Три русских волка и японская крольчиха

      В Москву они с Виктором собирались направиться в двадцатых числах, а потому сейчас у них была практически неделя на то, чтобы прогуляться по пекинским достопримечательностям и «впитать в себя местную культуру» — как выразился Никифоров.       — Мы просто обязаны посетить Запретный город, затем сходить на площадь Тяньаньмэнь и прогуляться по Жемчужному рынку. О, заодно прокатиться по озеру Хоухай, — бодро говорил Виктор, загибая пальцы на руках во время перечисления.       — Звучит весело. Думаю, мы успеем всё обойти за несколько дней, — согласилась Юри. — Кстати, Пхичит-кун собирается отпраздновать свою вчерашнюю победу в Кубке Китая и проход на финал Гран-При. Он приглашает нас сегодня вечером в ресторан. Сказал, что забронировал большой стол для всех.       В глазах Виктора засияли весёлые огоньки.       — Тогда мы просто обязаны отправиться гулять сейчас же, чтобы к вечеру уже быть свободными! — радостно воскликнул он, подрываясь с места и устремляясь к себе в комнату. — Юри, одевайся скорее, времени нет!       Кацуки удивлённо приоткрыла рот, а когда до ней дошли слова тренера — не сдержала смешок. Виктор, пусть ему и было двадцать семь лет, порой вёл себя как самый настоящий ребёнок, со всеми его капризами и хотелками. А сама Юри всегда прогибалась под ними, позволяя Виктору творить, что вздумается.       Таким образом, они действительно направились на площадь Тяньаньмэнь. Несмотря на то, что до неё от их отеля было довольно далеко, Никифоров предпочёл пройтись пешком, подбивая на это и Юри. Девушке оставалось только молчаливо вздыхать и следовать за ним.       Из отеля они вышли довольно тихо и мирно, если не обращать внимание на парочку журналистов, что сфотографировала их в холле. Кацуки мысленно вздохнула, понимая, что уже сегодня днём в жёлтой прессе появится небольшой очерк, в котором говорится, что они с Виктором направились гулять по Пекину. А учитывая фотографии, которые Никифоров обязательно сделает и тут же зальёт в инстаграм, репортёры дополнят свой очерк точным местонахождением двух фигуристов.       Юри оставалось только смириться: она уже довольно давно общалась с Виктором, чтобы привыкнуть к излишнему вниманию со стороны журналистов.       Хотя что в Японии, что в Китае на них обращали внимание не только работники СМИ, но и обычные люди. В Фукуоке или Хасецу было не так много иностранцев, а таких ярких и приковывающих внимания, как Виктор, — тем более. В Пекине же с этим дела обстояли получше, но всё равно Никифоров выделялся на фоне толпы: высокий, красивый и обаятельный. Ему не надо было ничего делать, чтобы приковать к себе внимание тысяч людей. В какой-то мере Юри ему завидовала, в какой-то — глубоко сочувствовала.       На площади было довольно многолюдно, а Виктор, ведомый запахами и красотой исторических зданий, то и дело норовил куда-нибудь отлучиться. Кацуки боялась потерять тренера из виду и старалась держаться поближе к нему. Однако стоило ей на что-то отвлечься буквально на секунду, как Виктор пропадал из виду, а возвращался спустя минуту с горячей местной уличной едой из лавочки, что стояла рядом.       — Не пропадай так, пожалуйста, — попросила Юри, с благодарностью принимая из рук Никифорова закуску.       Виктор нахмурился, очевидно задумавшись, а потом, широко улыбнувшись, взял Юри за свободную от закуски руку, переплетая их пальцы. Японка слегка покраснела — пусть она и привыкла к незнанию Виктором личных границ, всё равно некоторые его выходки заставляли сердце биться быстрее.       — Я буду держать тебя крепко, так что если и потеряемся, то вместе, — широко улыбнулся он, и в его тоне проскользнули игривые нотки.       Кацуки поспешила откусить закуску, опуская глаза на землю. Почему-то слова Виктора звучали для неё как нечто большее, как обещание на всю жизнь, а не на один-единственный день.       Тем не менее, она кивнула:       — Хорошо. Я тоже буду держать тебя. — И чуть сжала его ладонь своей. Лицо Никифорова тут же засияло — хотя казалось бы, куда больше.       Они не разжимали руки до самого вечера. Виктор вцепился в Юри стальной хваткой, не желая расцепляться ни чтобы взять ещё еды, ни чтобы купить билет в музей, ни чтобы ответить на звонок. Отпустил он её только когда они садились в такси — и то, чтобы было удобнее залезать в салон.       Юри назвала таксисту адрес, и тот, вбив его в навигаторе, нажал на педаль газа. Дорога им предстояла недолгая, но было решено отправиться к Пхичиту на праздник на такси, так как у обоих уже побаливали ноги после долгой ходьбы. А особенно — у Юри, которая днём ранее откатывала произвольную программу.       В ресторане их проводили к столу, за которым уже практически все собрались. Пока Виктор отвлёкся на увлекательный разговор с Кристоффом, который сидел по правую руку от него, Юри отлучилась в уборную. Там она пересеклась с Сарой.       — Не ожидала тебя здесь увидеть, — улыбнулась Юри, приобнимая подругу в ответ. — Тоже Пхичит пригласил?       — Конечно, а кто же ещё? — кивнула та, расцепляя объятия. — Выглядишь немного уставшей.       — А, это Виктор решил прогуляться по Пекину, — отмахнулась Кацуки, а затем понизила голос, будто спрашивала о чём-то очень секретном: — Кстати, кроме меня и тебя, есть кто-нибудь из фигуристок?       — Вайолет и Грета. Остальные отказались приходить, мол, недостаточно знакомы с Пхичитом.       Юри качнула головой: если так рассудить, то единственная, кто «достаточно» знакома с Пхичитом, чтобы присутствовать на сегодняшнем мероприятии — это сама Юри. Даже Сара с ним практически не общалась — так, поприветствовала пару раз — и всё. Хотя, впрочем, когда это вообще волновало Чуланонта?       Что радовало Юри особенно сильно — это отсутствие Анны. Девушка уже приметила Поповича, который сидел недалеко от неё с противоположной стороны, и ей крайне не хотелось, чтобы Анна появилась на мероприятии и испортила её другу настроение — и так было больно смотреть на его произвольную. Хотя даже с ошибками он сумел набрать достаточное количество баллов и занять почётное третье место.       Юри вернулась к столу вместе с Сарой и заняла стул рядом с Виктором, который весьма обрадовался её возвращению. Рядом с Юри, по другую руку, сидел виновник сего торжества, а прямо напротив — Селестино, которого Кацуки горячо поблагодарила за поздравления.       — Похоже, из Виктора тренер куда лучше, чем из меня, — посмеялся мужчина.       — Не говорите так, вы тоже очень хороший. Если бы не вы — я бы вообще не попала на финал Гран-При в прошлом году.       — То была твоя собственная заслуга, — не согласился Селестино. — С Виктором, думаю, ты не просто пройдёшь в финал, но и заберёшь золото.       — Поддерживаю! — вмешался в разговор Никифоров, перекинув руку за спину Юри и прижимая девушку к себе. — Моя ученица заберёт себе всё возможное золото и вернётся в Японию победительницей.       Селестино громко рассмеялся, и его смех поддержали остальные. Фигуристка же, покраснев, поспешила вывернуться из объятий Виктора — не на людях же!       Русский, тут же сообразив, что так сильно смутило девушку, лишь хитро улыбнулся: несмотря на то, что благодаря общению с иностранцами и самим Никифоровым Юри стала более раскрепощённой, у неё всё равно оставался японский менталитет. Дома, за закрытой стеной, она могла простить Виктору нарушение её личных границ, но вот перед публикой — всё ещё стеснялась и зажималась. Единственным исключением, пожалуй, был каток. На соревнованиях Юри позволяла Виктору обнимать её, потому как в те моменты только присутствие наставника могло успокоить её расшалившиеся нервы.       Раздался стук ножа о бокал, и все замолчали, оборачиваясь к вставшему Пхичиту.       — Сперва я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли. Я хотел отпраздновать свой проход в финал Гран-При, но не был уверен, что лучше всего сделать для этого, да и стоит ли вообще что-то устраивать, потому что у многих новые соревнования ещё впереди. В конце концов я решил организовать небольшой вечер для маленькой компании, и я рад, что вы не проигнорировали моё приглашение. Давайте выпьем за всех нас, за наши сегодняшние и вчерашние выступления. За Гран-При!       — За Гран-При! — поддержали его остальные.       Юри обвела взглядом зал. Здесь собралось не так много человек — чуть более пятнадцати. Некоторых из них Юри видела лишь мельком — то были тренера других фигуристов. С некоторыми уже успела пообщаться — с большинством фигуристов. А некоторых она знала очень хорошо — в эту категорию входили Виктор, Сара, Пхичит, Селестино, Минами, Канако-сенсей и Окукава-сан. Последние трое уже успели неплохо выпить и были увлечены разговором друг с другом, а потому Юри не стала к ним лезть. Сара прибилась к компании Греты и Вайолет, которые сегодня заняли четвёртое и пятое места соответственно. Виктор вновь погрузился в общение с Кристоффом, а Пхичит вовсю фотографировался с Лео, Минами и Гуангхонгом.       Кацуки отпила сок из стакана, продолжая глазами бегать по собравшимся. Практически все разбились на группки и были заняты разговорами.       Внезапно на стул, где ранее сидел Пхичит, который не так давно удалился к Лео, Минами и Гуангхонгу, приземлился Георгий — видимо, тоже не нашёл, с кем пообщаться (всё же Яков решил не приходить на встречу), а затем заметил скучающую Юри.       — Ты великолепно выступила, Юри-сан, — произнёс он, улыбаясь. — Я был вдохновлён твоей произвольной программой.       Кацуки улыбнулась, отправляя кусочек кальмара в рот.       — Вы тоже прекрасно выступили, очень эмоционально. Вам очень подходит тема сказок, вы вселяете в неё… как бы сказать? Новую жизнь, наверное. Вы переосмысливаете старые сказки прямо на льду и соединяете разные истории в одну, показывая главного героя и злодеем, и рыцарем.       Глаза Георгия расширились:       — Так ты заметила, — удивился он, а затем горячо заговорил, чуть ли не хватая Юри за руки: — Многие не понимают, о чём я рассказываю на льду, оставаясь слепыми к моей трагедии. Другие же игнорируют её, будучи слишком чёрствыми или считая мои выступления излишне эмоциональными. Лишь малое количество находит суть выступления, пусть она и лежит на поверхности. Юри, ты просто чудесна! Великолепна!       Попов более не хмурился, теперь он казался таким счастливым и таким радостным, что на сердце у девушки не могло не потеплеть: её друг более не печалился.       Юри хотела было спросить ещё что-то, как почувствовала тяжесть чужой головы и острый подбородок на плече. Пушистые серебристые волосы защекотали ей щёку, а крепкие руки коснулись талии. Кацуки не сдержала лёгкого вздоха: кто же это ещё мог быть, как не Виктор?       — Привет, Вить, выглядишь отдохнувшим, — поздоровался Георгий на русском.       — И тебе не хворать, — на том же русском ответил Никифоров, и его горячее дыхание обожгло ухо Юри. — Повторюсь: руки не распускай.       — Единственный, кто их распускает — это ты, — парировал Попович.       — Мне можно, я — её тренер.       — Обычно тренера не заглядываются на своих учениц. И не рычат львами на своих лучших друзей.       — Обычно лучшие друзья не приглашают чужих девушек на свидания, — недовольно прищурился Виктор, и Юри почувствовала исходящее от него раздражение.       — Она не твоя девушка, а твоя ученица, — качнул головой Попов. — Более того, что-то не припомню, чтобы ТЫ звал её на свидания.       — Я звал — как раз перед её произвольной программой. Сказал, что сходим на свидание в Москве, когда она победит в Кубке Китая.       — О, и даже не спросил, а хочет ли этого она? Просто поставил перед фактом? Очень даже в твоём стиле, Вить, очень даже. — Попович выразительно поднял бровь, скрестив руки на груди. — Вот только таким образом ты не оставил ей выбора. Кто знает, быть может, Юри вообще не хочет идти с тобой ни на какие свидания? Или она это делает просто потому, что вынуждена потакать твоим заскокам и капризам.       Руки Виктора на этих словах от злости сжались крепче, и Юри, за чью талию до сих пор держался Никифоров, недовольно пискнула: было больно. Фигурист, разум которого до этого был покрыт пеленой злости и ревности, как очнулся. Он тут же убрал свои руки и отстранился от ученицы, извиняясь перед ней.       — Всё в порядке, — произнесла Юри, чуть растирая пострадавшие бока. Её взгляд пробежался по собравшимся, но никто, кроме Окукавы, не обращал на них внимания. — Просто, пожалуйста, говорите на английском, а то ужасно слышать своё имя и не понимать, о чём речь.       Оба фигуриста пристыженно прикусили языки: и правда, было некрасиво обсуждать Юри при ней же, да ещё и так, что она ничего не понимала.       — Прости, — пробурчал Виктор уже на английском, — мы не специально.       — Да, прости нас, — согласился с ним Георгий. — Просто у нас произошло небольшое недопонимание, но мы уже практически всё решили.       — Практически? — переспросила Юри.       — Да, остался лишь один момент. Ты как, уже подумала над моим предложением?       Кацуки сперва не поняла, о чём говорил Попович, но Виктор позади неё ощутимо напрягся. Его недовольство девушка будто кожей ощущала. Она сглотнула. В голове всплыл вчерашний разговор с Георгием и его предложение сходить на свидание.       Юри замялась, не зная, что и говорить: у неё не было большого опыта в любовных делах, а потому подобные вопросы всегда выбивали девушку из колеи. Согласиться? Отказаться? Георгий ей нравился, но как человек. Она не чувствовала к нему ничего большего, однако её отказ может разбередить начавшие заживать после разрыва с Анной раны. Или же он звал её на простое дружеское свидание, и это уже сама Юри додумала то, чего и в помине не было?       Да и Виктор, недовольно пыхтящий у неё за спиной, особо не помогал.       Голова фигуристки закружилась, а язык словно прилип к нёбу. Она отвела глаза в сторону, взглядом встречаясь с Минако. Женщина чуть надула губы, но мольбу на дне карих глаз хорошо разглядела.       — Хэй, Юри, иди скорее сюда, пусть Пхичит-кун сфотографирует нас вместе! — громко позвала она, поднимаясь из-за стола.       Кацуки тут же обернулась к женщине, хватаясь за её слова как за соломинку.       — Прошу прощения, меня срочно зовут, — быстро пролепетала Юри, вскакивая на ноги и ретируясь к Минако. Лишь оказавшись рядом с ней девушка смогла спокойно выдохнуть, приходя в себя.       Весь оставшийся вечер Кацуки держалась женской компании, наблюдая за тем, как Канако-сенсей и Окукава-сан распивают уже третью бутылку алкоголя. Сама Юри пить не стала — она никогда не умела рассчитывать дозы, а когда перепивала, становилась неуправляема, как её отец.       Уже ночью, усаживая пьяных женщин в такси, Кацуки выслушивала их запинающиеся речи.       — Ох, Юри, ты уже такая больша-а-ая, за тебя уже та-а-аки-и-ие мужчины драться готовы-ы-ы, — внезапно на японском протянула Окукава, а затем икнула. — Мне бы так.       Фигуристка лишь прикрыла глаза и попросила Минами позаботиться о двух пьяницах.       — Конечно! — бодро закивал парень. — Вы тоже возвращайтесь скорее в гостиницу, а то уже поздно.       — Сперва надо усадить Кристоффа и Селестино в машину, а то они сопротивляются, а потом и мы с Виктором поедем, — улыбнулась она. — Спасибо тебе, Минами-кун.       Парень лишь немного покраснел и поспешил сесть на переднее сидение к водителю. Юри проводила уезжающую машину взглядом и обернулась: Лео и Гуангхонг удачно усадили Кристоффа в такси и теперь затаскивали в салон Селестино. С ними должен был поехать Пхичит. Гуангхонга и Лео сопровождала Сара. Георгий взялся проводить Грету, её тренера и Вайолет, с которыми Юри так и не пообщалась. Тренеры Кристоффа, Гуангхонга и Лео, которые ещё оставались довольно бодрыми, решили продолжить веселье в другом заведении и уже уехали. Остались только они с Виктором, который нетвёрдо стоял на ногах.       Юри осторожно завела его в салон такси и назвала водителю адрес гостиницы. В поездке полусонный Никифоров чуть ли не прилип к девушке всем телом, ни капли не смущаясь постороннего человека. Виктор что-то бормотал то на русском, то на английском, периодически сбиваясь с одного языка и переходя на другой, даже парочка ничего не значащих японских слов проскочила.       — Не оставляй меня, — внезапно разобрала Юри. Она опустила взгляд: Виктор прижался к ней ещё ближе, доверительно кладя голову на её плечо, как на подушку. — Не уходи с Гошей, останься со мной.       Кацуки не смогла подавить улыбку. Она осторожно, едва касаясь погладила тренера по серебристым волосам:       — Не оставлю.