Лови момент

Она уходила… Она все-таки уходила. После всех его признаний и попыток вернуть ее себе она уходила, покидая и его, и ”Зималетто”. И он решил уйти сам. Компания отца должна жить. Пусть она останется и вытянет ”Зималетто” из ямы, в которую он собственными руками затолкал дело отца. Порвал ее заявление об уходе, пообещал больше никогда… никогда не появляться в ее распрекрасной жизни, раз уж он ей так противен — не искать с ней встреч, не звонить, не писать. У самого выхода оглянулся еще раз, чтобы впечатать в память любимый образ. Он смотрел на нее, маленькую, сжавшуюся, от его гневных слов, будто воробушек, готовую расплакаться, но стойким оловянным солдатиком продолжающую упорно отталкивать его от себя. Запомнить ее! Вот такой — напуганной его стремительностью, придавленной его решительностью, с несчастными глазами, прячущую взгляд. Несчастными… а ведь он хотел сделать ее счастливой. Да к черту компанию! Ее больше не будет в его жизни! Никогда. Это страшно? Это страшно! Это больно, невыносимо… это почти смерть. Как бы так умереть сразу, чтобы больше не мучиться… и ее не мучить? ”А ведь ты ее больше не увидишь, Жданов. Оставь себе на память что-то еще, кроме ее печального образа. Лови момент — ну же!” Он резко развернулся и в два шага пересек пространство, отделяющее его от стола. Не замечая преграды, перемахнул через него, сметая разложенные папки, бумаги, подставку для карандашей, схватил Катю, притянул к себе, стиснул, обхватив ее всю (в последний раз — можно) и впился в ее губы горьким, прощальном поцелуем… Он собирался куда-то уходить? Или это она собиралась уходить? Куда? Зачем? Собравшись с силами, он разлепил веки и встретился со взглядом счастливых глаз единственной на Земле женщины. И как по волшебству, рассыпался тяжелый камень, сдавливающий ему грудную клетку долгих полгода. Они остаются!