Вестник Силейз

      - Мы чрезвычайно рады приветствовать вас, Инквизитор… Я сделала паузу в речи: заполните ее поклоном. Не так низко: Орлей не любит открытого подобострастия. Да, вот так. Хорошо. Ваше появление здесь подобно распустившемуся редкому цветку в оранжерее… Кхм. Инквизитор, на эту фразу нужно ответить, а не оставить ее повисать в воздухе.       Лавеллан кивает:       - Это огромная честь для Инквизиции, Ваше Величество…       - Нет. Селина приветствует лично вас. Отвечайте от своего имени. И без «огромной чести», это вам не Ферелден. В Орлее ценят не честь, а обаяние.       Инквизитор делает попытку исправиться и, улыбаясь, произносит:       - Чрезвычайно рад наконец посетить Халамширал, Ваше…       - Слишком двусмысленно. Такие слова из уст долийца могут показаться кощунственными и едва ли уважительными по отношению к императрице. Попробуйте еще раз.       - Хорошо. – Кашлянув, Лавеллан говорит: - Зимний дворец и сам подобен редкому цветку…       Лелиана только вздыхает. Долиец, конечно, довольно быстро осваивает правила поведения при дворе, но вот истинно орлесианского такта и умения вести беседу у него нет.       - Пойдет, - кисло отвечает леди тайный канцлер. – Вы помните движения гавота?       - Да, помню.       - Отлично. – Орлесианка берет лютню, с мрачным видом садится в угол и начинает перебирать струны. – Становитесь в пару и начинайте на счет «четыре».       К Инквизитору тут же подлетает Жозефина. Она сама вызвалась учить долийца танцевать – что, впрочем, ничуть не удивило Лелиану. После того разговора антиванка и эльф уже не скрывали взаимную симпатию от тайного канцлера. Впрочем, от нее бесполезно было что-либо скрывать, в особенности если дело касалось Жози.       Антиванка подает Лавеллану руку с куда большей нежностью, чем того требует этикет, и кивает подруге. Лелиана привычно начинает играть мелодию традиционного орлесианского гавота.       Пара делает один шаг за другим – довольно осторожно, но правильно. Жози всегда хорошо танцевала, а эльф… что ж, он быстро учится. Хотя, возможно, будь его партнером не Жозефина, он бы учился куда медленнее.       Пара делает несколько шагов, продвигаясь к центру комнаты. Партнер склоняется в учтивом поклоне. Его светлые волосы выглядят удивительно знакомо – точнее, напоминают другие, казавшиеся золотыми в отблесках костра.       «Нет-нет, магов Круга не учат танцевать. – Он смеется, показывая ровные белые зубы. – Иначе я бы старался не колдовать, а затанцевать порождений тьмы до смерти. Это было бы куда веселее».       Партнерша делает изящный поворот под его рукой. Жози явно получает удовольствие от танца. Инквизитор улыбается, хотя жесты его более скованны: движения любого танца все еще непривычны для него. Но он старается двигаться плавно, а это уже плюс.       «Я давно пытался придумать для тебя комплимент поизощренней – или, может быть, поэму, восхваляющую грацию твоих движений, твой нежный взгляд, пламя твоих волос… Но поэт из меня неважный. Скажу просто: ты прекрасна, и тебе нет равных по ту и эту сторону Завесы».       Лавеллан берет партнершу за талию и начинает кружить ее в танце, поневоле заражаясь энтузиазмом Жози. Они кружатся по комнате: пышная золотистая блуза Жозефины и скромный бежевый костюм Инквизитора сливаются воедино, словно молоко и мед.       «Мне все еще немного не по себе. Маржолайн так напугала меня. Я до сих пор боюсь, что она восстанет из мертвых и снова ворвется в мою жизнь…»       «Не бойся. – Он с нежностью прижимает ее к себе. Тепло его тела обволакивает и укутывает ее не хуже одеяла. – Я рядом, и я не дам тебя в обиду».       «А если нас что-то разлучит? От мысли, что тебя не будет рядом…»       «Я стану сновидцем и пройду к тебе сквозь Тень. – Он тихонько смеется и целует ее. – А если серьезно, не бойся. Ты одолела Маржолайн – и одолела бы ее еще раз. Тебе все под силу. Главное – не сдавайся».       Мелодия гавота начинает казаться Лелиане красивой. Наблюдая за кружащейся под музыку парой, она чувствует умиротворение.       «Не волнуйся, Феликс. Я не сдамся, пока ты жив».       Пара останавливается до того, как орлесианка доигрывает последний такт. Видя понимающую улыбку Жози, леди тайный канцлер понимает, что увлеклась.       - Ну вот, - Лелиана старается говорить все тем же равнодушным тоном, - совсем неплохо. Думаю, вы можете потанцевать с Жозефиной на балу. Антиванская знать будет от этого в восторге.       - Может быть, - игриво улыбается антиванка, - сыграешь нам что-нибудь еще? Куранту, например?       Орлесианка собирается быть отказать, но Лавеллан сам приходит ей на помощь:       - Нет-нет, я пока толком не помню движения куранты. Не хочу утруждать вас лишний раз, Лелиана.       - Хорошо, Инквизитор.       Быстро взглянув на Жозефину, Инквизитор вдруг спрашивает:       - Лелиана, могу я отвлечь вас на минуту?       - Конечно, милорд, - удивленно отвечает орлесианка и вслед за ним отходит в угол комнаты. «Что ему могло понадобиться? – недоумевает она. – Неужто собирается поблагодарить меня за то, что я подтолкнула его к отношениям с Жози? Как будто в этом есть необходимость…»       - В чем дело, милорд? – равнодушно спрашивает Лелиана, глядя в светло-зеленые глаза.       Долиец улыбается. Конечно, будет благодарить. Как же иначе.       - Спасибо, что согласились нам помочь, - говорит он. – Должен признать, вы чудесно играете на лютне.       «Не совсем то, что я ожидала, ну да ладно».       - Рада была помочь, Инквизитор.       Лавеллан внимательно смотрит на нее. Его голос вдруг понижается почти до шепота:       - Вы улыбались. Я так понимаю, у сера Амелла все хорошо?       - Что за…       - Не волнуйтесь. – Инквизитор улыбается. – Я никому не скажу. Я понимаю, что ваша репутация тайного канцлера этого не потерпит.       - Инквизитор, я…       Леди тайный канцлер хочет ледяным тоном сказать, что это никоим образом его не касается и что Инквизитору лучше подумать о более насущных вопросах, поднимает голову – и ее возражения разбиваются о мягкий взгляд долийца. И в этом взгляде нет и намека на тонкую игру.       «Он и в самом деле не собирается делать из этого сплетню. Он… нет, Жози права, это невозможно. Либо он не долиец, либо он такой же облеченный плотью добрый дух, как Коул, либо перебрал с проповедями матери Жизель».       И все же Лелиана чувствует нечто, похожее на благодарность.       - Спасибо, милорд. – Она еле заметно улыбается. – Я ценю ваше участие.       Лавеллан отводит глаза и хмурится.       - Милорд?       - Чего я до сих пор не могу понять, - бормочет он, - так это почему все так настораживаются, если относиться к ним по-доброму. Что не так с вашим миром? В моем клане при всех окружающих нас опасностях мы не жили в ожидании удара в спину.       - Вечно ждать удара в спину – моя работа.       - Я не про вас.       Орлесианка пожимает плечами:       - Повсюду идет война, Инквизитор. Порой брат идет против брата. Чего же вы ждете от остальных – любви и всепрощения?       Инквизитор снова внимательно смотрит на нее.       - Я все жду, когда хотя бы внутри самой Инквизиции доброта и участие перестанут казаться чем-то сверхъестественным, - мрачно произносит он и уходит обратно к Жозефине. Лелиана на пару секунд теряет дар речи.       «Создатель, да он это всерьез…»       Орлесианка возвращается к работе, но то и дело вспоминает о Лавеллане. Леди тайный канцлер до последнего момента была уверена, что он продвигает свои миролюбивые позиции ради своей расы, ради того, чтобы выторговать чуть больше влияния для эльфов, да хотя бы ради выгоды Инквизиции… ан нет. Инквизитор на полном серьезе печется обо всех, кто ему не враг. Он же готовился стать Хранителем, вспоминает Лелиана.       И еще вспоминает другого эльфа, еще более далекого от долийских обычаев – и при этом подлинного Хранителя.       Вечером она пишет письмо – как всегда, длинное, нежное и полное воспоминаний. Заранее представляет, как изящные, но покрытые шрамами пальцы держат ее письмо; как родные серые глаза при свете костра вглядываются в написанные строчки; как светлеет его огрубевшее лицо… В конце письма, не удержавшись, орлесианка прибавляет:       «Если ты сможешь вернуться к Морозным горам, смело отправляйся в Скайхолд. Тут безопасно и тепло – во всех отношениях. Почти как у Адвена в Башне Бдения, только без Серых Стражей – и с кремовыми пирожными, теми самыми, которые мы с тобой пробовали в ресторанчике на набережной в Вал Руайо, помнишь?..       Береги себя. И дай мне слово, что я еще тебя увижу.       Л.»       Улыбка еще долго не сходит с ее лица.