Между небом и небом

Счастливого нам всем Рождества! ----------------------------------------------------------- Место, куда черт привел майора, не понравилось категорически и сразу. Они вышли из «лифта» не в помещение, как должно было произойти по бессмертинской логике, а прямиком на узкую, мощеную камнем улицу и едва не были в мгновение ока раздавлены несущейся во весь опор хренью… Нет, не просто хренью, а ХРЕНЬЮ! Так, по крайней мере, отпечаталось в мозгу Бессмертина то, что он успел разглядеть, пока Соло резко не впечатал его в шершавую стену и не прикрыл собой. Макс, как ни старался, не разглядел ничего, кроме удаляющегося огромного зада и волочащегося по брусчатке шипастого хвоста. — Пусти, медведь! Не то чтобы Бессмертину был неприятен такой близкий контакт… Незнакомое ощущение, болезненной иглой впившееся в районе сердца и разлившееся по всему телу предательской дрожью, пугало своей мощью и напрочь лишало способности сопротивляться. Но чувство опасности снова завыло дурной сиреной, разгоняя неуместные сейчас мысли и побуждая немедленно оценить обстановку и начать делать хоть что-то. Дрогнула под ногами каменная мостовая, послышались сдавленные вопли, словно кто-то приглушил звук, заворачивая орущего в огромный ком ваты. ХРЕНЬ возвращалась! — За площадью свернешь налево, в конце улицы найдешь дом с красным фонарем, скажешь — прорыв, гости пожаловали! Беги! — выдохнул ему в ухо Соломир и, резко оторвав от стены, подтолкнул в сторону, противоположную той, с которой с грохотом неслось существо размером с КАМАЗ.       Соло рыкнул, рванул из-за пояса хлыст и прыгнул на середину улицы. В мгновении ока демон стал раздаваться в плечах и стремительно расти вверх. Дорогое жемчужно-серое сукно камзола затрещало и разлетелось на куски. Крепко зажатый в страшной когтистой лапе кнут, играя яркими сполохами, засвистел, пронизывая воздух, и яростным огнем обрушился на камни мостовой, взрывая брусчатку по всей длине улицы навстречу чудовищу. Вторая рука демона начала плести в воздухе замысловатые огненные кружева. Они потрескивающей паутиной окутывали своего творца, постепенно скрывая его за ажурным коконом. Макс завороженно замер, но Соло последний раз оглянулся и рявкнул на застывшего Бессмертина: — Бес! Твою мать! Вали на хрен отсюда — это приказ! Боевой позывной вернул в реальность, подстегнул и заставил сорваться в указанном направлении. Услышав за своей спиной страшный рев и многоголосый крик, Макс, чтобы не взвыть от бессилия, крепко сжал зубы. Он мог остаться… Но вряд ли это что-то изменило бы, скорее, добавило проблем. Бывалый вояка очень хорошо знал, каково сражаться имея за спиной того, кого необходимо сохранить даже ценой собственной жизни. Осталось уповать на то, что Соломир знает, что делает… Красный фонарь он заметил, когда уже, вовсю матерясь, чувствуя как покидают его силы, продолжал двигаться на чистом упрямстве. Его нынешнее тело, жалкая копия юного Максима, не выдерживало никакой критики. Помнится, в свои давно минувшие двадцать он даже по поводу марш-бросков с полной выкладкой* не переживал — природа наделила его редкой выносливостью и физической силой, а тренированное тело не подводило до самой смерти. В свои почти сорок он легко давал фору молодым. Бессмертин из последних сил перемахнул забор, рассудив, что не стоит терять время на поиски калитки, рванул на себя массивную дверь и влетел внутрь. Навстречу уже спешили двое — огненно-рыжего демона потряхивало от азарта перед хорошей дракой, он на ходу заталкивал за пояс хлыст и шипел на высокого, невозмутимого в своем совершенстве ангела, насмешливо на него поглядывающего. В том, что эти двое — пара, не было никаких сомнений.  — Где и кто? — рявкнул рыжий и, схватив гостя за грудки, вперил свои красноватые глаза в серые бессмертинские. Макс сразу почувствовал, как начинает уходить из-под ног земля, но, вспомнив Соломира, советовавшего выталкивать любого лазутчика вон, но не рассказавшего как, со всей силы врезал рыжему по ноге, немного не дотянувшись до коленной чашечки. Демон разжал руку, но, угрожающе нависая над Максом, настойчиво рыкнул:  — Кто?! — Конь в пальто! Что за манера сразу в мозги лезть?! — злобно глядя на демона, ядовито выплюнул майор — Нам тут встречу назначили. Но на нас напали возле трактира, Соломир сказал, что прорыв и гости пожаловали. Отправил сюда предупредить, а сам остался сражаться с охуенно здоровенной тварью. — Вас ждут. Третья дверь направо, там кабинет, — прошелестел ангел. — Не стоит так переживать. Аль Даниф великолепный воин. Один из лучших. Мы с Росом через несколько секунд будем на месте. Максим хотел увязаться следом, но ангел и бес исчезли, как и не было. Майор чертыхнулся и бросился к входной двери — она была крепко заперта. Разочарованно вздохнув, Бессмертин направился на поиски кабинета. Он постучал, не дождавшись ответа, вошел и замер, едва не расхохотавшись, разглядев у окна того, кто, собственно, и был инициатором, его отправки в Эллион, если верить Соло, конечно. Старец был выше Бессмертина на две головы, обладал длинной седой бородой и белой как лунь шевелюрой. Посох тоже имелся — стоял у стены и напоминал отполированную, но все равно корявую палку. Остроконечная войлочная шляпа и трубка стали последней каплей. «Чисто Гэндальф, сука, собственной персоной. Сейчас ка-ак пошлет, пошлет… В Мордор. Или еще куда похуже! Всегда знал, что с этими рассказками про хоббитов что-то нечисто. Интересно, это он для меня так нарядился?» — Бессмертин выдал восхитительно-матерную тираду и попросил выпустить его наружу подальше от этого дурдома, а лучше вернуть на Землю. Он найдет, где и как пристроиться. — Добрый день, — холодно перебил Бессмертина «друид». - Вы, наверное, Максим? — Да, я Максим, а вы мой координатор, как я понял, — невоспитанно игнорируя приветствие, буркнул Бессмертин. — День, может, и был бы добрый, если бы здоровенная образина сейчас не терзала Соло. Почему меня не выпустили? — Пусть это вас не беспокоит. Аль Даниф следовал инструкции — вы должны были попасть сюда живым и желательно вменяемым. Присядьте, у нас совсем мало времени. Вам необходимо расслабиться, иначе я не гарантирую, что все, чем мы попытаемся наполнить вашу голову, в ней и останется. — Выпустите меня наружу, или никаких дел у нас с вами не будет. — Бессмертин уселся в кресло и сложил на груди руки. На душе было поганей некуда.Он переживал за Соломира, и этот седобородый умник ему категорически не нравился. — Слушайте меня внимательно, майор. Вы странно ведете себя для опытного боевого офицера и профессионального разведчика. На капризы времени у нас нет. Вы подписали контракт и отправитесь на Эллион в ближайшее время. То, что там происходит, беспокоит нас все больше и больше. Мы подозреваем, что Странник, правивший этим миром последние две тысячи лет, либо убит, либо порабощен, что еще опасней. Чужие — угроза не только для нас, они - угроза для всего живого в нашей вселенной. Земля в такой же, если не в большей, опасности, чем другие миры. Она бесценна. И очень лакомый кусочек для тварей из-за грани. Эллион близок к Земле и к Метрополии, но уже много веков закрыт для нас. Соломир должен был предупредить, что на помощь извне вы не сможете рассчитывать. Конечно, мы будем стараться, но гарантий не дадим. Там уже исчезло несколько доверенных нам людей. В том числе и два Странника. Ваша задача — сбор любой информации, касающейся защитного поля. Идеально найти хотя бы один стабильный портал наружу. Такие порталы гарантированно существуют и находятся скорее всего в ведении военных магов. Остается надеяться, что нам подвернется подходящий донор. Вы понимаете, почему так важны для нас? Бессмертин, внимательно слушавший «Гэндальфа», пожал плечами. Про себя он нещадно ругал проклятого демона за то, что не посвятил его раньше хоть в какие-то детали, и себя - за то, что повелся на авантюру, которая вполне может закончиться для него окончательной гибелью. — Вы, Максим, очень редкое явление даже для Странников, потому что обладаете изначально всеми способностями и качествами подселенца. Это значит, что вы без перерождения можете занять взрослое тело, и оно будет служить вам, как родное. Мы сами свяжемся с вами. Постараемся, чтобы связной был вам знаком. Больше никому не доверяйте. Вас не должны вводить в заблуждение знакомые имена или кто-то из вашего прошлого. — Если все так, как вы говорите, то у меня есть пара условий. Не думаете же вы, что я все это буду делать за просто так? По опыту знаю, что всей правды от вас не дождешься. Вы ничего не сказали о возможных путях отступления. Не верю, что их совсем нет. Придется поделиться знаниями. Моими связными могут быть только те, кого я знаю и могу проверить — пара моих хранителей, Соломир или те, кого я встретил когда вошел. И чтобы не было подлян с телом — никаких стариков, женщин, калек и уродов. Я, знаете ли, без живого члена в штанах и с безобразной рожей ни за какой мир во всем мире бороться не собираюсь. Побагровевший от злости «друид» бросал на Макса испепеляющие взгляды, а встречаясь с насмешливыми серо-стальными глазами, зверел еще больше. Ему, достигшему больших высот в иерархии Метрополии, признанному профессионалу, смеет хамить и ставить условия сопляк, только-только покинувший скорлупу своего первого рождения… Но, к несчастью, единственный пока доступный и подходящий кадр для наиважнейшей за последнюю сотню лет операции. — Все, что нам известно об Эллионе, и в частности, об империи, записано на синем кристалле. Мы не можем вам гарантировать, что подходящий донор непременно будет мужчиной или даже человеком. Он вполне может оказаться эльфом или кем-то еще. Даже полукровкой. Вам придется принять это, или мы попрощаемся. Тогда за вашу душу я не дам и пол-ярла*. Вы ведете себя как истеричка, а не как солдат. Прощайте, господин Бессмертин. Кристалл на столе. Решать вам. «Гэндальф» надел шляпу, взял посох и собрался уходить. Расслабившийся Макс позорно прозевал возникший перед носом посох и молниеносный удар. Он не успел не только отреагировать, но даже понять, отчего вдруг заваливается на бок.Его подхватили и уложили на стоящую тут же кушетку. Проваливаясь в пустоту, он услышал голос «друида»: — Поспи, мальчик. Прости, выбора у меня нет. Это был странный сон…Макс видел прекрасный город на берегу моря, его белоснежные дворцы и многочисленные парки. Кварталы с лавками ремесленников, городской рынок с шумными и яркими торговыми рядами, где продавали все - от здоровенных, похожих на носорогов, тягловых животных до тончайших и изысканнейших украшений в богатых ювелирных лавках. Палатки со специями соседствовали с насыпанными горой разнообразными фруктами; аппетитные хлебцы, лепешки, булки продавались рядом с сырами, солеными, копчеными и вялеными продуктами. По другую сторону уходили прямо к берегу ряды, забитые дарами моря: бочками с соленой рыбой, икрой, водорослями, причудливой формы раковинами, которые тут же при покупателе бросали в угли, или в здоровенные казаны с кипящей водой, выхватывали из горячих раковин готовых моллюсков и, щедро посыпав зеленью, поливали соком желтого, разрезанного пополам фрукта, напоминающего лимон, по размеру не уступающий арбузу. Путешествие с первых минут сопровождалось мягкими ненавязчивыми комментариями, постепенно начавшими звучать на языке этого места. Когда они добрались до максимально удаленных от моря городских стен, скользнули по узким улочкам, где обитала беднота, но как ни странно, было чисто и спокойно, Макс уже понимал местный язык, читал вывески и задавал вопросы. За кварталами бедноты вплотную к городской стене примыкали многочисленные казармы, конюшни и масса других специальных построек. «Теперь понятно, почему в бедных кварталах порядок, — хмыкнул про себя Макс, — умно…» Впрочем, совсем уж оборванцев или попрошаек ни на этих, ни на других улицах заметно не было. Народ, весело гомоня, со всех сторон стекался к рынку и гавани, где на приколе стояли несколько десятков кораблей. Рассмотреть их Бессмертину не дали, повели дальше, поднимаясь выше над городскими стенами и открывая общий вид на город, затем облетели дворец, словно вырезанный искусным мастером из огромного куска мрамора. В дворцовом парке было тихо и пусто. Голос пояснил, что в это время года двор и вся знать перебираются за несколько сотен километров на юг, в летнюю монаршью резиденцию. В городе остаются только некоторые чиновники, торговцы, военные и простой люд. Гуляющие горожане активно обсуждали грядущую королевскую свадьбу, цены, новые законы и еще тысячи разных тем. Максим с удовольствием слушал и пропускал сквозь себя сочный красивый язык, на котором в этом городе говорили, пели, писали письма и слагали стихи. В голове шелестел приятный голос, разливался цветистой трелью, нахваливая город, его жителей, повествуя о великолепно развитых ремеслах, уникальных изделиях, о богатейшей на всем побережье библиотеке, Магическом университете и Королевской военной академии. Картинки сменяли друг друга с такой скоростью, что Макса начало тошнить, он схватился за голову и проснулся… — Это еще что? Какого… — майор попытался пошевелиться. Тело с трудом подчинилось. Страшно болела голова, словно накануне он приложился с разбегу обо что-то твердое… Макс, не открывая глаз, посчитал до десяти и выровнял дыхание. Вдалеке залаяла, завыла собака — протяжно, горько, словно оплакивая кого-то. Тревожный вой, словно набат, отозвался одновременно в голове и в сердце. Он словно снес последнюю внутреннюю преграду, и окружающий мир сразу наполнился миллионами звуков, знакомых и незнакомых запахов, голосами людей и животных. Макс попробовал приоткрыть глаза. Получилось с большим трудом, но сфокусировать взгляд было невозможно. Все сливалось в одно большое светлое пятно, разбавленное иными оттенками цветов и неясными контурами. Скрипнула дверь. Макс закрыл глаза и постарался не дышать, но это оказалось лишним — к нему даже не приблизились. Едва дверь закрылась, посетители принялись активно ссориться. Непонятная поначалу темпераментная речь постепенно стала понятной, и до Макса стало доходить, что он уже слышал ее в том странном сне — про город и море. Густой бас сетовал, что теперь, похоже, все их планы рухнули окончательно. Второй голос, более высокий, скорее даже визгливый, обвинял собеседника в том, что тот неосмотрительно оставил мальчишку одного в таком отвратительном рассаднике порока. И как теперь оправдываться перед сестрой урода… — А если он не очнется? — взвизгнул более молодой, — ты понимаешь, что обвинят нас? Нас! Проклятая семейка, почему они всегда приезжают сдыхать именно сюда? Как будто больше негде! — Это их родовое гнездо. Лекарь сказал, что если не очнется через три дня, начнет умирать мозг. Но Рейнард не совсем человек, ты же знаешь. Будем уповать на нечистую кровь, его остроухие родичи - твари живучие. И ты не прав, дорогой, — попытался успокоить визгливого обладатель баса. — Нас они обвинить не смогут. Лошадь понесла, а нас и близко там не было. Пацан сам упал! Был бы человеком, тот удар об камень стал бы фатальным. А он жив, и даже синяк начал сходить. — Он сам виноват! — не унимался молодой. — Меньше надо было греть постель наследника… Тогда и кони вели бы себя иначе. — Молчи, глупый, если не хочешь отправиться следом за мальчишкой! — низкий голос негодующе вибрировал. — Если тебе дорога твоя жалкая жизнь, ты заткнешься и больше никогда даже думать о таком не будешь!