Передружба

От автора Расслабленно посмеиваясь, Юнги складывал в пакет посуду, оставшуюся еду, покрывала — в общем, всё, что они успели для себя притащить. В голове периодически всплывали инциденты приятно проведённого дня, хорошие и не очень, а руки немного дрожали от выпитого алкоголя. Или дрожало всё тело, только потому, что рядом снова Джен. И снова они одни. — Справишься сама с остальным? Я затушу костёр? — кивает наблюдавшей за ним девушке в сторону сумок и, подхватив пустую бутылку, двигается поближе к воде. Несколько таких походов, и от костра остались только мокрые угли, понемногу прекращающие дымить. — Ты всё? — с удивлением отмечает Ким, продолжая сборы. Исподтишка смотрит на то, как Юнги принимается помогать ей, а когда пакеты сложены, тяжело вздыхает. — Нахрен мы столько всего купили? — парень оглядывает кучу припасов, половина из которых даже не была открыта. Дженни пожимает плечами и, вместо того, чтобы продолжить сборы, усаживается на покрывало, вытягивая вперёд ноги и откидываясь на спину. На небе только-только зашло солнце, и теперь оно стало ярко-красным у самого заката. — Ты чего? — усмехнувшись, спрашивает Мин, но также садится, совсем рядом с девушкой. Осматривает её с ног до головы и, незаметно для себя, улыбается. Красивая. — Ты, правда что ли…— неуверенно начинает, напоминая о неловкой и странной игре, успевшей сегодня смутить каждого из них. — Что? — Джен поворачивается, в упор осматривая парня. Молчит Юнги, и Ким не торопится продолжать. Просто вспоминает тот случайный поцелуй в день гонок, нелепые оправдания сегодня у воды, так громко звучавшие, но ничего не стоящие, и мелкую дрожь по телу, когда пришлось признаться, что, несмотря на всю свою распущенность, так и не успела лишиться главного. — Правда ни с кем? — ещё тише спрашивает, заставляя Дженни немного покраснеть. Только рядом с ним она такая. И только этим летом. — А ты думал, что я с половиной знакомых парней переспала? — немного приподнимает уголки губ, но говорит скорее от неловкости или просто от прямого взгляда, заставляющего произносить вслух всё, что приходит сейчас в голову. Юнги тут же качает головой, хотя где-то в самой глубине души явно знает, что его подруга далеко не образец чистоты и непорочности, потому и удивлён её ответом. — Просто никто не нравился так сильно, — оправдывается Джен, вновь сжав до побелевших костяшек кулаки и отведя взгляд в сторону зашедшего солнца. Никуда не хочется идти, поэтому вставать она не спешит, а Мин сидит рядом. Просто сидит. Смотрит на девушку, которую семь лет называл лучшим другом. На ту, которая терпела его пьяные выходки и отводила домой, а после ругала на пару с Чеён, и почему-то улыбается. Дженни никогда не запрещала ему кататься — просто садилась рядом, также сильно полюбив скорость и свободу, как и он. До поздней ночи выслушивала его болтовню о девчонке из параллельного класса, которая до безумия нравилась, лечила похмелье, сидела рядом, когда он болел. Конечно, всё это она делала не одна — часто ей помогала Чеён, но сейчас это не столько важно, а, возможно, и не было важно никогда. Друзья хоть и лучшие, но всё же не одинаково близкие. Джен ведь совсем как он. Джен такая же, и поэтому ближе. — Вставай, мне ведь тебя ещё домой провожать, — вздохнув, Юнги встаёт и за руку тянет девушку следом. Упёршись, та сначала в шутку, а затем уже более серьёзно отмахивается, даже сумев повалить парня рядом с собой. — Давай ещё немного полежим. Я не хочу домой, — тихо говорит, опуская руку вдоль тела и случайно касаясь чужой расслабленной ладони. Мин на автомате переплетает их пальцы, как делал это не раз. Ребята даже завели привычку иногда перехватывать руки девчонок, то удерживая, то просто легко касаясь. — Давай, — шёпотом соглашается и наверняка знает, что Дженни сейчас думает о том же, о чём и он. Вспоминает тот вечер и все неловкие взгляды после, думает о том, что делать с происходящим дальше, но всё равно молчит. О любви вслух не говорят, тем более, если в ней не уверены. — Думаешь, Чонгук и Чеён…— задумчиво начинает Джен, когда несколько минут молчания жутко надоедают и сковывают. Девушка приподнимается на локтях, повернувшись и в упор посмотрев на Юнги. Она ждала ответа, но не знала, какой хотела услышать. Возможно, просто хотела счастья для подруги, а может, будь Чеён занята, самой Ким было бы спокойнее. — Нет, вряд ли, — будучи под строгим надзором, отвечает Юнги, тоже немного повернувшись. Усмехается, заметив, как медленно краснеют щёки девушки, совсем как в тот раз, когда они впервые поцеловались, ещё в прошлом году после выигрышной для него гонки. — Ты покраснела, — подмечает, кончиками пальцев коснувшись горячей щеки. — Вовсе нет, — отмахивается Джен, а в следующую секунду чувствует, как её собственные губы сжимают чужие — напористые и суховатые. Падает назад, оказавшись уже под парнем и, ощутив на талии его ладони, чуть улыбается в поцелуй. Они снова целуются, только на этот раз помешать некому. Юнги понимает, что пути назад после такого не будет, а всё равно останавливаться не хочет. Раз уж они уже подожгли мосты, почему бы не спалить их до тла? — Не станешь жалеть потом? — всего на мгновение оторвавшись от девушки, спрашивает, а вместо ответа получает поцелуй, более откровенный и служащий подтверждением тому, что объяснению пока ещё не поддаётся. Прижав своим телом Джен к земле, Юнги губами спускается чуть ниже, едва касаясь горячей кожи. Руками медленно раздвигает её ноги, устраиваясь удобнее, затем, уткнувшись носом в шею что-то тихо шепчет. Девушка чуть выгибается, руками уже обвив его шею и раз за разом позволяя снимать с себя мешающую одежду. После помогает и парню избавиться от неё, от испуга закусив губу и прикрыв глаза. Это он и замечает, на секунду трезвея и отстраняясь. Юнги совсем не хочет, чтобы после девушка жалела. — Если не хочешь, я не стану продолжать, — Ким сильно сжимает веки, но, услышав тихий голос, открывает глаза. — Просто сделай это, — сама подаётся вперёд, заставляя парня невольно хмыкнуть. Страх слышен в её голосе, но то ли алкоголь, то ли само состояние Джен не позволил ей остановиться. Впившись губами в приоткрытый рот, он делает первый грубый толчок, поцелуем заглушив болезненный всхлип. Теперь пути назад нет. Рушатся все предрассудки, стираются границы и, наверняка, вскоре придётся за это расплачиваться.

***

Pov Чеён После прощания с Гуком на душе остался неприятный осадок. То ли алкоголь не до конца выветрился, то ли сам парень задумал что-то, пока мне неизвестное, но тот ласковый поцелуй в лоб, за несколько секунд до стандартного «пока», окончательно выбил из колеи. Вот и пришлось по осколкам собирать все мысли, любуясь ночным небом, и, полностью поддаваясь нежеланию ложиться в постель, по-прежнему сидеть на лавочке на терассе своего дома. Спокойнее было бы лгать самой себе, что жест друга не вызвал подозрений, но, чёрт возьми, как же это трусливо — прятать от самой себя очевидные мысли. Впрочем, раз уже я не впервые это делаю, почему бы не продолжить? Расслабленно откинувшись на спину, чувствую лопатками твёрдую поверхность. Мне нет дела до «завтра», не хочется думать о «сейчас». В поисках отдушины я следую за светом, уставшими глазами перебирая мириады звёзд и, мысленно обещая себе встать и спокойно добраться до постели, засыпаю прямо здесь. Казалось, этот вечер никогда не кончится, а в итоге я и сама не заметила, как быстро он прошёл.

***

Первое, что довелось мне увидеть, открыв глаза — это хмурое лицо любимой бабули, с упрёком разглядывающее моё собственное. Можно, конечно, было бы попытаться придумать отмазку, но сменяющиеся картинки вчерашнего вечера уже успели посетить мою голову. Да уж, так я ещё никогда не вляпывалась. — Чем ты думаешь, Чеён? Разве может девушка себя так вести? — выхватив в подпухших спросонья глазах долю раскаяния, она говорит не так строго, как была настроена до этого, но всё же достаточно возмущённо, чтобы заставить меня опустить от стыда голову. — Прости, я не заметила, что уснула, — бормочу себе под нос, но, к великому удивлению, обнаруживаю вокруг себя не террасу, на которой провела остаток ночи, а привычную комнату со старыми розовыми обоями. Бабушка замолкает, пока не желая принимать мои извинения, а вот на немой вопрос в глазах всё же отвечает, пусть и не так охотно. — Ребята утром заходили. Интересовались твоим самочувствием, но, увидев твоё спящее тело ещё на лавочке на терассе и сами всё поняли, — поясняет, и даже осторожно касается моих волос, заправляя пряди за ухо. Привычно качаю головой — друзья не редкость в нашем доме, но именно сейчас, вот в таком состоянии, я не могу понять, была бы рада их визиту, окажись трезвой, или нет. — Бабуль, а они давно приходили? — тяну женщину за рукав, чуть поёрзав на кровати. Та вначале отпихивается, а затем поясняет, что визит состоялся за несколько минут до моего пробуждения, и слишком сердобольные товарищи, не желая меня будить, попросили передать, что зайдут позже. — Умывайся и иди завтракать. Я блинчики испекла, — напоследок раздав указания, бабушка скрывается в прихожей, что-то бормоча себе под нос насчёт отбившейся от рук внучки. Плюхаюсь обратно на кровать, сладко потянувшись и, только представив, как буду смотреть в глаза друзьям, зарываюсь обратно в подушку лицом. Всё-таки это лето определённо всё изменит.

***

Впервые за последнее время я помогала бабушке по хозяйству, параллельно приходя в себя после накатившего похмелья. Пили мы долго и много, вот теперь и приходится расплачиваться раскалывающейся на две части головой от каждого шороха и трясущимися руками от каждого движения. Зато, к тому времени как за моей спиной послышался хриплый голос Юнги, все домашние обязанности, прежде сваливающиеся на плечи бабули, были выполнены, а сама она успешно отправлена к подруге в гости — обсуждать очередной сериал. — Привет, — Юнги, похоже, появившись в гордом одиночестве, не знал, как себя вести. Я упростила ему задачу, сделав вид, что всё по-прежнему. — Привет. Как ты? — имитируя улыбку, причём довольно неудачно, подхожу ближе, усаживаясь на лавочку возле дома. Только что закончила поливать клумбу, поэтому всё ещё держу в руках лейку и, с трудом сдерживаясь от желания посмотреть в глаза парню, крепче сжимаю пластмассовую ручку. — Да, живой, как видишь, — улыбается. Только по голосу это слышу, так что приходиться подавить внутри жалкие попытки расплыться в усмешке в ответ. — А как Дженни? — давлю на больное, ведь именно он вчера должен был проводить её. Пьяный, ночью, после всего того, что мы наговорили между собой. Из-за осознания всего этого я жду подвоха и, получив в ответ на вопрос тяжёлый вздох, подтверждаю свои опасения. — Я как раз о ней и хотел с тобой поговорить, — уклончиво поясняет. Руки парня дрожат не меньше моего, но это отнюдь не по причине пьянства — он волнуется. Делает это так заметно, что парню даже приходиться скрепить руки между собой замком, чтобы хоть чем-то занять себя от неловкости. — Уверен, что я должна об этом знать? — не отрываю взгляда от его скреплённых пальцев, невольно сжав свои. В ответ слышится тихое подтверждение, и мне приходиться поднять взгляд выше. Сначала к бледным выпирающим ключицам, на которых едва заметны розоватые пятна, затем к чуть припухшим губам, виновато опущенным глазам. Всё это я надеялась увидеть куда позже, но даже в этом случае не могу понять причину его терзаний. — Мы с Дженни встречаемся. С сегодняшней ночи она моя девушка, — Юнги не даёт мне времени отдышаться, и теперь воздух, что я так долго копила в себе, стараясь не перебить его тихое дыхание своим, одним рывком покидает сжимающиеся лёгкие. Я могла бы сказать, что не ждала такого «подарка», могла бы соврать, что они не могут так поступить, но, в этот момент, пожалуй, я была единственной, кто не имел права оставаться эгоистом. — И ты пришёл, чтобы рассказать мне об этом? Почему вы не сказали нам с Гуком одновременно? Или в это время Джен с ним беседует? — позволяю ещё немного откровенности нам обоим, на большее не хватает сил. — Чону я сам скажу позже, — Юнги чуть опускает голову, надеясь хотя бы таким образом перехватить мой взгляд, но это лишнее. Набравшись смелости, я сама смотрю на него в упор. Делаю над собой усилие, чтобы прямо сейчас не послать всё к чертям, вновь закрываясь в маленькой душной комнатке. — Ты можешь сейчас сказать, что я урод, или что-то в этом роде, я не обижусь, — парень тоже многое мне позволяет… Из жалости. И это, чёрт возьми, так больно. — Зачем? Ты мой друг, а всё остальное не так важно, — пальцы с силой сжимают собственное запястье. Мне так отвратительно от самой себя ещё не было, а Юнги продолжает смотреть в упор и даже отвернуться не позволяет. — Не глупи, Чеён, скажи всё, как есть, я пойму. — Мы друзья Юнги, ты сам обещал, что сотрёшь прошлое из памяти, так давай сделаем это прямо сейчас, — протягиваю для пожатия ладонь, улыбаясь сквозь выступившие слёзы. Мне больно и грустно, хочется то ли толкнуть его, то ли обнять до хруста костей, но ни то, ни другое сделать не позволяет новый статус. «Парень лучшей подруги» — интересно это приговор или всё же выход из ситуации? — Ты девушка, Чеён, а не великая мученица. Не стоит так много боли в себе держать, — заметив первые солёные капли, так не вовремя затаившиеся в уголках глаз, шепчет Юнги. Пожалуй, он прав, я обязательно прорыдаюсь как следует. Возможно, даже побью кого-нибудь от горя, но только не сейчас, только не рядом с ним. — Ты тоже не железный, — почти незаметно убрав влагу с глаз твержу, — не стоит жалеть всех подряд. Добавить обоим больше нечего, и, обменявшись взглядами, мы одновременно встаём, направляясь к калитке. Я провожаю Юнги ровно до границы, где кончается двор, и, только когда он оказывается на той стороне, могу почувствовать себя спокойно. Теперь он всегда в районе недосягаемости, как бы сильно мне не хотелось обратного.