Чтец 📚

Кенма сбегает из дома, уж больно он пропитался удобрениями для цветов и бабушкиными духами. Нет больше сил сидеть в своей комнате и смотреть на голые стены. Кенма идет в кафетерий «Пинк» с Шоё и Львом. Туда ходит чуть ли не весь провинциальный городок, поэтому сегодня там почти нет свободных мест. Ребятам достается шаткий столик в самом конце кафетерия, между толстой колонной и окном. Кенма забивается в самый угол и сразу устремляет взгляд на улицу. Его беспокоит такое большое количество людей в одном помещении. Школа – это еще ничего, там хотя бы есть люди, которых он более-менее знает, а здесь кого только не встретишь. Череда сплошных незнакомцев. – Отлично, – говорит Шоё, ставя перед собой поднос с чашкой чая и бледно-зеленым блюдцем, на котором лежит кусочек бананового пирога. Кенма вздыхает и отпивает сладкое до жути какао. И почему он раньше не пил его? Какао для маленьких, в детских садах и начальных школах этот напиток всегда подают на ланче. Неужели в каком-нибудь офисе, перед собеседованием деловитая секретарша в очках предложит клиенту какао? И как это будет звучать по-дурацки: «Сэр, вам сделать какао?» «Кофе горький. Чай пресный. Какао приторное». – Ау, Кенма, – Хината машет перед его лицом длинным чеком, – снова игнорируешь нас? Козуме хлопает глазами, точно приходит в себя, потом виновато улыбается и в очередной раз отпивает теплый напиток. Воскресенье марта холодное. За окном порошит легкий снег, но он сразу тает, как только касается земли. Зима все еще не хочет уходить с их улиц. – И как ты можешь пить эту ледяную заразу, – спрашивает Кенма, заглядывая в высокий стакан Льва. Ему вдруг становится холодно, и он прячется в толстый ворот серой водолазки. – Вкусно, знаешь ли, – отвечает тот и потягивает через трубочку холодный цветастый коктейль. – Сляжешь с ангиной и не проси потом меня носить тебе домашку, – хмыкает Кенма. Во рту сладко-сладко, в груди разливается тепло от горячего какао. Вкусно, блин. Теперь он знает, что будет заказывать еще несколько походов подряд в этот кафетерий. – Ну как у тебя дела? – Хината прожевывает кусок пирога и смотрит на кубики льда в стакане своего друга. – Вы будете участвовать в региональных соревнованиях? – Тренер говорит, что мы еще неопытные и нас раздавят, – отвечает Лев и нажёвывает трубочку. – Ну, думаю, там не все так серьезно. Не сегодня поедете, так в следующий раз. Наша школа держит пока призовые места, так что мы круты, – с гордостью произносит Хината и переключается на Кенму. Тот вообще в каком-то другом мире. Хината за обе щеки уплетает десерт. Кенма наблюдает за ним и не чувствует ни грамма аппетита. Он пошел с ними лишь потому, что сидеть дома стало невыносимо. По идее, все старички должны быть добрыми и улыбаться, как черепашки, так думает Кенма. Но его бабушка походу далеко не добрая старушка. Она все еще хочет видеть в своем внуке взрослого и серьезного юношу. Кенма часто слышит вот это: «Молодой человек!» Как же тошно. Он не тот, кем бы его хотели видеть… И почему людям так трудно принять такую простую истину? – И как долго ты будешь думать о своем? – Я и не думаю. – А вот и врешь, по лицу видно. – Тут слишком людно и я чувствую себя не в своей тарелке, тебе ли не знать, – быстро проговаривает Кенма и крутит чашку в руках. Ладони нагрелись. Тут Лев начинает трясти руками, словно обжегся. Он жадно глотает воздух и переводит взгляд, то на Кенму, то на Шоё. Кенме кажется сначала, что у него замерзли мозги оттого, как он быстро пьет свой ледяной коктейль. – Кишкам холодно? – хохочет Шоё, доедая банановый пирог. – Слушайте! Я же забыл вам рассказать, – Лев причмокивает губами. – Помните, к нам подошел из параллельного класса староста Кейджи? – Ну, конечно, помним, – говорит Шое, а сам не может сдержать смеха. Он же все знает, всю историю Кенмы. И даже тот секрет, что Куроо ему угрожал и забрал дедовские часы. Кенма косится на обеспокоенного одноклассника, но уже догадывается, что тот скажет. И, вуаля. – Алиса, оказывается, видела тех, кто портил велосипед его сестры. Это были Куроо из 9 «Г», Кагеяма Тобио из 9 «В», Дайшо Сугуру и Яку Мориске. – Рю Танака. – А, еще и он. – И как нам поможет эта информация? – скептично отзывается Кенма. – Так они перестанут доставать нас, – Лев поворачивается к Козуме, но видит мину кислее лимона. «Ты что, совсем дурак?», – Кенма чуть ли не подрывается со стула. Конечно, дурак! Тут на ум приходят всякие гнетущие мысли, и тот факт, что на поле он точно видел куртку стервятника. Если они были там, значит, старшеклассники видели его и то, как с ним говорил староста Кейджи. Кенма закопошился в своих мыслях, он уже не слушал, о чем говорили Шоё и Лев. Он даже не помнил, как дошел до дома бабушки. Просто переставлял ноги и смотрел на свои новые резиновые сапоги, что купил в дешевом магазинчике на центральной улице. Последний раз он так сильно зарывался в свои мысли, когда родители сказали, что он переезжает к Ханне на некоторое время. Это было начало восьмого класса. В сентябре Кенма перешел в новую школу, на нем тогда были все те же твидовые брюки, светлая рубашка и серая жилетка. В сумке-почтальонке лежали учебники, тетради, пенал с ручками и карандашами. В тот день в общей столовой он познакомился с Шоё. Рыжеволосый паренек безо всяких предлогов подсел к нему за стол и улыбнулся, потом что-то ляпнул про директора, засмеялся и предложил дружбу. Вот так просто Кенма еще никогда не заводил знакомств. Да и заводил ли? На него даже хулиганы из предыдущей школы время не тратили, а тут творились какие-то чудеса, будто он крутился в центре всех событий. Правда, Кенма еще не подозревал, как сильно его закрутит.

А что дальше?

В школе «Миддлбери», у кого ни спроси, все знают Дикого. Куроо Тетсуро являлся местным королем старших классов, ему даже не составило труда сдружиться с выпускниками нынешнего года. Недавно, как вы уже поняли, я попал в список тех, кто сталкивался с Диким. И поверьте, так быстро я еще не наживал себе врагов. Стоило мне увидеть шайку-лейку около закусочной «Дяди Джо», жизнь моя пошла по наклонной. Наверное, основная история начнется с этого места, когда я пришел в школу и обнаружил, что Куроо Тетсуро отстранили от занятий на целых две недели. Кенма преспокойно вдыхал первоапрельский воздух. Тепло вернулось в городок буквально на днях. Было уже слышно пение весенних птиц, они радостно прыгали по веткам деревьев и вили свои гнездышки. Мальчишка сидел на скамье, около маленькой школьной рощи, где обычно девчонки пытались вырастить фрукты или овощи, когда на календаре маячило лето. Сейчас же роща пустовала. В ней иногда чирикали только воробьи, они собирались большими стайками и устраивали птичий базар, поэтому Кенме приходилось их разгонять, чтобы они не сбивали и не отвлекали его. Шел конец первой недели домашнего ареста Дикого Тетсуро. Казалось, жизнь в школе наладилась, но и в то же время стала ужасно скучной. Как бы Кенме не хотелось это признавать. Да, стало скучно и нудно. Даже вдохновение сдало назад. Кенма поверить не мог в этот абсурд. Он что-то писал у себя на коленях, держа в руках дрожащий листок пожелтевшей бумаги. Буквы были корявыми, рука то и дело сползала. Отросшие черные волосы мешали и лезли в лицо, он нервно их поправлял, убирая пряди за ухо. Тут послышался треск веток. Кенма вздрогнул, как напуганный кот, и резко обернулся.

Julia Brown – Library

– Бу! – Да что ты делаешь?! – Ха-ха, ты должно быть испугался. Думал, это зомби надвигается, да? Из маленькой рощи вышел Шоё. Лицо его было красным, он едва запыхался. Видимо, только что вернулся с поля. – Ни капельки, – заявил Кенма, а сам слышал, как сильно стучало у него сердце в груди. – Придумываешь монстров и сам же их боишься, – сказал насмешливо Хината и сел рядом на скамью. – Еще чего. Я их не придумывал. Зомби – это архетипический персонаж. – Какой-какой? – Зомби придумали очень давно, точнее, они даже существовали, – нахмурился вдруг Козуме и убрал ручку в пенал. Желание писать сразу пропало. – Брешешь! – на лице Шоё было невероятное удивление. Кенма чуточку смутился, он все еще не мог привыкнуть к столь бурным реакциям своего друга, будто ребенку четырех лет показывали игровую приставку Arcadia. – Нет. В библиотеке все найти можно. – Тогда давай сходим? – С каких пор ты увлекаешься со мной походами в библиотеку? – вопросительно посмотрел Кенма, а следом убрал и листок во внутренний карман легкой куртки. Это был первый раз, когда Хината заикнулся о публичке. Шоё почесал затылок, потом оглянулся по сторонам и тут произнес: – Ну, мне же интересно, о чем ты пишешь. Вот тебе раз. Нет, Кенма не будет показывать, как внутри у него бьется ликование. Он просто кивнет головой, возьмёт почтальонку, и они с Шоё пойдут в городскую библиотеку. Кенма обожает библиотеки. Не потому, что там множество книг (хотя это тоже), а потому что там своя особенная атмосфера. Порядок и тишина. Он может часами ходить меж рядов, трогать корочки книг, чувствовать запах краски и старых полок. На кончиках пальцев всегда остается свойственный налет после многочисленного листания страниц альбомов, словарей, и прочих изданий. А как ему нравится нюхать сердцевины раскрытых книг! От этого запаха внутри что-то согревается. Кенма знает, что его лишний раз никто и никогда не потревожит. В библиотеке всегда тихо, спокойно, по-своему уютно. Лишь изредка раздаются голоса на выходе из зала, когда кто-то берет или отдает книги. Цветы в горшках, которые так не любит Кенма, здесь тоже есть, но благодаря им помещение становится еще более прекрасным. Когда погода за окном ясная, то между полками можно увидеть столп танцующих пылинок под яркими солнечными лучами, которые пробиваются через широкие окна. Кенма все ждет не дождется июля. Ему так хочется прийти сюда в жаркий день и увидеть раскрытые ставни окон, услышать, как ветер гуляет между стеллажей и треплет книжные страницы. Ему так хочется поскорее лета. Ни школы, ни теплых тяжелых вещей, ни страшных голых лип на аллее, ни… хулиганов. – Моя сестра мне в детстве часто читала всякие рассказы, я под них засыпал как убитый, – говорит Хината, отставляя книжку с полки и читая название и автора. – Только почему-то сам я читать не люблю. А вот тебя слушать – самое оно. – Я это уже заметил, – отвечает непринужденно Кенма и ищет на стеллаже нужные ему книги. Ребятня стоит в разделе эзотерики, мистики и фантастики. Кенма помнит, что именно здесь видел книжки про вампиров, зомби и оборотней, но сейчас стеллаж с похожими изданиями опустел. Книги есть, но не те, что ему нужны. – Эх, наверное, их кто-то взял, – Кенма берет одну из книжек и открывает корочку, там наклеен листок с фамилиями. – Тогда в другой раз. А что еще ты можешь посоветовать? – спрашивает Шоё, опираясь о мощный стеллаж. Кенма глазам своим не верит. Черным по белому написано на листке: Куроо Тетсуро. Парень тут же мрачнеет, берет другую книжку и снова открывает корочку, читая последние фамилии. – Опять он?! – восклицает Кенма. – Ты о чем? – А, да так, – тут же замолкает он и отставляет книгу. Теперь ему и вовсе не понятно, как такой говнюк вроде Куроо Тетсуро посещает библиотеку и тащит домой книжки из раздела мистики. Он что, хочет стать оборотнем или вампиром? Вдруг Кенма тихо смеется, потом мотает головой на очередной вопрос Шоё, и идет в сторону выхода. – Ты чего вдруг развеселился? – Увидел забавную фамилию. – Ладно. Так что ты посоветуешь? – снова повторяет Хината. Кенма останавливается и пожимает плечами: – Дома видик есть? – Есть. – Тогда посмотри, м, «Рассвет мертвецов». Шоё от названия слегка бледнеет. – С-сильно страшно? – Ты меня за дурака держишь? – Козуме фыркает. Ну как можно быть таким наивным? Позади стеллажа с книгами раздаются тихие очень знакомые голоса. Кенма сначала не придает им никакого значения, но только до того момента, пока не слышится кличка «Дикий». – Быстро, сюда! – мальчишка тащит за ранец Хинату в другой проем. Кенма и Шоё вместе с сумками спрятались за полками. Кенма понимает, что они выглядят слишком глупо и даже подозрительно, ведь кто в библиотеке станет прятаться и подслушивать? – Это же Кагеяма и Танака, вот блин, черт их сюда принес! – говорит шепотом Хината, а когда смотрит в сторону старшеклассников, то тут же оседает. – Тихо тебе, – шипит Кенма и толкает слегка друга. – Да что тихо?! Будто незаметно, что мы тут стоим, по-твоему? – Замолчи на минуту! – сдвинув в сторону книжки для маленького обзора, Кенма наклоняется и смотрит в импровизированное окошко. – Мы как идиоты сейчас. – Дай послушаю! Старшеклассники что-то бурно обсуждают. Кенме слышится что-то про домашний арест Дикого и про то, какой гад тот мелкий Неудачник. Сердце у Кенмы уходит в пятки без всяких обиняков. Руки его холодеют, по спине течет градом пот. Все, ему теперь точно конец. Это Кагеяма был на поле в куртке с ярким принтом, это он его видел. Выходит, директор не назвал имя того, кто нажаловался? Дикий с шайкой-лейкой застали лишь Кенму тем дождливым днем, и они думают, что это он их сдал. Сдал Дикого Тетсуро. – Мне конец, Шоё.

***

Если бы мне однажды предложили написать свою книгу, то я бы с огромным удовольствием согласился. Все же лучше, чем копаться в цветочных горшках и смотреть на пустующую будку на заднем дворике. Вы наверняка уже догадались, о чем бы я написал. Главными фигурами моей книги были бы проблемные подростки с амбициями и своими личными убеждениями. Книга повествовала бы о бандах, о местных порядках, о проблемах каждого из героев. Ведь любая неприятность в школе или за ее пределами кажется нам чем-то огромным и нерушимым. Или же наоборот: что-то серьёзное кажется нам мелочным и недостойным нашего внимания. И кто бы мог подумать, что я окажусь на страницах якобы выдуманной книги, где подростковые треволнения являются ежедневным состоянием, пижоны воюют с бунтарями, а на город надвигается черная, как смерть, машина марки Мустанг.

Cyberbully Mom Club – fight night champion

В понедельник, в день, когда двухнедельный арест Куроо закончился, Кенме повезло удрать от шайки. Кагеяма и Дайшо чуть было не поймали его, когда он решил подождать Шоё на трибуне, для того чтобы потом вместе дойти до центра и посмотреть расписание в местном кинотеатре. Стоило увидеть знакомый принт стервятника, как пацан дал деру со всех ног. Под вечер у Кенмы разболелось горло и начался кашель, и за то, что он простыл, ему прилетело еще и от Ханны. Она не пыталась скрыть, что для нее это были лишние хлопоты. Козуме пробовал писать рукопись, машинка неохотно клацала и звенела. Сон не шел и, чтобы не терять свободного времени, он пытался напечатать как можно больше новых страниц, но у него плохо получалось. Раз уж он заболел, то в школу поход закрыт на ближайшие пару деньков. Впереди его ждали отвратные микстуры сладко-горького вкуса, которые ему всовывала через не хочу бабушка. Горчичники, грелки на каких только хочешь местах, пресные и безвкусные, словно мокрая бумага, бульоны. Кенма ненавидел болеть. Уж лучше ему быть в школе, принять бой с Диким, выстоять, как герою, чем лежать вот так в постели с градусником во рту... А недавно бабушка поставила на прикроватную тумбу герань… Господи, как же она воняла! Ханна не одобряла появление чужаков в своем доме. Шоё – единственный, кто мог заглянуть к Кенме, и то только под каким-нибудь веским предлогом. Например, в этот день он нес домашнюю работу, забрав ее предварительно у Льва. Дверь приоткрылась, и рыжеволосый пацан в расхлябанной рубашке ввалился в комнату. Вид у Шоё был такой, словно он убегал от своры псов и скинхедов. Кенма правда обрадовался его визиту. – Ну, как ты тут, еще не умер? – с довольной улыбкой сказал Хината, присаживаясь на стул в комнате друга. Он уже привык к обстановке, а ведь раньше один только взгляд на пустые обои нагонял тоску; в его-то комнате было все по-другому. На стенах висели постеры с разными ток-шоу, постеры с музыкальными группами, какие-то потертые наклейки и прочий хлам. Даже бывали листки с разноцветными жвачками, он их просто клепал одну за другой, будто собирал мозаику. – Я похож на умирающего? Да будь у меня хоть рак мозга, я бы не лежал вот так, обставленный микстурами и таблетками, со свечкой в… одном месте. – Температура? – Немного. Ты мой врач? – Да просто интересуюсь, ты третий день не приходишь в школу. – Завтра приду на уроки, – Кенма стянул с себя теплое одеяло. За окном апрель. Ханна, женщина, очнись. Было действительно жарко, чуть ли по ляжкам не текло. Между мальчишками возникла пауза, недолгая, они просто смотрели друг на друга. Хината знал, что спросит у него Кенма, и, чтобы лишний раз не сидеть в тишине, заговорил: – Они искали тебя на следующий день. – Банда Дикого? – А кто ж еще. Даже у меня спрашивали. – И что ты? – Сказал, что не знаю, – пожал плечами Шоё и добавил, – но они лишь гадко засмеялись. Ребята-то не тупые. Все они поняли. – Ну и к черту их, – закатил глаза Кенма, словно устал говорить. Шоё выложил из ранца пару тетрадей и положил на письменный стол. – С Диким шутки плохи, ты уверен, что хочешь разобраться тет-а-тет? – Да. Не бегать же мне от него всю жизнь. Они должны здорово постараться, чтобы я заплакал, – и Кенма ничуть не сомневался в этом. Сколько он натерпелся в родительском доме, сколько у бабушки под ее контролем. Стоит ребятам хорошенько попотеть, чтобы хоть одна слезинка скатилась у него по щеке. – Я с тобой пойду, – вдруг оживился Хината. – Нет. Я буду один. – Они тебя на куски порвут! – Не порвут, я их не боюсь. Но это было не так. Кенма страшно переживал о предстоящей встрече с Диким. В ту ночь глаза его так и не сомкнулись, вся эта бессонница уже осточертела ему. «Неплохо было бы взять снотворное Ханны», – последнее, о чем он успел подумать, прежде чем провалиться в часовую дремоту перед рассветом.

Смерть стукачам! Война стукачам!

Jamie N Commons – Karma

Апрельский день выдался теплым. Можно даже сказать, что это было насмешкой самой природы. Кто же идет на войну в такой замечательный весенний денек? Хотя в моей рукописи зомби начали жрать людей как раз в один из таких солнечных дней. День дурака давно прошел, но мне так не кажется. Ведь сегодня я должен встретиться лицом к лицу с Диким, главарем банды бунтарей. По-другому их можно окрестить бриолинщиками или грязерами, как вам удобно. Северная часть городка была неблагополучной, если говорить открыто – бедной. Там-то и жили бунтари, а по-другому бриолинщики. Другую же часть, южную, занимали пижоны или преппи-бои. Как бы сказали про них бриолинщики: «За душонкой ни гроша». Возможно, они считали меня одним из таких. А кто я? Очкарик, серая мышь, неудачник и зануда, в моей банде (ее таковой не назовешь) рыжий коротышка и белобрысая шпала. Вот например Клин Иствуд очень даже крутой, а Кенма Козуме нет. Совсем нет. И я не пижон и не бунтарь. – Эй, урод! Меня окликнул голос. Конечно я знал, кому именно он принадлежит. Бунтарю, стервятнику, бриолинщику – Дикому Тетсуро. Назвать себя законченным уродом я бы не смог. Я скорей всего просто мало симпатичен. Вот Том Круз, например, тот еще красавец. А я заурядный старшеклассник невысокого роста. Еще я сутулюсь. Волосы у меня густые и черные, как крыло вороны, скрывают уши и шею, челки нет. Лицо бледное, под глазами синяки от недосыпа, глаза цвета янтаря или, проще сказать, цвета вареной сгущенки, вы ведь наверняка ели ее. Очки вдобавок страшные, как война. Хотя, может они и правы – для них я урод. Новый виток событий даст сегодняшний день, когда меня в очередной раз оставят умирать посреди пустого квартала. Кенма не прочь был пройтись и пешком. Но сегодня он понял, что следовало бы поторопиться и дойти до дома бабушки раньше, чем его поймают. До него оставалось три квартала – далеко, с досадой подумал он, когда его окликнул Дикий. Сраная пятерка преследовала его от школы. Точно-точно. Кенма сошел с тротуара на пожухлый газон, что лежал при пустующем заколоченном доме и поваленной заборной сетке. Отличная локация, лучше некуда. Ладони его взмокли, на шее выступила испарина. С Кенмой такое всегда случается, когда он чересчур волнуется или ему страшно. По-настоящему страшно. Мозг в такие моменты отключается на раз-два. К нему направлялись Кагеяма Тобио, Сугуру Дайшо, Яку Мориске, Рю Танака и Куроо Тетсуро. Пять бунтарей в косухах, джинсах, ботинках и с сигаретами в зубах. Они вырядились точно на какой-то парад. Или у них такая особенность? Встречать своего врага в «мундирах». Кенма замер на месте, бежать ему некуда, он храбрился перед Шоё как мог, а теперь за свои слова надо отвечать. – Здорово, Неудачник, – произнес Куроо, выкидывая одним движением пальцев скуренную сигарету. Хулиганье кружило вокруг Кенмы, как самые настоящие стервятники глумились над умирающим животным. Старшеклассники скалились, зыркали и посмеивались, смыкая кольцо вокруг него. – Ну что, не умеешь язык за зубами держать? Договорились же с тобой, а ты взял и рассказал нашему преппи-бою Кейджи, – говорил лишь Дикий, остальные из банды только смотрели. У Кенмы в горле слова застревали, все, что он собрался ему объяснить, вдруг забылось. В голове стало пусто, а ноги налились свинцом. – Может, подрезать тебе эти лохмы? Или язык поганый? – наигранно-дружелюбным голосом сказал Дикий Тетсуро и шагнул к Кенме, щелкнув ножиком. У Козуме дыхание сперло. А чего их бояться, обычная шпана, которая работает по одной и той же схеме. Все это фарс! Кенма поднял голову, в глаза ему ударило яркое солнце, но зато в очках он лучше видел лицо своего врага. – А что, если я тут не причем? Стервятники вдруг засмеялись. – Не заливай здесь, мы видели, как вы с ним ворковали на поле, – выругался Кагеяма. Кенма понял, что обычный диалог с ними не прокатит. Глухие бриолинщики и слушать его не станут. Тут все дело в мести, показать кто главный, заставить бояться. И Кенма действительно испугался. Он осмотрелся в поисках чего-нибудь: бутылки, палки, лески, чем можно было бы защититься. Но кольцо плотно сомкнулось и, не успел он глазом моргнуть, как пять человек его скрутили и повалили на холодную землю. Кенма кое-как сопротивлялся. Руки и ноги быстро прижали, а Дикий взобрался сверху и сел ему на грудь. В тот момент у Кенмы в глазах потемнело, он не мог нормально дышать, ему казалось, что он вот так умрет, и, поверьте, это было в десять раз хуже, чем удары за крылом старой школы. – Из-за тебя, сопляк, я пробыл дома две недели. Две сраных недели, я даже выйти во двор не мог! – зарычал Дикий и подставил лезвие ножа к скрученной в руке пряди волос. Было ужасно больно всякий раз, когда Куроо наматывал прядку черных волос и резко срезал их. Глаза у него горели обидой. – Нет, перестань! Помогите! Кто-нибудь! – чуть ли не плача, закричал Кенма. – Не ори ты. Дайшо зажал ему рот ладонью с такой силой, что Кенма почувствовал, как по зубам потекла соленая кровь. – Режь его еще! – Хватит с него. И так сойдет. – Смерть стукачам. Война стукачам, – проскандировал Мориске. – И попробуй теперь снова заикнуться о том, кто это сделал. В следующий раз я тебе язык отрежу, – поднимаясь на ноги, гаркнул Куроо и сложил перочинный ножик в задний карман черных джинс. Посмеиваясь, стервятники победно удалились. Кенма не помнил себя. Все, что он чувствовал это то, как у него горела кожа головы и болела грудина. Он думал, задохнется к чертовой бабушке. Рядом на земле валялись клочки темных волос. Он перевернулся на бок, старый газон колол ему разгорячённое лицо. Во рту был противный вкус железа. Затем мальчишка привстал и потрогал затылок – одна сплошная обрубленная пакля. Ну, хоть очки были целы, одежда не порвана, да и сам он не с выпущенными кишками. Теперь Кенма не мог сомневаться в серьезных намерениях Дикого. Шоё оказался прав на сто процентов, да на все двести! С Диким шутки плохи. Интересно, он кого-нибудь убил? Дурные мысли вновь принесли вдохновение. Кенма болезненно усмехнулся, а потом у него защипало в глазах. Нет, он не заплакал, хоть и готов был это сделать. Такое унижение ему еще не приходилось испытывать. Что же сказать бабушке? Весенние птицы только распевались. Солнце пригревало, и на голых деревьях понемногу появлялись зреющие почки. Эта черная косуха, холодные карие глаза и ненависть в них, наверное, навсегда останутся в его памяти.