Вестник Силейз

      Жозефина откладывает перо в сторону и вздыхает с облегчением. Общаться с мадам Меприз было непросто даже по переписке – и это при том, что антиванка всегда тщательно подбирала слова. Иногда ей в голову приходила шальная мысль предложить Каллену ответить на одно из писем властолюбивой орлесианки, но тогда против Инквизиции мог бы ополчиться весь орлесианский двор. Особенно если бы командир использовал хоть пару из тех словечек, которых порой удостаивались непонятливые новобранцы.       Подумав о солдатах, Жозефина поднимается с места и с тоской смотрит в зарешеченное окно. За окном светит солнце и поют птицы. Антиванка все это время пыталась делать вид, что не слышит их пения, но составление вежливого ответа для мадам Меприз высосало из нее все соки вместе с желанием работать до самой ночи, как это бывало обычно. В конце концов, иногда можно позволить себе небольшой отдых.       С наслаждением вдыхая свежий воздух, леди Монтилье выходит из замка и окидывает взглядом пространство внутреннего двора. В лазарете трудится военный врач, туда-сюда носятся посыльные Каллена и Лелианы, на тренировочной площадке размахивают мечами солдаты… Ничего необычного, думает Жозефина – и вдруг что-то приковывает ее взгляд.       Солдат всего двое, и у них какие-то странные мечи. Слишком уж блестящие.       Антиванка спускается с лестницы и заинтересованно подходит поближе.       Держа в руке очень странный меч – полупрозрачный, как будто бы даже ненастоящий – эльфийка сурово командует своему противнику: «Контратака! Контроль клинка! В сторону! Резче!». Ее визави, светловолосый эльф, старательно подчиняется этим командам – и вдруг его полупрозрачный меч пропадает. В ладони остается лишь рукоять.       - Пожалуй… на сегодня хватит, - устало выдыхает эльф знакомым голосом. – Благодарю вас, рыцарь-чародей.       - Вы делаете успехи, - без тени улыбки отвечает эльфийка, и у нее в руке тоже остается только рукоять от меча. – Жду вас завтра в это же время, рыцарь-чародей.       Она уходит, на ходу быстро кивнув Жозефине, и до той наконец доходит: это же одна из магов, собиравшихся обучать Инквизитора своему искусству. Выходит, это сражение магическими клинками? Что ж… в любом случае, это производит впечатление.       Инквизитор – а это, без сомнения, он – снова создает клинок из магии и делает резкий взмах. Затем утомленно вздыхает и качает головой.       - Этим я разве что удивлю врага, - печально констатирует эльф, и его клинок снова исчезает.       - Позволю себе не согласиться.       Фарель вздрагивает и оборачивается на голос антиванки. Его волосы взмокли от пота, ворот дублета небрежно расстегнут, на левой ладони несколько неглубоких шрамов – именно так юные Жозефина и Иветта представляли себе отважных пиратов, готовых похитить их и бесцеремонно увезти на край света.       Леди Монтилье еле сдерживает мечтательный вздох.       - Жозефина? – удивленно выдыхает Инквизитор. – Вы… наблюдали за мной?       - Я только что подошла. Вас это смущает?       - Нет, только… я не уверен, что тут есть на что смотреть. – Долиец окидывает свежую россыпь шрамов на своей ладони печальным взглядом. – Я ведь не Кассандра и не умею как следует обращаться с мечом. Тут нужны годы тренировок…       - У вас совсем неплохо получается, - ободряюще улыбается Жозефина. – Но… позволю себе поинтересоваться: это какое-то особое оружие? Я видела, что ваш клинок просто исчез…       - Ах, вы об этом. – Инквизитор демонстрирует ей блестящую рукоять с синеватым отливом. – Это призванный клинок. Он создан из чистой магии. Сейчас он будет немного слабее, чем обычно – я еще не успел толком восстановить силы; но для демонстрации подойдет.       Загадочные слова заклинания порождают немыслимое: из рукояти само собой в мгновение ока появляется полупрозрачное сверкающее лезвие.       - Милосердная Андрасте! – восклицает антиванка и порывается прикоснуться к клинку, но долиец предупреждает ее:       - Осторожно, он даже сейчас довольно острый.       Леди Монтилье все же слишком любопытна, чтобы не потрогать пальцем обух загадочного меча. На ощупь магическое лезвие вполне осязаемо.       - Это потрясающе, - восхищенно говорит Жозефина. – Я слышала о рыцарях-чародеях, но мне никогда не доводилось видеть их вживую – и уж тем более в бою.       - Леди Вивьен впечатляюще смотрится на поле боя, - соглашается Фарель и сокрушенно прибавляет: - Но вот показать мне пару приемов, увы, она не согласилась. Я ей не слишком симпатичен.       - Возможно, она просто еще не присмотрелась к вам, - не задумываясь, выпаливает антиванка в ответ на эту обезоруживающую откровенность – и только, сказав эти слова, понимает их явную фривольность.       К счастью, долиец не мадам Меприз и не собирается распекать ее за такую формулировку.       - Вы сейчас не заняты, Жозефина? – осторожно интересуется он. На щеках его проступает легкий румянец.       - Думаю, нет. – Леди Монтилье клянет себя: назвать его «милордом» уже не поворачивается язык, но звать Инквизитора по имени все еще непривычно.       - Вы не откажетесь немного прогуляться со мной?       - Я… – Теперь, кажется, румянец начинает проступать и на щеках Жозефины. – Думаю, это замечательное предложение.       Инквизитор закрепляет рукоять меча на поясе и хочет было подать руку антиванке, но, увидев кого-то, сдерживается. Леди Монтилье смотрит в том же направлении и видит весело ухмыляющуюся Сэру.       - В Скайхолде ни от кого не спрячешься, - тихо и с оттенком недовольства произносит Фарель.       - К сожалению, таков весь мир, - вздыхает Жозефина. – Когда вы отправитесь на бал в Зимний дворец и увидите орлесианский двор своими глазами, вы поймете, что за вами всегда пристально наблюдают.       - Милостивая Силейз! – Долиец едва заметно вздрагивает. – Прошу вас, Жозефина, не напоминайте мне об этом. Лелиана сказала, что до посещения мирных переговоров мне надо вызубрить наизусть все правила орлесианского этикета – и что это куда сложнее, чем расправиться с прорвой демонов.       - Не беспокойтесь, Фарель. Я… мы будем рады вам помочь.       Инквизитор смотрит на нее немного недоверчиво – и в то же время с радостью.       - Спасибо.       Руку ей он все же подает, и они направляются обратно в замок.       - Надеюсь, Лелиана не слишком запугала вас? – с улыбкой осведомляется антиванка. Фарель медлит с ответом.       - Как сказать, - наконец отвечает он. – Честно говоря, я с трудом представляю себя на торжественном приеме. Когда я посетил вечер леди Вивьен, она поспешила сразу изолировать меня от прочих гостей и поговорить о деле. На этом моя светская жизнь в Орлее, собственно, и закончилась.       Леди Монтилье тихонько смеется.       - Вы себя недооцениваете. На наших гостей вы производите хорошее впечатление.       - Видимо, потому, что я по возможности стараюсь молчать и слушать других.       - И это – очень ценное качество, ведь…       Внезапно перед ними словно из-под земли вырастает Лелиана. Инквизитор съеживается под ее грозным взглядом.       - Вижу, ты решила немного отдохнуть, Жози? – интересуется орлесианка.       - Э… да. – Жозефине становится неловко в присутствии подруги, не упускающей ни единой мелочи. – Ты… что-то хотела у меня спросить?       - Не у тебя, Жози. – Взгляд тайного канцлера становится еще более грозным. – Хотела уточнить, Инквизитор: вы поразмыслили над моим последним отчетом?       - Да, - отводя глаза, отвечает долиец. – Он был весьма… доходчив.       - Надеюсь, что так.       Антиванка слишком хорошо знает Лелиану и без труда догадывается, что предмет разговора имеет к леди Монтилье самое прямое отношение. И дуется на подругу за то, что та позволяет себе так общаться с Инквизитором.       - Я полагаю, Лелиана, что в разумности милорда Инквизитора сомневаться нет нужды, - строго произносит Жозефина.       - Я и не сомневалась, Жози.       - Возможно, мне лучше оставить вас вдвоем? – с надеждой интересуется Фарель, пытаясь ускользнуть от взгляда орлесианки. Та наконец улыбается:       - Нет-нет. Дело совсем не срочное. Думаю, ваш разговор куда важнее.       Церемонно кивнув долийцу на прощание, она уходит.       - Что это с Лелианой? – не выдерживает антиванка, как только они доходят до внутреннего дворика с садом. – Она не затаила на вас обиду?       Инквизитор старательно отворачивается.       - Все в порядке?       - Да, все в порядке. Давайте… сменим тему, если можно.       Леди Монтилье окончательно укрепляется в мысли, что именно она была предметом разговора. И что Лелиану надо будет строго отчитать.       - Я вынуждена настоять на том, чтобы вы мне все рассказали, Фарель, - говорит она, осторожно прикасаясь к его ладони. – Я знаю Лелиану и ее… бесцеремонность в некоторых вопросах.       Долиец смотрит на нее безо всякой уверенности, наконец кивает и уводит антиванку в укромный уголок.       - Мне не хотелось бы говорить об этом, - бормочет он, - но Лелиана недавно сделала мне… серьезное предупреждение.       - Касательно чего?       - Касательно… вас. Она опасалась, что я могу… обойтись с вами неподобающим образом.       Если Сэра от волнения начинала ругаться последними словами, то Инквизитор, наоборот, начинал выражаться очень дипломатично и путано. «Болтаешь, как Жозефина», однажды пошутил Железный Бык.       Самой Жозефине, впрочем, сейчас ни капельки не смешно.       - То есть? О чем вообще речь, милорд?       - У вас очень хорошая подруга, Жозефина, - ни к селу ни к городу прибавляет Фарель, нервно разминая ладони. – Она так заботится о вас. Хорошие друзья – это настоящее сокровище…       - Милорд! – возмущенно вздыхает антиванка. – Просто перескажите мне ваш разговор с Лелианой. Уверяю вас, это останется между нами.       Долиец опускает ладони вниз, пытаясь привести дыхание в норму и успокоиться – и затем вдруг выпаливает одним духом:       - Лелиана предупредила, что если я разобью вам сердце, она мне яйца отрежет.       И, разумеется, краснеет при этом до ушей.       Леди Монтилье, испуганно прижав руку к груди, пытается осознать эти слова. Если это шутка, то она совершенно не в духе Лелианы; обычно ее подруга претворяла такие угрозы в жизнь… Но кое-что настораживает еще больше.       - Если вы разобьете мне сердце? – осторожно переспрашивает Жозефина.       Сделав громадное усилие над собой, Фарель все же смотрит ей в глаза.       - Вы мне очень нравитесь, Жозефина, - тихо говорит он. – И мне уже давно стоило об этом сказать.       Антиванка ахает. «О Андрасте, неужели я ему понравилась? Из всех девушек в Инквизиции, в том числе и эльфиек, он обратил внимание на меня? Как неожиданно…»       - Правда? – так же тихо спрашивает она. – Я… я и надеяться не могла, что вы… Как я могла понравиться вам за это время? Мы ведь знакомы всего несколько месяцев…       Долиец смущенно улыбается.       - Хранительница Дешанна говорила, что, когда тебе кто-то нравится, тебя с каждой встречей будто все сильнее что-то пригвождает к земле и связывает язык, - говорит он, продолжая сжимать ладони. – Сейчас вот убеждаюсь, насколько точно это определение.       - Пожалуй… ваша Хранительница права, - соглашается леди Монтилье. В глазах Инквизитора вспыхивает надежда:       - Так вы… я боюсь показаться навязчивым, но… вы не отвергнете мои чувства?       - Отвергнуть? – ахает Жозефина, мысленно отмечая, что, видимо, не она одна зачитывалась антиванскими и неварранскими любовными романами. – Милорд… Фарель…       Внезапно в голове антиванки какой-то странный голос произнес: «Золото прячется в тени, но не тускнеет. Это не ошибка. Ты не будешь сожалеть об этом. Поцелуй его».       Голос заставляет ее едва заметно дернуться – спустя пару секунд после того, как точно так же дергается долиец. Он осторожно берет руки леди Монтилье в свои и нежно целует антиванку в губы.       После этого мир на пару минут перестает для нее существовать.       Когда Жозефина наконец приходит в себя, она понимает, что находится в объятиях Инквизитора – и что ей там очень нравится. Антиванка позволяет себе немыслимую для посла Инквизиции наглость, прижимаясь головой к плечу Вестника Андрасте, и тот деликатно целует ей руку.       Где долиец подсмотрел этот жест, леди Монтилье выяснять не собирается. Вестник Андрасте, в конце концов, обязан творить чудеса.       Фарель же, держа руку Жозефины в своей, чуть отворачивается в другую сторону и, улыбаясь, шепчет:       - Спасибо, Коул.       - Я помог, - доносится откуда-то ответный радостный шепот.       Едва задумываясь над тем, что голос ей как будто знаком, антиванка согласно кивает.       Об этом она точно сожалеть не будет.