Три русских волка и японская крольчиха

      Как бы прекрасны не были другие города, как бы обширны не были другие места, как бы свежее не дышалось в других уголках планеты, Юри всё же любила Хасецу. Этот город был не просто тем местом, где она родилась и где выросла, но и тем, где происходили самые яркие и самые запоминающиеся моменты в её жизни.       Первым таким моментом, как ни странно, было знакомство с Такеши и Юко. Это произошло в Ледовом Дворце, куда однажды решила заглянуть семья Кацуки. Юри от рождения была довольно стеснительной, поэтому первый шаг сделала Юко. Она подъехала к девочке и с доброй улыбкой на лице предложила научить её кататься на коньках. А потом познакомила со своим соседом — Нишигори Такеши. С тех пор их было трое.       Вторым ярким моментом было выступление Виктора по телевизору. До этого Кацуки просто увлекалась фигурным катанием, но тот миг перевернул всю её жизнь: сердце возжелало льда, свободы и побед! Юри поддалась этому порыву, и вот она теперь: двадцатитрёхлетняя почти-чемпионка Гран-При. Но это если верить словам Никифорова.       Третьим моментом был её пёс, Вик-чан. Будучи маленькой девочкой, она мечтала о домашнем любимце. Рыбки её не устраивали, хомяки не устраивали её родителей, можно было бы кошку, однако отец был против. Собака была у Такеши, а повторяться Юри не хотелось бы. Таким образом, было перебрано ещё несколько видов животных, пока однажды не вышло то самое интервью с Виктором, где он говорил, что у него есть пудель по имени Маккачин. Кацуки примчалась домой со скоростью пули и упросила своих родителей завести собаку. В питомнике ей приглянулся милый пудель с чёрными-чёрными глазами. Он смотрел так жалобно, что сердце девочки растаяло. Она назвала его Виктором.       — Не только потому, что Никифоров, — объясняла тогда Кацуки своим друзьям, — но и потому, что с английского «victory» — это «победа». Вик-чан будет мотивировать меня.       Четвёртым был приезд её первого тренера Канако Одагаки. Именно она обучила Юри основам фигурного катания, и именно она помогла девочке стать смелее, раскрыть себя на льду.       Пятым было знакомство с Микото. Нет, Такеши и Юко не ушли на задний план, просто из-за учёбы в разных школах они стали меньше общаться. Но ни один семейный праздник не проходил без них.       С Микото они познакомились ближе, когда девушка решила посетить Замок Хасецу. Конечно, в нём не было ничего особенного, однако старшеклассница была большой любительницей замков. Ещё в детстве Микото поставила перед собой цель: сфотографироваться на фоне всех замков Японии. Что же, на шестьдесят восемь процентов её миссия была выполнена.       Тогда, встретив знакомое лицо в незнакомом городе, девушка попросила у Юри помощи. Кацуки не просто показала ей замок, но и рассказала его, увы, не столь интересную и захватывающую историю, как хотелось бы.       Юная фигуристка очень боялась, что на следующий день Микото её в школе не узнает, однако этого не произошло. Новая знакомая подошла к ней перед уроками и в знак благодарности подарила синюю ленточку для волос, которую Юри до сих пор хранила у себя в шкафу. С тех пор они стали больше общаться, а через полгода Кацуки предложила подруге съехаться.       Шестым моментом стал приезд Виктора и Юрия. После этого жизнь фигуристки будто новыми красками зацвела: девушка чувствовала в себе силы, чтобы двигаться дальше и творить историю фигурного катания своими собственными руками. Она не могла словами передать, как много для неё значили эти двое русских.       Однако Юрий уехал, и без него было как-то пустынно и тихо. Поездка в Фукуоку помогла развеяться, однако медленно, но верно всё вернулось к тому, с чего началось: к Ледовому Дворцу в Хасецу.       На повестке дня была произвольная программа. Вернее, её отсутствие.       Юри не знала, что ей сделать в произвольной. Ей нужно включить в программу не более семи прыжковых элементов, среди которых должен быть хоть один каскад; количество вращений, не превышающих отметку в три; спираль — обязательный элемент фигуристок-одиночниц — и дорожку шагов. И всё это надо было как-то объединить с хореографией и музыкой.       Раньше Юри не боялась таких трудностей, однако сейчас её тренером являлся сам Виктор Никифоров. И кто знает, что Виктору понравится, а что — нет. Непонятный, будто предэкзаменационный мандраж охватил девушку. Она боялась слово не то сказать, не так шагнуть, не так вздохнуть и не так взглянуть.       С Кацуки порой такое происходило: всё, что давалось ей так просто и легко, в один миг превращалось в непосильную ношу. Наверное, проблема была в том, что девушка любила себя накручивать, усложнять свою жизнь и, конечно же, не искать лёгких путей.       — Юри, ты должна быть более уверенной в себе. А потому даю тебе задание: найди песню для своей произвольной! — Виктор сиял, словно начищенная монета в пять йен.       Сказать-то легко, но сделать — сложно. Девушка переслушала в тот день около сотни песен, но ни одна не подошла. Песни были хорошими, однако ни под одну из них Юри не могла представить своё выступление.       Всегда перед тем, как согласиться с Селестино насчёт песни, японка мысленно рисовала своё выступление. И пусть в конечном итоге получалось совершенно иначе, нежели она воображала, песня всё равно подходила ей идеально.       Внезапно Кацуки вспомнила, что в Детройте у неё была знакомая, которая, вдохновившись её выступлениями, написала музыку. Предыдущая версия не понравилась Селестино и была раскритикована в пух и прах, но теперь, когда та девушка, которую, кажется, Анабель звали, набралась опыта в написании музыки, можно попросить её. И если японке не изменяет память, то она до сих пор учится в её университете.       Но радость мгновенно омрачилась печальным предположением: а что, если Анабель откажет? Она же сильно обиделась в тот раз, поэтому может сейчас не согласиться!       Фигуристка схватилась за голову и крепко-крепко зажмурилась. Что же ей делать? Что?       Внезапно зазвонил Скайп. Кацуки подняла голову и увидела, что на включённом мониторе компьютера высвечивается фотография Пхичита. Девушка тут же улыбнулась: вот он, лучший друг, который поможет решить все проблемы!       — Привет, Юри-чан. — Чуланонт помахал ей рукой в камеру.       Позади него сверкал белизной каток. Кацуки на секунду замерла, услышав столь родной скрип лезвий коньков о лёд.       — Здравствуй, Пхичит-кун — Она кивнула. — Как там твои дела? Как поживаешь?       — О! Я недавно сделал такой замечательный тройной Риттбергер! Ты должна была это видеть! Правда, Сяо-Сяо это не записал. — Парень деланно всплакнул. — Сейчас вот думаю на тему произвольной. Хочу взять песню «Неизвестная страна» из «Короля и фигуриста 2».       — А разве у тебя короткая не из того же фильма?       — А вот и нет! Короткая — из первой части фильма, а это — произвольная! Она из второй! Не путай! — Пхичит крестил руки на груди и сделал вид, что обиделся.       Юри рассмеялась — вот он — её лучший друг! И, о господи, как же она по нему соскучилась!       — Слушай, можно тебя кое о чём попросить? — Конечно, было немного неудобно перед другом, но произвольная ей тоже нужна. — Можешь узнать почту Анабель, которая из музыкального класса? Она ещё музыку для меня писала, однако я под неё так и не выступила.       — Вспомнил! — Чуланонт ударил ребром кулака по раскрытой ладони. — Я её буквально на днях встретил. Я тебе сейчас письмом отошлю её почту. — Он потянулся за телефоном. Экран на компьютере потемнел, а потом Юри увидела потолок и нависающее над экраном лицо фигуриста. Он, высунув кончик языка, нажимал по клавишам и искал почту Анабель. Наконец, найдя её, парень с победным вскриком отправил её Юри в диалоговое окно.       — Спасибо большое. Ты не представляешь, как выручил меня!       — Да чего уж там. — Таец пожал плечами. — Лучше расскажи, как провела выходные.       Кацуки улыбнулась и заговорила. Она рассказывала обо всём: начиная с поездки в Фукуоку и заканчивая встречей с Минами Кенджиро.       Их разговор прервал Селестино, который позвал Пхичита тренироваться. Попрощавшись с другом, девушка отрыла почту, вбила в «кому» электронный адрес, что дал Чуланонт, и задумалась: а что написать?       «Привет, Анабель,       Тебе пишу я, Кацуки Юри. Если ты забыла, то это я та самая фигуристка, для которой ты писала музыку два года назад. Я понимаю, что с моей стороны это может быть немного эгоистично, но можно тебя попросить снова написать мне музыку?       Жду скорого ответа,       Юри»       Юри перечитала письмо, нахмурилась и стёрла его. Что это за бред? Она же так на мямлю какую-то похожа! И откуда взялась эта эгоистичность?       «Анабель,       Давно не виделись. Ты, наверное, забыла про меня, и мне немного неловко приходить тебе с такой просьбой, но…»       Не дописав, Юри стёрла сообщение. Ну, почему у неё какой-то бред выходит?       «Анабель,       Привет, давно не виделись. Это я, Кацуки Юри, для которой ты писала музыку два года назад. Как ты поживаешь? Слышала, ты добилась больших успехов. Знаешь, немного неловко говорить об этом, но можно тебя попросить переписать ту музыку? Я хочу использовать её в своей произвольной.       Твоя Юри»       Вот! Теперь это именно то, что надо!       Кацуки сжала левую руку в кулак и нажала «отправить», после чего откинулась на спинку стула. Да уж, морально это оказалось тяжелее, чем она думала. Внезапно Юри испугалась: а что делать, если Анабель ответит отказом? Или сама фигуристка была недостаточно вежлива в письме?       Решив заглушить своё волнение стаканом воды, девушка спустилась на первый этаж, достала чашку и щедро плеснула в неё кипячёной воды. Как ни странно, этот метод всегда помогал ей успокоиться: когда она глотала какой-либо напиток, ком нервов будто спускался по горлу куда-то в живот, а там растворялся.       — Чего это ты не спишь? — внезапно раздался голос сзади.       Кацуки резко подпрыгнула, отскочила в сторону и развернулась, при этом расплескав воду. Позади стоял Виктор в теперь уже мокром халате. Он недоумённо глядел на девушку, которая схватилась за сердце и тяжело дышала.       — Бог ты мой! Да я на десять лет постарела! — прошептала она на японском и выпрямилась, ошалело смотря на тренера.       Тот, видимо, только собирался ложиться спать, но спустился на первый этаж попить воды. Внезапно Виктор рассмеялся. Кацуки подхватила его смех: отчего-то на сердце стало гораздо легче, будто тяжёлый камень пал с души.       — Больше не буду. — Он кивнул, а потом провёл кончиками пальцев по своему халату, будто пытался убрать капли давно впитавшийся влаги. — Ну вот, теперь халат мокрый. Юри, нельзя же так!       — Извини, — девушка кивнула и, отставив чашку на стол, присела на корточки и открыла дверцу шкафчика под умывальником, достала тряпку, — я сейчас вытру, можешь отойти немного?       Никифоров кивнул и сделал шаг назад, затем другой.       Кацуки быстро вытерла пол, кинула тряпку обратно, откуда взяла, и сполоснула руки под струёй тёплой воды.       — В следующий раз так, пожалуйста, не пугай, — попросила она.       Фигурист улыбнулся, и было в его улыбке что-то хитрое, что-то лукавое.       — Не буду. И раз уж на то пошло, то знаю, как я могу извиниться перед тобой.       — Как же?       — Сегодня мы будем спать вместе! — Он хлопнул в ладоши.       — Ни за что, — отрезала Кацуки. — У меня ещё куча дел, поэтому, Виктор, ложись спать.       — Бу-у-у-у! Какие дела в двенадцать ночи? — недовольно протянул Никифоров. — Как твой тренер я настаиваю, чтобы ты ложилась спать! И чтобы завтра без опозданий!       Он развернулся и ушёл с кухни, а Юри лишь облегчённо вздохнула. Чёрт возьми, да что за странный народ, эти русские! И обычаи у них какие-то странные, непонятные. Или это только Виктор такой особенный?       Кацуки вернулась в свою комнату и бросила взгляд на экран монитора, который оповещал о новом сообщении.       «Привет, Юри!       Я поживаю неплохо. Диплом я написала ещё неделю назад, так что сейчас гуляю и наслаждаюсь погодой. В Детройте всё теплее и теплее.       На тему музыки — я совершенно не обижаюсь. Тогда мой уровень был довольно низкий, поэтому я не могла написать композицию, достойную тебя, однако теперь смогу! Так что верь в меня! У меня как раз есть парочка идей, только для этого мне бы хотелось поподробнее узнать о твоей жизни. Расскажешь?       Удачи,       Анабель»       Кацуки улыбнулась. Анабель ответила куда дружелюбнее, нежели она боялась.       Поправив очки, фигуристка начала печатать.