Желание

      — Акира? С тобой всё в порядке? — в голосе Кейске звучало волнение, пока друг готовился к очередной схватке. Сегодня был вечер пятницы, а значит вновь настало время сорвать куш. Парень продолжил участвовать в подпольных боях на деньги, и именно в этот день собиралось больше всего желающих зрелищ и адреналина. Они с Кейске постоянно ходили на них вместе, и друг уже не вздрагивал от рева толпы и хруста костей. Акира никогда не терял голову во время боя, борьба его не затягивала, как других. Возможно именно в этом и был залог его побед. Однако сегодня было что-то не так. Акира выглядел довольно странно: его глаза необычно горели, а губы кривились от какого-то отвращения. Он часто дышал и прожигал взглядом своего противника.       — Что-то мне не по себе от твоего вида. Даже страшно… — прошептал Кейске, не дождавшись ответа. Друг будто не замечал его подле себя. Все его мысли были исключительно о борьбе. Когда прозвучал сигнал к атаке, парень легко выпрыгнул на арену и, разминая шею и плечи, встал по центру. И напал. Первым.       Кейске в который раз поразился ему. Раньше его друг никогда не нападал первым. Он всё время находился в обороне и ждал подходящего момента, когда противник раскрывался. Тогда боец наносил точный удар и брал всё в свои руки. А тут… он буквально рвался в бой, забыв или полностью сменив свою тактику. Последние два месяца Акира стал более агрессивен и молчалив. В каждом человеке видел своего врага, а на Кейске так и вообще перестал смотреть. Своих противников он начал калечить, а не просто выводить из боя нокаутом. Без переломов не обходилось, но парень даже не замечал своей возросшей жестокости. Он будто ей наслаждался.       Больше. Больше крови, хруста костей, сломанных рук и ног. Больше криков, больше рёва толпы вокруг. Ему хотелось больше. Акира чувствовал, как всё это проникает в его разум и насыщает тело адреналином. Великолепное ощущение превосходства над всеми. Тело движется само по себе, разум не контролирует силу удара. Полностью погружаясь в эту атмосферу, он чувствует, как инстинкты начинают перекрывать разум. И именно в это время, окружённый криками и кровью, он ощущает возбуждение. Когда ударяет по телам и слышат их крики, смешанные с запахом крови.       Но он не видит этого. Не видит ни их лиц, ни переломанных рук. Перед его глазами сумрачная, слабоосвещённая большая комната, наполненная тяжёлым дыханием и запахом двух тел. Он не видит их лиц, но знает, кто эти двое. Он чувствует буквально, как мужчина сверху до боли стискивает его руки, отводя назад, и заставляет прогнуться под собой. Юноша вскидывает голову. Его губы дрожат, он задыхается. Тело горит и покрыто потом. И прерывисто двигается, подчиняясь другому. Это не против его воли. Он сам желает и отдаётся. Позволяет властвовать над собой.       Запах крови вокруг усиливается. Картинка перед глазами меняется. Мрачная комната та же, и те же двое людей в ней. Красные следы чётко выделяются на простынях. Кровь стекает с тела юноши. Он покорно лежит на спине, судорожно вцепляясь в плечи партнёра. Голова того склонена над ним и медленно двигается по телу, оставляя после себя глубокие отпечатки зубов. Юноша словно лежит в трансе, его глаза пусты, он будто ничего не понимает. Но это только на первый взгляд. Когда мужчина отрывает голову от его тела и приближается к лицу, парень оживает. Его рот приоткрывается. На его губы с чужих губ падают несколько капель крови. Юноша облизывает сначала свои, потом его. На лице мужчины мелькает усмешка. Он хватает парня за голову, вплотную приближая к себе, и…       — Нет.       В одно мгновение видение полностью рушится, и Акира осознает, где находится и что делает. Переполняющее его возбуждение доходит до головы, и разум, защищая тело и самого Акиру, переплавляет его в иное чувство. Такое же дикое и необъяснимое. Ненависть… К нему, к себе, ко всем.       Так же, как и возбуждение, её необходимо выпустить из себя, чтобы освободиться от гнёта. И сейчас Акира находится в самом подходящем для этого месте. Он с удивлением смотрит на избитого противника, чувствуя дрожь в руках и ногах. Когда он успел это сделать? Ведь схватка только началась. Тот поднимается на ноги и делает несколько шагов к парню, пытаясь взять реванш. Как же он глуп в своём стремлении к победе…       Кривя губы, Акира с наслаждением даёт ему то, чего он хочет: сильные, точные удары валят проигравшего на землю. Звучит гонг, возвещающий о победе и конце схватки. Но Акира не слышит его. Он продолжает. Продолжает выпускать свою ненависть и получать от этого восхитительное удовольствие. Слабак корчится под ним. Харкает кровью. Его глаза, тоже налитые кровью, закатываются. Тело вздрагивает от ударов. Казалось, ещё немного, и плоть прорвётся, а кулак Акиры смочится кровью. Ещё совсем чуть-чуть до пика наслаждения…       — Акира!       Всё внезапно прерывается. Его грубо хватают и оттаскивают от искалеченного тела. Юноша чувствует, как горячие волны ненависти и возбуждения схлынули с него. Толпа вокруг так же кричит, но смотрит на него уже по-другому. Что-то не так?       — Акира, ты что? — рядом внезапно появляется Кейске, который поднимает его на ноги. Юношу куда-то уводят, и они оказываются в тесной грязной комнате.       — Что? — оглядываясь по сторонам, спрашивает парень.       — Да ты же… почти убил его, — тихо отвечает Кейске, подозрительно и боязливо смотря на друга. — Если бы тебя не оттащили, точно бы прикончил. Ты понимаешь, что лишние трупы тут никому не нужны? Или ты хочешь стать убийцей?       — Нет, не хочу… — шепчет юноша, рассматривая свои кровавые руки, которые начинают тут же дрожать. — Я… так сильно избил его?       — Не то слово! Уже объявили о твоей победе, а ты всё продолжал, не видя и не слыша вокруг себя ничего! Будто с ума сошёл… — с расширенными от возбуждения глазами, кричал Кейске.       — Я совсем не помню… — проронил Акира, хватая какую-то тряпку и наскоро вытирая руки.       — Нужно уходить отсюда. И чем быстрее, тем лучше, — Кейске схватил его за руку и вновь потащил.       — А деньги… — опомнился Акира.       — Я забрал твой выигрыш, но… — когда они вышли на улицу, друг остановился. — Тебе лучше больше не приходить сюда.       — Почему? — удивился Акира. — Они же все хотели его смерти, — он вспомнил о глазах зрителей. Он чувствовал эти волны, что исходили от людей. Они желали увидеть смерть, желали, чтобы арена была залита кровью. Именно за этим они сюда и пришли. Акира был героем в их глазах до тех пор, пока не остановился, проявив слабость.       — Да, но… — Кейске удрученно покачал головой. — Если бы ты его прикончил, рано или поздно его дружки обязательно явились бы к тебе, чтобы отомстить. Да и псы из военной полиции сразу поймут, откуда ноги растут. Лучше пока… залечь на дно, — робко предложил друг.       — Но ведь в городе больше нет такого подполья. Их все прикрыли! Где я буду деньги себе зарабатывать? И не смотри на меня, как на больного! — разозлился парень, видя сострадательные глаза Кейске. — Со мной всё в порядке, понял? — задев его плечо, Акира пошёл прочь. Друг попытался последовать за ним, но юноша бросил на него такой взгляд, что тот остановился.       — Что с тобой, Акира? — с грустью спросил Кейске, смотря на его удаляющуюся спину.       Они всегда были лучшими друзьями — по крайней мере, Кейске считал именно так. Сошлись ещё в детдоме, и оставались вместе до сих пор. Дружба с Акирой была трудной — из-за холодности и отстраненности казалось, что Акира не хочет заводить никаких отношений, однако он привык к тому, что Кейске всегда рядом. Они вместе работали, вместе учились, порой даже ночевали в одной квартире. Акира нечасто, но говорил о себе, порой даже рассказывал о проблемах. А теперь опять закрылся. Кейске ясно видел, что с ним что-то происходит, причем нечто кардинальное, что меняет его, но как бы близки они ни были, Акира отказывается говорить об этом. Это или слишком личное, или слишком ужасное.       Кейске не хотелось ни того, ни другого.