Гений поневоле

— Привет, пап, — я вышла встретить Шикаку и невольно ужаснулась, на его лице было два огромных багровых шрама. — Что случилось?! — Досадная ошибка, — поморщился Шикаку и посмотрел на Ешино. Я тоже невольно бросила на нее взгляд — Она стояла хмурая и невероятно молчаливая. — Ты в порядке? — наконец спросила Ешино. — Да. — В таком случае немедленно садись ужинать. И без разговоров! Шикаку ничем не выразил своего неудовольствия, хотя я и знала, что больше всего на свете ему хочется увидеть кровать. Устало вздохнув, он снял обувь и направился вслед за женщиной. Я тактично решила, что мешать разговору между ними не стоит, и, улыбнувшись, направилась в свою комнату. В любом случае, сейчас расспрашивать Шикаку не имеет смысла, вряд ли он что-то скажет, да что там, я удивлюсь, если он не заснет прямо за столом. Утро вечера мудренее, как говорится. В этот раз, лишь зайдя в свою комнату, я поняла, что медленно вырубаюсь. Не долго думая, легла в кровать и моментально заснула. Следующее утро началось с крика. Точнее говоря, сначала что-то разбилось, а потом дом огласил вопль. — Это была моя любимая тарелка! — чуть не плакала Ешино, стоя над горсткой разбитой посуды. Рядом стоял очень сонный Шикаку, подозреваю, он вообще плохо понимал, из-за чего так сокрушаться. Потом, очевидно, решив, что женщины — есть женщины, подошел к убивающейся жене и положил ей руку на плечо. — Не переживай, мы купим еще одну тарелку. — Это все ты виноват! – Ешино скинула его руку и уставилась на мужчину. — Если бы не ты, она бы не разбилась! В этот момент я перестала понимать происходящее. Решив, что попадать под горячую руку себе дороже, медленно пошла обратно в комнату. К сожалению, досмотреть сон уже вряд ли удастся, так почему бы тогда не убраться и не одеться? Все равно я хотела сегодня пойти гулять — очень хотелось встретиться с Инари. Но беспрепятственно уйти из дома у меня не получилось. — Куда? А завтрак? — полыхала негодованием Ешино. — Ты ведь даже не поела! Она уже немного отошла от «трагедии», но, по-видимому, энергия никуда не делась. Бывает так, что хочется куда-нибудь деть все негодование, а повод уже закончился. Нечто подобное было и у моей родной мамы. Она могла подолгу ругаться, но тема быстро кончалась, и тогда она начинала искать новую. В общем, затягивалось это мероприятие надолго, поэтому мы с братом старались не высовываться в такие моменты. Если надо человеку куда-то деть весь пар, то пусть лучше не на нас. — Ла-адно, — пробормотала я и направилась к столу, за которым уже стояла тарелка с рисом. Она была большая, и я до сих пор удивляюсь, каким образом все это оказывается в моем желудке, причем мне от этого ни горячо ни холодно. Как такой маленький животик вмещает в себя столько еды? Загадка года. — Я пошла! — повторно попыталась выполнить маневр, и в этот раз он удался. На выходе меня никто не остановил, разве что послышался голос Ешино, чтобы я была «собрана, внимательна, аккуратна». Отозвавшись, что да, буду, ушла. Солнце припекало макушку — полдень. Да, добро пожаловать в семью Нара — это время мы считаем утром. Незаметно я и сама начала вливаться в этот медленный поток и высыпаться до последнего. Хм, раньше мне бы дали пинка под зад и обозвали бы «сонькой». Все-таки, какие-никакие, а плюсы у меня есть! Как бы это ни было печально, но старая жизнь начала забываться. Я с трудом могла вспомнить лица моих родных, друзей и одноклассников — да что там, я их вообще не помнила. Такие родные и знакомые, но я не могла представить даже примерные черты лица! И это было… ужасно. Вернусь ли я когда-нибудь обратно? Нет. Как бы больно и страшно это не звучало, но стоит принять правду такой, какая она есть. Я не вернусь обратно, и к этому надо привыкнуть. Я уже стала частью этого мира. Мне по силам более или менее управлять чакрой своего нынешнего тела, а это как минимум ненормально для меня старой. Я уже не та, кем была. Теперь я – Шиками Нара, хочу того или нет. — Привет, — раздался вдруг незнакомый голос. Я обернулась и уставилась на темноволосого мальчишку лет восьми. — Привет, — пробормотала я, разглядывая его. Мальчишка широко улыбнулся. — А я тебя знаю, — безапелляционно заметил он и не совсем культурно ткнул в меня пальцем. — Ты Шиками из клана Нара, я прав? — Ага, — кивнула я. — А кто ты и откуда знаешь меня? — Я Учиха Закуро, — мальчик снова улыбнулся, прищурившись. — Видел тебя пару раз, а потом как-то само узналось, что ты дочь того самого Шикаку из клана Нара. — Того самого? — Ага, того самого. Хочешь сказать, что не знаешь, насколько твой отец известен? Ну ты даешь. — Оно мне как-то неинтересно, — пожала я плечами. Ну, подумаешь, известен? С кем не бывает. Пф, тоже мне, причина. — Сразу понятно, что ты Нара, — закивал паренек и вдруг протянул мне свою руку. — Давай дружить! — Ну, давай, — неуверенно протянула ему свою руку. Когда мальчик взял меня за ладошку, которая по сравнению с его казалась совсем маленькой, внезапно я обратила внимание, насколько сильно заметен контраст — у меня была загорелая кожа, а у него аристократически-бледная. М-да… Сразу понятно, что перед тобой — представитель одного из великих кланов. — Кстати, Шика-чан, — неожиданно сократил мое имя Закуро. — А ты случайно не видела вот такого, — он руками показал что-то больше, явно выше его на целую руку, как минимум, — высокого, худого, с тако-о-ой вот шевелюрой, мальчика, как я, из клана Учиха? Мысленно попыталась понять, кого он имеет в виду, но потом поняла, что это бесполезно — точно не видела. Иначе бы запомнила. — Вот как, — ничуть не огорчился Закуро. — Значит, он меня избегает. Короче, если вдруг его увидишь — скажи мне, ладно? — Ладно. — Кстати, можешь звать меня просто Куро. Меня все так называют. — Он снова улыбнулся и, помахав мне рукой, сказал: — Ну, пока, Шика-чан! Приятно было пообщаться! — после чего развернулся и исчез в уже знакомом мне шуншине. — Ага, — поздновато ответила я, мысленно удивляясь тому, что еще такой молодой мальчишка, едва ли старше меня, уже использует шуншин. Почему-то с этим его эпичным исчезновением почувствовала себя каракатицей, которая впервые увидела ласточку. Определенно, похоже, мне еще учиться и учиться… Я-то только чакрой научилась управлять, а он уже во всю ее применяет. Тут либо я тупая и неразвитая, либо мальчишка талантлив и просто Учиха. И почему-то мне кажется, что именно первое подходит к моей ситуации. Держись, я! Мне предстоит еще многому научиться, поэтому подотри слюнки и иди куда шла.

***

С Инари мне встретиться не удалось. То ли из-за того, что ее не отпустили из дома, то ли еще из-за чего, но, так или иначе, примерно два часа я качалась на качельках и задумчиво разглядывала текущую близ Конохи реку. Потом, решив, что все равно делать нечего, оглянулась — смотря, нет ли нигде знакомых лиц, после чего, улыбнувшись сама себе, слезла с деревяшки и отошла к неподалеку стоящему дереву. Еще раз убедившись, что никаких знакомых рядом не наблюдается, легла в траву и посмотрела на небо. Солнце светило прямо в глаза, поэтому, опустив ресницы, я стала разглядывать медленно плывущие облака. Эх, как же я теперь понимаю Шикамару, который любил смотреть на небо. Мне, конечно, до его ленивости расти и расти, но хоть в чем-то я его уже могу понять. Они такие мягкие и беззаботные. И летят куда их душе угодно… Заслезившиеся глаза закрылись сами. Было так тепло, хорошо и уютно, что я, и сама не поняла, как провалилась в дрему. Очнулась от шуршащей травы. Ну вот. И кого по мою душу принесло? Так и знала, что отдохнуть спокойно не удастся. Однако, вопреки моему представлению о том, что меня сейчас будут будить, ничего не последовало. Шорох прекратился, и я перестала ощущать чье-то присутствие. Повезло, видимо, это был какой-то зверек. Перевернулась на другой бок и снова окунулась в дрему. Правда, в этот раз окончательно забыться мне не удалось, больше спать не хотелось, хотя просто поваляться — очень даже. Но, видимо, мой врожденный энтузиазм победил, потому как пролежав еще минут десять, неожиданно для самой себя села и распахнула глаза. Почему-то в левом глазу рябило и, не долго думая, я протерла лицо рукой. «Рябь» пропала, но зато я тут же оценила свой вид. А посмотреть было на что! Помятая, с красными пятнами на коже, от долгого лежания, и позеленевшей в некоторых местах одежде я была похожа на… вот правда, хорек обыкновенный, вид: помятый. А с учетом того, что в волосах у меня наверняка затесалась не одна пара травинок, конкретно зеленая. Поднялась и хотела было идти, как вдруг заметила сидящую фигурку неподалеку, метрах в пяти. Удивленно протерла глаза — не сплю ли? — поняла, что, видимо, мимо не какой-то зверек проходил, а вполне обычный мальчишка. Вот только почему он так сидит? Подошла ближе и поняла причину. Мальчик сидел и заворожено смотрел на порхавшую над цветком желтую бабочку. Но больше всего меня поразила медленно протянутая рука, на палец которой бабочка и примостилась. Я что, вживую вижу воплощение образа красавицы, с которой разговаривают птицы и звери? Тогда почему в виде мальчика? Я хотела присесть рядом, но мальчик остановил меня: — Не двигайся, ты ее спугнешь. Послушно замерев, я наблюдала, как насекомое перепорхнуло на ладонь паренька, потом, решив, что пора идти летать над зелеными растениями, окончательно улетело. Я присела рядом. — Красивое место, правда? — спросила я, разглядывая вдалеке все ту же реку и совсем краем глаза — мальчика. Он был младше меня, ниже, темноволос и бледен. На его лице особенно сильно выделялись большие черные, будто маслины, глаза, смотрящие на мир с невообразимым спокойствием и по-детски милым интересом. Ответа я не дождалась, лишь легкого полукивка. — Как думаешь, что такое жизнь? — внезапно спросил мальчик, не поднимая головы. — Жизнь — это жизнь, — усмехнулась я, даже не удивившись странному вопросу из детских уст. — Это самое дорогое, что может быть у человека. Я почувствовала на себе проницательный взгляд и, сама от себя не ожидая, открыла рот. — Жизнь — это не просто существование, это гармония. Гармония природы и всего, что с ней связано. Каждый, кто живет в этом мире, имеет значение, маленькое и большое, но имеет. Жизнь — это то, что делает нас счастливыми. Что-то меня философствовать потянуло... — Тогда зачем люди умирают? — неожиданно спросил мальчик. — Они вынуждены, — пожала я плечами. — Чтобы на их место могло придти новое поколение. В этом состоит круговорот жизни и смерти. Умереть, чтобы жить. Жить, чтобы умереть. Это понятия, неотделимые друг от друга. — Но в чем тогда смысл этого мира? Я невольно задумалась, но ответ пришел неожиданно быстро. — В его существовании, — улыбнулась я. — В чем же еще? Мальчик задумчиво смотрел на меня, даже как будто сквозь. Потом, будто бы к чему-то придя, медленно кивнул самому себе. — Итачи! — я вдруг расслышала чей-то женский крик. — Вот ты где! Мы с мальчиком синхронно обернулись — по траве к нам полубегом шла стройная женщина с длинными темными волосами и небольшим животиком. — Итачи! Ты в порядке? Почему ты не сказал, куда ушел? — Прости, ока-сан, — проговорил паренек и почему-то взглянул на меня. — Здрасте, — пробормотала я. — И тебе привет, — улыбнулась женщина. — Тебя как зовут? — Шиками. — А это Итачи. Спасибо, что приглядела за моим сыном, — поблагодарила женщина. — Ну что, идем домой? Папа волнуется. А тебе в какую сторону, Шиками? Мы могли бы тебя проводить, твоя мама тоже наверняка переживает. — Мне туда, — неопределенно махнула я рукой. — Но… — Тогда мы тебя проводим, — безапелляционно заметила женщина. — Кстати, Шиками-чан, как ты относишься к данго? Тут неподалеку есть неплохая закусочная… В общем, вот так неожиданно я познакомилась с Учиха Итачи и его матерью. Как говорится, мир тесен и полон сюрпризов. Я за день познакомилась аж с тремя Учихами — это точно мой персональный рекорд.

***

Данго оказалось вкусным. Это были рисовые шарики в соусе, нанизанные на палочку. Вкус был необычным, но очень сладким, и я невольно поняла всю прелесть этой сладости. Ням-ням и хиштаки саританур! Итачи, за которым я то и дело наблюдала, с пофигистичным выражением лица съедал вот уже третью палочку. М-да, и не скажешь, что вот этот маленький крошка убил весь свой клан и заслужил ненависть младшего брата. Вот никак! Глядя на него, я вижу любопытного и задумчивого ребенка, но никак не убийцу. Со слов Микото-сан — матери Итачи — я узнала, как называются разные виды данго. Да, оказалось, их бывает несколько. Например, на моей палочке нанизаны тити-данго, а на палочке Микото-сан — митараши-данго, а вот Итачи очень нравились трехцветные — боттян-данго. Чем они заслужили его любовь, я так и не поняла, да и не хотела понимать. Ну, это как с мороженым, тебе нравится либо пломбир, либо шоколадное — все зависит от вкусов человека. — Эй, Итачи, а сколько тебе лет? — решила поинтересоваться я, обращаясь к мальчику. Мне вдруг стало интересно, насколько я не укладываюсь в мерки известного мне канона. — Четыре, — ответил мальчик и схрумкал последний шарик. Я вздохнула и доела свой. Кажется, на этом месте канон помахал мне ручкой и сказал: «Досвидули, дорогая, я тебе ничего не скажу!» Ну, действительно, и почему мне так фигово фартит? Удача — мое слабое место. Попала в мир Наруто, где самого Наруто еще даже нет, а Итачи только четыре. Знаете, это как минимум нечестно. Я ведь про это время совсем ничего не знаю, только догадываюсь, что где-то через полгода мне светит нападение Девятихвостого, а потом где-то лет через пять — убийство клана Учиха. Хотя нет, с учетом того, что Итачи тогда исполнится только девять, думаю, где-то позже. Так, давай-ка построим логические цепочки. Наруто родится через полгода, примерно в это же время — Саске, значит, Итачи старше своего брата на четыре-пять лет. В двенадцать Саске стал генином (или в одиннадцать?), клан был уже уничтожен. Значит, года три-четыре до этого случилась резня Учиха. Итачи, получается, должно быть примерно двенадцать лет. Я бросила задумчивый взгляд на мальчика. И вот этот маленький ребенок за восемь лет станет убийцей? Я не верю. С этой историей явно что-то не то. Эх, надо было мне второй сезон просмотреть, наверняка, там все раскрывается! М-да, у меня процент удачи где-то от слова совсем. То бишь, ее практически нет. Так, погодите, а что тогда получается? Недавно я встретила Ируку, который, по идее, должен быть моим одногодкой, и который был классруком Наруто и Саске. Мне одной кажется, что тут что-то не то? Ирука старше Итачи где-то года на два-три, получается, он в пятнадцать лет станет инструктором? Не-е, не верю. Значит, Ируке где-то лет восемь-девять, а не шесть, как я сначала подумала. А вот это уже интересный вывод, с учетом того, что я приняла его за своего ровесника. Впрочем, не мое это дело — думать про то, чего мне не так уж и важно знать. Ну, подумаешь, обозналась немного, с кем не бывает. — О, Шиками, смотри, — вдруг показала пальцем Микото-сан, указывая куда-то вдаль. — Это случайно не твой то-сан? И действительно, неподалеку я вдруг увидела высокую фигуру Шикаку.