Его руки всегда были холодные...
Я помню, как его тонкие пальцы аккуратно выводили узоры на запотевших стёклах. Я помню его сосредоточенное лицо в этот ответственный момент. Я помню, как он фыркал, когда его рисунок уже был еле виден и с каждой секундой угасал. Я помню, как он кричал на меня, что-то типа "Убери свои руки, не трогай меня, я люблю быть холодным! ",когда я грел его руки. И помню, как он всегда хотел оставаться колким. И как признавался в любви...***
- Виктор, нам нужно отойти, - глаза парня сверкали решительностью. - Подожди, Юра, не сейчас... - ответил Никифоров уплетая кацудон приготовленный Юри. - От этого зависит уеду я ил... - договорить ему не дал Кацуки влетевший в комнату с ноутбуком в руках. Черноволосый надел наушники на голову Никифорова и включил по всей видимости музыку, на что Виктор заулыбался хваля выбранную композицию. Плисецкий, до сего времени стоявший и наблюдавший всё это, только опустил голову и быстро зашагал к себе в комнату. Делать ему тут больше нечего, Виктор его не хочет слушать, он занят Юри. Какой тогда толк оставаться? Вот именно - толка в этом нет. Как и желания. Спустя пару минут Юрий кидал в чемодан вещи, которые уже успел достать, вот только он не заметил, как дверь в комнату открылась и в выделенную обитель вошёл никто иной, как сам Виктор Никифоров. Тихо, словно кот подходя сзади к блондину на скоро собирающемуся обратно домой, Виктор дыхнул тому в шею и спокойным тоном спросил: - И куда ты собрался? - в вопросе было столько чувств, недоумения, переживания, удивления и... любви? От неожиданности Юрий вздрогнул и повернулся к Никифорову. - Я домой. Тут мне делать больше нечего. Ты тренер Юри. Музыку для выступления ты уже одобрил. Я поеду в Россию тренироваться, тут только зря время теряю. Я надеюсь ещё выиграть Гран-При. - выпалил юноша, - Отойди, Никифоров. - буркнул Плисецкий тщётно пытаясь прорваться сквозь Виктора. - Ты хотел мне что-то сказать. Я был занят. Сейчас есть время, говори, что хотел. - Я уже не хочу! Я не собираюсь сейчас тебя раскрывать свои чувства, когда тебе совершенно всё равно на меня и ты занят Свиной котлетой! Уйди с дороги, Виктор!!! Пока Виктор находился в замешательстве, этим воспользовался младший фигурист и быстренько прошмыгнул к выходу, огибая Никифорова. Того будто молнией ударило. Мужская рука быстро потянула на себя хрупкое запястье подростка, от чего тот отпустил ручку чемодана и подался в сторону Виктора. - Ты что творишь?! - возмущался парень. - Хочу услышать те слова, которые ты хочешь мне сказать, - ухмыльнулся Никифоров. - Я тебе ничего говорить не хочу! - фыркнул Плисецкий вырываясь из хватки старшего фигуриста. Вдруг мягкие губы подростка накрыли слегка шершавые, но тёплые и приятные губы Никифорова. Поцелуй казался сейчас просто чем-то невообразимым. Язык прошёлся по губам подростка, размыкая их. Пройдясь по ряду ровных, сомкнутых до нельзя зубов, мужчина прошелся рукой по щеке и шее юноши, тем самым давая ему расслабиться и отдаться поцелую полностью. И Юрий поддался. Их языки сплелись в страстном танце, вытанцовывая под свой ритм. Вот только всё не вечно и воздух поделенный на двоих тоже. От недостатка кислорода им пришлось разомкнуть поцелуй оставив за собой тонкую нить слюны, которая мгновенно порвалась, как только Плисецкий рвано выдохнул. - Я...я тебя люблю... - краснее пуще прежнего выдавил Юрий. - А говорил, что нечего мне сказать, - усмехнулся Никифоров.***
Сейчас это милое создание лежало у меня на коленях. А мы ведь уже второй день пытаемся досмотреть этот фильм, но всегда прерываемся. Его руки до сих пор холодные, хотя я пытаюсь их согреть в своих ладонях. У него холодные руки, но горячее сердце, которое он каждый миг отдаёт мне вместе со своей душой. И за эти мгновения я готов отдать душу дьяволу, вот только я не могу разбрасываться своей душой, потому что её охраняет мой белокурый ангел с вечно холодными руками.Его руки всегда были холодные
и пахли порошком с лавандой...