Отчаявшиеся души

Внезапное появление Ферида и его поведение поразили Мику, позволив ненадолго отвлечься и в некоторой степени даже забыть о предстоящей манипуляции. Но стоило Батори скрыться за дверью больничной палаты и всепоглощающий страх снова заявил о своем праве на существование, завладев разумом Шиндо, особенно когда вошел Хиираги, следом за ним хирург, а также медсестра, приставленная к Микаэлю на протяжении всего его пребывания в реанимационном отделении. Увидев всю эту дружную гвардию, Мика невольно судорожно сглотнул, однако всем своим видом он старался не выказывать своего истинного состояния, сохраняя спокойствие на лице. — Что же, Мика, не будем тянуть, — мягко произнес Шинья, подходя к постели больного, чье сердце начинало все яростней колотиться набатом отбиваясь в голове в ожидании предстоящей экзекуции и холодные, мерзкие волны страха пробегали по всему телу от не в меру разыгравшегося воображения. Будь сейчас рядом с ним Юичиро, то, возможно, Мике в эти минуты было бы куда как легче и проще, но он сам пожелал убрать его на время процедуры, опасаясь за него же. Кроме того, присутствие Шиньи несколько облегчало положение, ведь не окажись в палате никого знакомого, Мика вряд ли бы смог так мастерски подавлять в себе панические нотки заполняющие сознание с каждой секундой. По истечению нескольких минут после того, как девушка ввела морфин и он начал действовать, Шинья приблизился к Мике. — Давай, — сказал он, помогая Шиндо подняться и сесть на край постели. Независимо от действия наркотика, ноющая боль при движении давала о себе знать, заставляя Мику болезненно морщиться. Мельком брошенный взгляд на хирурга, стоящего около кровати в ожидании, а затем замерший на лотке с инструментами, в его руках, среди которых были пинцеты, зажимы, скальпель, кривые иглы и непривычно огромный шприц, вынудил Микаэля сжаться всем телом, так что на мгновенье даже потемнело в глазах при одной лишь мысли, что все эти орудия пыток сейчас пойдут в ход. — Не смотри, Мика, так будет легче, — ласково сказал Шинья, отчетливо видя страх в небесного цвета глазах. Парень перевел на него взгляд и понимающе кивнув, смиренно и обреченно склонил голову. — Мы обезболили, но все равно будет больно, ты уж потерпи. С этими словами, став напротив, Хиираги крепко обнял парня и прижал его к себе. Мика не стал спрашивать «зачем это нужно?» или «может, не стоит?», просто в этот момент его сердце окончательно сжалось и оборвалось от страха, а нервы, находящиеся на взводе скрутило в тугой узел так, что было даже сложно шевельнуться. — Шинья, я… — сдавлено, попытался произнести Микаэль, но следующие слова растворились в протяжном стоне, когда хирург стал проверять первый дренаж и втянул шприцем воздух из плевральной полости так, что трубка дренажа коснулась плевры. В то же мгновенье Мика ощутил, что задыхается и невыносимая, обжигающая боль разливается по всему телу, заставляя изнывать каждую клетку в этом адском пламени. Если до этого он и думать не смел, что станет жаться к Шинье, то когда его пронзила эта резкая боль он, не помня себя, чтобы заглушить свой собственный крик, уткнулся лицом в грудь Хиираги, судорожно впившись пальцами в белый халат врача, изо всех сил прижался к нему. От страшной боли и удушья слезы сами хлынули из глаз, насквозь промочив ткань. Нарастающие с новой силой мучительные, готовые лишить рассудка ощущения от действий хирурга заставили Микаэля издать резкий и в то же время жалобный, гортанный крик и при этом выгнуться назад, несмотря на то, что Шинья изо всех сил пытался удержать его в своих объятиях. — Мика, мальчик мой дорогой, пожалуйста потерпи, уже скоро все закончится. Тебе станет легче. Еще немного и все пройдет, обещаю. Тебе больше не будет больно, — слышал он над собой, где-то вдалеке, взволнованный голос Хиираги, без устали успокаивающий его на протяжении всего мучительного процесса, в то время как Мика извивался и корчился, словно агонируя в этой предсмертной пытке с трудом втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Безжалостно полосующая живое, извивающееся, юное тело всепожирающая, острая боль, заставила Микаэля неосознанно снова прижаться всем телом к Шинье и насколько хватало сил, крепко обхватить его руками, притянуть к себе, а где-то на периферии возникшая мучительная ассоциация, вынудила сквозь очередной стон, сорвать с его губ еле слышные слова: — Еще… пожалуйста… Шинью, сдерживающегося все это время из последних сил, когда сердце было готово разорваться на куски от дикой жалости и хотелось бросить все, остановить эту бесчеловечную пытку и больше никогда и никому не дать и пальцем прикоснуться к этому ребенку, к этому несчастному, хрупкому и безмерно дорогому его сердцу существу, что мечется и трепещет в его руках подобно раненой птице, эти слова добили окончательно, впившись в самую глубь души и сознания острейшим шипом. Однако позволить себе расслабиться в эти важные минуты он не мог, не имел права, а потому только сильнее прижал к себе Микаэля, не перестающего стонать и вздрагивать. Желая успокоить, Хиираги поглаживал его по голове. — Тише, мальчик, скоро все закончится… Тяжелые, короткие вдохи, судорожные стоны и вскрики наполняли палату в тот момент, когда в нее ворвался Юичиро, заслышавший крик Микаэля еще в коридоре. — Что тут творится? Мика! — увидев весь этот кошмар, Амане ринулся к нему, но Шинья успел крикнуть, обернувшись через плечо: — Стой на месте! Не мешай! Видя, что происходит, медсестра попыталась вывести Юу из палаты, но тот, сдерживая безумное желание подойти, пообещал, что не будет вмешиваться и остался стоять, нервно заламывая руки. Каждый стон любимого отдавался жутким эхом в его голове, заглушая все остальные звуки, лишая сил, заставляя снова выгорать изнемогающую от жалости душу. Его всего трясло, сознание готово было покинуть в любой момент от вида этих поистине ужасающих страданий, которые теперь переживал Микаэль в живую, не будучи под наркозом. Находясь в полубессознательном состоянии от дикой боли, полностью застившей разум, Мика даже не смог осознать, что Юу присутствует в палате. После того как врач удостоверился, что в полости нет жидкости и сгустков крови, он стал убирать дренажные трубки одну за одной, прошивая иглой кожу на месте раны, оставшейся от каждой из них, откуда быстро стекали тонкие кровавые струйки. Каждый стежок и Шиндо вздрагивал, а из груди вперемешку с всхлипами вырывались короткие, прерывистые стоны и шипение. Амане с ужасом смотрел на все эти мучения, а когда на раны Мики наложили стерильные повязки и забинтовали грудную клетку эластичным бинтом, он быстро подошел к нему и принял измученного страдальца из трясущихся рук Шиньи. — Мика… — подрагивающим голосом, произнес он, касаясь плеч Микаэля, нежно и трепетно приобнимая его, чувствуя всем телом, как того колотит от озноба и еще не успевшей утихнуть боли. — Юу… — слабо проговорил Мика, поднимая на него невидящий, изнеможенный взгляд. Голова отказывалось работать, он почти ничего не соображал, полностью обессиленный и измотанный болью, он был не в силах понять что-либо, а уж тем более то, что его маленькая, благая затея с треском провалилась, он просто был рад слышать голос Амане и чувствовать его рядом, ощущая согревающее тепло близкого человека. — Вот, — Юу поднес к пересохшим, едва розовым губам Шиндо, чашку с горячим чаем, принесенного медсестрой и тот, сделав несколько глотков, почувствовал некое облегчение от разливающегося внутри тепла. После того как лихорадка поутихла, жуткая усталость от всего перенесенного охватила Мику и его неумолимо стало клонить в сон. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Юу, хотя вопросы были излишни, ибо он сам прекрасно видел и понимал состояние Микаэля. — Разбито, — вяло ответил Шиндо, пытаясь выдавить подобие улыбки. — Ложись поспи, ты вымотался, — произнес Шинья, попутно проговаривая эти слова он подхватил Мику под колени и, взяв его на руки, осторожно уложил на кровать, прикрыв тонким одеялом. — Прости, что обманул… — уже сквозь сон тихо прошептал Шиндо, обращаясь к Юу и, не дождавшись ответа, полностью окунулся в мир грез.

***

За годы врачебной практики с самыми тяжелыми больными, большинство которых были смертниками, Хиираги Шинья приобрел то незаменимое для всех медиков качество, помогающее им лечить и спасать людей, а именно умение держать себя в руках при любых обстоятельствах. И, тем не менее, в определенный момент даже люди, сполна одаренные этим бесценным даром, могут, в конце концов, не выдержать. У Шиньи этот переломный момент в жизни наступил сейчас. Находясь в жутком истерическом состоянии, Шинье стоило невероятных усилий держать себя в руках, чтобы не начать метаться по палате в криках, рыданиях и стенаниях на виду у всего персонала больницы. С горем пополам дождавшись, когда Микаэль заснет, следовательно, все завершится благополучно, толком никому ничего не объяснив, он поспешил к себе в кабинет. — Боже мой, Шинья, что с тобой? — не на шутку встревожился Глен, сидевший на диване, когда в кабинет ворвался Шинья, белый как стена и пронесся мимо него, будто не замечая, к бару, достав оттуда бокал и бутылку коньяка, он трясущимися руками наполнил фужер, одним залпом осушил его и поспешил снова налить. — Эй, ты чего? Что случилось? С Микой все в порядке? — взволновано стал спрашивать Глен, так как подобная реакция могла возникнуть лишь в случае неблагополучного исхода любой тяжести. Быстро встав со своего места, он в два счета оказался рядом с Хиираги, который находился в кошмарном состоянии и даже не мог ничего произнести, лишь коротко кивнул в ответ. — Ну, вот видишь, раз все закончилось благополучно, не нужно переживать, — пытаясь улыбнуться, произнес Глен, толком не зная, что и предпринять. Он впервые видел Шинью таким, если не считать того раза, когда он, после жуткого скандала, напрочь рассорился с отцом и пришел к нему домой, но с тех пор прошло очень много лет и Хиираги всегда сдерживался, не позволяя доводить себя до таких состояний. — Это невыносимо… — выдавил Шинья, утыкаясь лицом в плечо Глена. — Я понимаю, ты переживал за Мику, а тут еще такая мучительная операция, — в попытках успокоить, Ичиносе обнял его и стал осторожно поглаживать по спине, предварительно забрав пустой бокал, поставив его и бутылку на стол. — Я готовил себя морально ко всему, но то, что я услышал. Господи, бедный ребенок, что же он вынес? За что ему все эти наказания? — говоря это, Шинья содрогался всем телом, в то время как Глен тщетно пытался успокоить его. — Пожалуйста, не нервничай, я уверен, все не так страшно. Ну что такого сказал Мика? — Глен серьезно взглянул на него, когда Шинья поднял голову. — Это ужасно. Когда ему стало особенно больно, он сказал… — Шинья закрыл лицо рукой, — он неосознанно попросил — "еще, пожалуйста". Ты понимаешь, что это значит? — он с отчаяньем, читающимся в синих глазах, посмотрел на Глена, — эти слова, он говорил их своим клиентам, в минуты, когда ему было особенно плохо и больно. — Согласен, это ужасно. Но, подумай, все эти кошмары уже позади, — обнимая Шинью одной рукой, второй, Глен, взяв со стола открытую бутылку, сделал несколько глотков прямо из горлышка и, кашлянув, снова ласково заговорил, — это лишь отголоски прошлого. Сейчас Мика безоговорочно счастлив, у него есть любимый человек, который испытывает к нему такие же трепетные чувства. Он изменился, более того, он даже принял тебя, что самое удивительное, а это… — он пожал плечами. — Я все прекрасно понимаю, но это тяжело… До этого дня я мог лишь догадываться как обстоят дела, но когда это случилось… Я как представил, что он был вынужден терпеть, через что прошел этот мальчик, если у него до автоматизма выработался такой рефлекс. Это психологическая травма на всю жизнь, она неизлечима, — Шинья коснулся пальцами лба. — Ну, не преувеличивай. Думаю, все не так страшно, — ласково произнес Ичиносе. — Я не смог его спасти, не смог оградить. Сколько лет он страдал морально и физически. И даже сейчас, я ничего не могу сделать. Я ничем не мог ему помочь, он так мучился, так плакал, — голос Хиираги дрожал, когда он вспоминал стонущего и содрогающегося от боли Микаэля в своих руках. — Ну, не надо так. К тому же, кто как не ты все эти годы пытался помочь ему? Ты делал все, что было в твоих силах. И сегодня не будь тебя рядом, ему было бы куда хуже, — мягко произнес Глен, однако его слова не возымели ни малейшего эффекта. Шинья продолжал трястись, смахивая выступившие слезы. — Пойдем домой, примешь ванну, расслабишься, успокоишься. Все уже позади, — мягко произнес Глен помогая Хиираги снять халат и, повесив его на вешалку, он вернулся и взяв того за руку, повел к выходу. Шинья не сопротивляясь, послушно последовал за ним. В приемной, предупредив взволнованную видом своего начальника секретаршу о том, что Шиньи до конца дня не будет и надо отменить все встречи, которые возможно были назначены на сегодня, Глен буквально потащил главврача, который не мог говорить и думать ни о чем и ни о ком, кроме как о Шиндо, к лифту, тяжело вздыхая и заранее предчувствуя, что сегодня, а возможно и завтра без сильных седативных средств для своего несравненного, обойтись явно не получится.

***

Пока Мика спал, Юичиро, стоя у окна, с трудом приходил в себя после увиденного кошмара. Не прокручивай он раз за разом у себя в голове финальную сцену, на которую успел явиться, будучи самым нежеланным зрителем в столь чудовищном спектакле, успокоение пришло бы гораздо быстрей, однако просто взять и выбросить эти образы было сейчас сверхъестественной задачей. К тому же, сердце сжималось в тисках, когда он слышал, как Микаэль постанывает и всхлипывает в своем до жути неспокойном, тревожном сне и видел его время от времени искажающееся в болезненной гримасе лицо. Тогда он подходил к нему и осторожно, чтобы не разбудить, гладил, легко касался губами, впавших сильнее за эти дни, щек и лба. Естественно болезненные ощущения от этого не исчезали, тем не менее, ненадолго Мика все же успокаивался и расслаблялся. Спустя несколько часов, толчком к пробуждению Мики послужил его же вскрик. Открыв глаза, он ощутил невероятную слабость во всем теле, попутно оно ломило и изнывало от тупой боли и если бы не тугая перевязь, чувства были бы куда острее и неприятнее, а так все казалось весьма сносным. — Юу, ты уже вернулся? — слабым голосом произнес он. Увидев, что Мика проснулся, Юичиро тут же отошел от окна и присел на край постели. — Ну да, — улыбнулся Амане. — Черт, — Мика попытался привстать, но руки были довольно слабыми и плохо держали. — Что же ты делаешь, — Юу быстро поднялся, помог тому принять сидячее положение, подложив подушки так, чтобы Мика мог на них облокотиться. — Когда же это закончится? — простонал Мика, чувствуя болезненные спазмы и собственную беспомощность. — Я бы тоже хотел это знать, — фыркнул Амане, присаживаясь обратно, — когда ты перестанешь водить меня за нос и выпроваживать в самый ответственный момент? — Юу, только не начинай, не сейчас…- Мика с мольбой и легким оттенком раздражения посмотрел на него. — Ладно, — благосклонно сказал Амане, понимая, что Шиндо сейчас не в том состоянии, когда можно устраивать разборки. — На вот лучше попей, — он взял с прикроватной тумбочки чашку с горячим шоколадом и протянул Шиндо, — может, остыл уже, но я не знал когда ты проснешься, — мягко произнес Юу. — В самый раз, — облегчено выдохнул Микаэль, сделав глоток живительного напитка. — Как ты? — осведомился Юу, на что Мика только махнул рукой. — Нормально. Лучше скажи, — в его глазах внезапно появился слабый блеск, — ты принес мне что-нибудь? — Естественно, принес, — Юу встал и, подойдя к стулу, на котором стояла сумка с вещами, достал из нее увесистый пакет и опустил его перед Микой, внимательно следившим за каждым его движением. Юу поразило, с какой жадностью и быстротой Мика приговорил небольшую курицу гриль, пару пирожных, гроздь винограда и банан. Когда с едой было покончено, он, расслабившись, облокотился о подушки и, довольно прикрыв глаза, попивал персиковый сок. — Ого, ты был настолько голодный? — поднял брови Амане, сидевший все это время на краю постели и наблюдавший за этим маленьким пиршеством, развернувшимся в больничной палате. — Угу, — промычал Мика с удовлетворенным выражением играющим на лице, с которого сошла тень изнеможения, — спасибо. — Было бы за что, — ухмыльнулся Юу, видя, что Мике заметно полегчало. — Кстати, будешь? — Мика протянул ему стакан с соком. — Вспомнил, наконец, — засмеялся Юу и отрицательно мотнул головой, — нет, не хочу. Это тебе сейчас надо силы восстанавливать, да и мне больше гранатовый нравится. — Так я его тоже люблю, — ухмыльнулся Мика. — Намёк понял, значит, в следующий раз принесу и гранатовый, — улыбаясь, пообещал Юичиро. — Слушай, а куда делся Шинья? Я думал, он будет здесь, хотел его поблагодарить, — озадаченно произнес Микаэль. — Даже не знаю, — пожал плечами Юичиро, — когда ты уснул, он выскочил из палаты и больше не появлялся. — Странно, — тихо произнес Мика, задумавшись. — Ну, наверное, у него дела? — предположил Юу. — Ой, подожди, — он достал из кармана внезапно зазвонивший телефон и глянул на дисплей. — Это Глен, — сказал он и принял вызов. — Сделай на громкую связь, — быстро попросил Мика и Юу, кивнув, выполнил просьбу. — Здравствуй, Юу. Хочу узнать, как там Мика? — прозвучал из динамика голос Ичиносе. — Здравствуйте. Все хорошо, он уже проснулся, ничего не беспокоит, — сказал Юу, глядя на Микаэля, который кивнул в знак подтверждения. — Ну, отлично, — облегчено вздохнул Глен. — Спроси про Шинью, куда он подевался? — напомнил ему Мика. — Ах, да, Глен, вы не знаете где Шинья? — быстро спросил Юу, — а то Мика переживает, он так и не зашел к нему после операции. — Кхм, понимаешь, Юу… Он очень любит Мику и ужасно тревожился и волновался за него все это время, а последняя манипуляция окончательно выбила его из седла так, что он заработал себе нервный срыв, поэтому до завтра не появится, — было слышно, что Глен ухмыльнулся, — но я думаю, ему будет приятно узнать, что Мика переживает за него. — Не только переживает, но и любит по-братски, — склонившись над телефоном протянутым Юу, проговорил Шиндо. — Мика? Это ты? Так ты все слышал? — удивленно спросил Глен. — Ага, передадите ему? — поинтересовался блондин. — В этом нет необходимости, он тебя слышал. — Правда? — поднял брови Шиндо, глядя на Юу. — Ага. Видел бы ты сейчас его лицо, — протянул Ичиносе, — вот черт, похоже, у него опять сейчас истерика начнется, на этот раз уже от радости. Блин, только ведь недавно успокоился. Ну, все, ребята, пока. — Отключился, — сказал Юу, бросая телефон на кровать. — Надеюсь, ему не станет хуже? — озабоченно произнес Микаэль. — Ему станет только легче, — уверено произнес Юичиро, — я думаю, он долго ждал этого признания от тебя. — Ты прав, — улыбнулся Мика, опуская взгляд, чувствуя, как некое легкое и приятное чувство появляется в душе.