Лёд для двоих

Когда я возвращаюсь домой, все уже спят. Из комнаты слышится приглушённый закрытой дверью храп дедушки. Кот, свернувшись калачиком, уютно посапывает на своей подстилке. Я осторожно оставляю коньки у шкафа и на носочках, стараясь никого не разбудить, пробираюсь в свою комнату. Меня встречают стены, оклеенные постерами с любимыми фигуристами. Я готов в эту же секунду разорвать их все в клочья. Возвращение домой не стало для меня радостью. Я зол. Я очень зол. И больше всего я злюсь на себя. Я сел на кровать, опустив лицо. Длинные волосы лезли в глаза, но мне было все равно. Я перевернулся на бок и поджал ноги. Закрывая глаза, вспоминаю лёд, как виртуозно катался всего лишь пару месяцев назад. А что сейчас? Сейчас я остался без будущего. Открываю глаза и вижу прямо перед собой плакат с Виктором Никифоровым. Слёзы собираются в уголках глаз, и я стремительно хватаю уголок постера и одним движением сдираю его со стены, разрывая на мелкие кусочки. Фрагменты изображения Виктора падали на пол, кружась в воздухе некоторое время. Я повержен. Опять. Хочется разнести здесь всё к чертям, но останавливает тихий скрип кровати дедушки. Я успокаиваюсь и понимаю всю глупость своего положения. Кажется, буквально вчера я беззаботно выполнял различные прыжки и фигуры на льду, но через секунду я понимаю, что всё это рухнуло, что всё теперь в прошлом. В спорт я больше не вернусь. По крайней мере, так говорят врачи. Виктор, который был так занят своей личной жизнью, даже не навестил меня ни разу. Всё время отмазывался нехваткой времени, говорил, что сильно любит меня и желает выздоровления. Но не прилагал никаких усилий, чтобы увидеться со мной, просто поговорить. Пока я лежал в больнице, я слышал безумные крики фанаток под окнами. Как же быстро распространилась новость о том, что Юрий Плисецкий серьезно повредил колено, заработал сотрясение мозга и не сможет вернуться в большой спорт. Они поддерживали меня. Я же просто беззвучно рыдал, отвернувшись к стене. Отабек приходил несколько раз, но я не пустил его дальше порога палаты. Он вздыхал, хмурил брови и уходил. Он не знал, какой силой мне даются эти решения. Юри писал мне каждый день и звонил по вечерам. Пожалуй, я был не прав, когда обижал его и обвинял в том, что Виктор покинул меня, а вместе с тем и всю сборную России, и уехал в Японию, к Юри. Все дни я проводил сидя на кровати, привалившись головой к стене. Мне было абсолютно наплевать на всё происходящее, только в груди как-то странно болело, и мысли не давали покоя... Несколько месяцев назад меня сбила машина. Водитель положил конец моей блистательной, только начавшейся карьере фигуриста. Он очень испугался, когда узнал, кого сбил. В тот день Юри и Виктор были рядом со мной. Они как всегда потащили меня за покупками. Так происходило каждый раз, когда они приезжали в Россию. Я шёл чуть позади них, засунув руки в карманы. Яркий свет фар заставил меня повернуть голову. Но было поздно. Я обнаружил себя лежащим на асфальте чуть дальше от Виктора и Юри, стоявших в абсолютном шоке... Я пытался подняться, но слабость овладела мной, и я потерял сознание прямо там. Затем следовали долгие месяцы реабилитации, так что Новый Год я праздновал в больнице в одиночестве. Персонал больницы был не против сделать для меня исключение и пускать всех в мою палату, но в данном случае против был я. Я не хотел, чтобы меня, ледяного тигра России, видели таким беспомощным. Вчера я поехал в Санкт-Петербург к Якову, чтобы забрать свои вещи. Он встретил меня сурово и грубо, как всегда. Я бы соврал, сказав, что любил этого чёрствого сухаря. И в некоторой степени рад, что мне больше не нужно с ним работать, хоть это и далось мне таким тяжёлым путём. Я никогда не мог и подумать, что моя карьера закончится в семнадцать лет. Эта поездка так тяжело далась мне, что некоторое время я просто сидел в раздевалке, спрятав лицо в ладонях... Юрий Плисецкий умер. Погиб для всех, как фигурист. Погиб для всех, как главный претендент на победу в новом сезоне. Даже противный Виктор вернулся на лёд, поддавшись уговорам Юри. Он обещал, что это будет его последний сезон. Но, в итоге, вышло так, что этот сезон стал последним для меня. Теперь я даже не знаю, чем занять себя. Я стараюсь меньше выходить на улицу. С уходом из спорта в моей жизни словно не стало какой-то важной и неотъемлемой части. Наверно, поэтому я странно чувствую себя. Теперь я больше не злюсь. Я плакал, да, но это было один раз. Если для того, чтобы стать взрослым, нужно прекратить плакать, то я сделаю это. Я уже сделал это.