мика начнет приходить в себя раньше, чтобы все были на своих местах, — пояснил ему Хиираги. Юу понимающе кивнул в ответ, нервно потирая руки. Он чувствовал себя ужасно, внутри все буквально млело от приближения этого момента. Не зная чего ожидать и как всё будет происходить, а главное, чем всё закончится, он дико переживал. По телу пробегала мелкая дрожь, нервы были напряжены, голова, как и ранее, отказывалась думать, о чем или о ком-либо постороннем, кроме как о Микаэле. — Пойдем, — сказал Шинья и это послужило сигналом к новой леденящей волне, пробежавшей по позвоночнику и стоило Амане сделать шаг к двери, Шинья снова заговорил: — Только учти, — он серьезно взглянул на брюнета, опустив руку на ручку двери, тем самым преграждая ему путь, — процедура неприятная и очень болезненная и, прежде чем мы войдем, ты должен пообещать, что будешь держать себя в руках и не вмешиваться, иначе придется тебя выставить, а если не уверен в своих силах, лучше останься и подожди тут. — Нет, я пойду и обещаю, что не буду мешать, — сдавленным от волнения голосом произнес Юу и только тогда Шинья открыл дверь, запустил его внутрь и вошел сам. Юу остался стоять в стороне, заняв такое положение, чтобы можно было хорошо видеть Микаэля и одновременно не мешать работе персонала, в то время как Хиираги присоединился к своим коллегам. Спустя некоторое время действие тиопентала стало проходить, вызывая приливы дикой боли, от которой тело Микаэля начало напряженно вздрагивать. Юу с ужасом застывшим на его лице наблюдал жуткую картину, как по мере того как наркотик исчезал из организма Мики, он начинал все больше метаться по постели, дрожать всем телом, изгибаться в мучительных судорогах, кашлять и задыхаться, сопротивляясь действию аппарата ИВЛ. Врачи прилагали немало усилий, чтобы удержать его, не позволяя шевельнутся, однако Мика все равно подрывался, будучи еще без сознания, отчаянно мотал головой, инстинктивно пытаясь избавиться от трубки в горле, не дающей ему нормально дышать. Мика часто и прерывисто дышал, пульс на мониторе зашкаливал, наполняя палату сигналом тревоги. Юу не заметил, как оказался рядом и вцепился в поручни кровати, так что пальцы побелели, став в тон его лицу. Аппарат отсоединили от трубки, но Мике это не принесло облегчения, он по-прежнему изворачивался и метался, словно находился в предсмертной агонии. Сердце Юу колотилось как бешеное от страха, что Мика не выдержит, ибо видел, как он задыхался и в любой момент мог умереть. «Больно… Как же мне больно…» — Микаэль, очнись! — кричал ему врач, изо всей силы ударяя по щекам, чтобы как можно скорей привести его в чувство, — открой глаза! Ты слышишь?! «Ужасные крики… и боль… Я не могу этого выносить… Я схожу с ума…» На это нельзя было спокойно смотреть, все выглядело как в кошмарном сне. Крики, хлесткие удары, просьбы очнуться и, тем не менее, как ни пытались привести его в чувство, Мика, находясь в забытье, метался и изворачивался словно бешеный, невзирая на крики врачей и их действия, испытывая нечеловеческую боль, разливающуюся по всему телу, сжигающую его изнутри. «Режет глаза, я ничего не вижу… Белый свет, расплывчатые, безликие образы… Кто вы? Я уже мертв? Невыносимо больно… Кто-нибудь, помогите, мне страшно… Я не могу дышать… Мне больно… » Юу стоял ни живой ни мертвый, наблюдая за этим зрелищем, от которого все внутри холодело, осознавая, что манипуляции врачей не оказывают эффекта, и Мика не приходит в себя. Тогда он, напрочь забыв об обещании не вмешиваться, подошел ближе и осторожно взял лицо Мики в свои ладони. Кто-то из врачей хотел было сказать Юу, чтобы он не мешал, но Хиираги остановил его, отрицательно покачав головой, наблюдая за происходящим. — Мика, прошу, очнись, — ласково, сдерживая душащие слезы, тихо произнес он в надежде достучаться до родственной души, — я люблю тебя, пожалуйста, Мика, очнись. Это я, Юу, и я здесь с тобой, пожалуйста, посмотри на меня. По мере того, как Юу говорил Мике нежные слова, прося чтобы он открыл глаза, несчастный постепенно успокаивался, начиная более менее равномерно дышать. Затем его веки дрогнули. Яркий солнечный свет безжалостно ударил в глаза, раздражая их, заставив снова закрыть, а через мгновенье возобновить попытку. Пустой взгляд, медленно окинул всех присутствующих и замер. Сквозь постепенно рассеивающуюся дымку, застилающую взор, когда всё казалось эфемерным, расплывчатым и нереальным, расширенный зрачок пытался сфокусироваться на одном единственном человеке. Толком не придя в себя, Микаэль, словно хватаясь за соломинку, что вытащит его из кошмарного сна, пытался узнать, разглядеть знакомые черты дорогого ему лица. — Мика… — тихо произнес Юу, осторожно, кончиками пальцев убирая со лба Шиндо прилипшие мокрые пряди и склоняясь над ним, нежно касаясь губами лба, позволяя прозрачным соленым каплям упасть на бледное, изнеможенное от боли лицо. Вдруг Юу ощутил, как его другую руку накрыла холодная, чуть подрагивающая ладонь. Отстранившись, он увидел, как по лицу Мики скользнула еле заметная улыбка. Голубые глаза смотрели устало, глубоко в них отражалась боль и в то же время они были наполнены нежностью. — Как же я рад. Я так переживал за тебя. Не бойся, теперь все будет хорошо, боль скоро прекратится. Тебе будет легче. Просто потерпи, Мика, — сквозь слезы с улыбкой, успокаивал его Юичиро, проводя рукой по светлым локонам, склоняясь, покрывая лицо Шиндо легкими поцелуями, — я больше никогда не оставлю тебя одного. Постепенно накатывающая боль заставляла Мику морщиться, но он продолжал ласково смотреть на Амане и этот взгляд был словно безмолвный монолог, в котором блондин передавал все свои самые искренние чувства. Он осторожно коснулся щеки Юу, смахивая с нее слезы, затем его рука дрогнула в воздухе и Мика, запрокинув голову и зажмурившись, издал тихий полустон от очередного прилива боли, становящейся сильнее. — Все, хватит, — обратился Шинья к медсестре, единственной оставшейся кроме них в палате. Она послушно исполнила свою обязанность, введя в капельницу морфин. Все внимание Юичиро было приковано к Микаэлю, он не услышал слов Хиираги, не заметил действий медсестры, он только увидел, как Мика расслабился и, снова закрыв глаза, погрузился в глубокий сон. — Теперь проблем не должно возникнуть, — словно издалека, услышал Юу голос Шиньи, — Пойдем, дадим ему поспать, а когда Мика проснется, можно будет убрать трубку и зонд. — Угу, — кивнул Юу, вытирая рукой слезы, ощущая, как невероятная радость и счастье накрывают его с головой, как тепло в сердце разливается, согревая душу, наполняя ее светлым и прекрасным чувством, заслоняя гнетущее чувство страха и волнения, преследовавших его вплоть до того самого момента, пока Мика не пришел в себя и он окончательно смог убедиться в его относительном благополучии.