Они думали, мы упадем.. Часть 1.

Вадим — Вадим. Уваров, блин вставай! — Не понял, что в моем сне с сексапильными девочками делает этот противный голос, да и зовет кого-то. Кстати кто такой Уваров — Слушай, если ты сейчас же не встанешь, я позову Лису, а ты знаешь какая у неё фантазия. — Блять, голос прямо как у меня, может у меня раздвоение личности. Стоп, это же Антон. Что он там сказал про Лису? Позовёт? Бляяяять. Надо вставать. С трудом я разлепил глаза и тут же их зажмурил от света. Блин, что вчера было? Я что бухал?.. Я посмотрел на часы. Через пятнадцать минут завтрак. Так для начала нужно сходить в душ. Как только я встал с кровати, мир перед глазами завертелся, похоже здорово я вчера нажрался. Голова раскалывается, как-будто по ней несколько раз двинули кирпичом. Я взял вещи и отправился в душевую, по дороге пытаясь вспомнить, что вчера произошло. Только вот ничего не получается, перед глазами белый лист. Так последнее, что я помню это разговор с Войтевичем, после него я психанул и поперся на крышу покурить, там я просидел весь урок, потом пришла Лиса, и я сделал ей предложение, а дальше вообще ничего, и это напрягает. Я стоял около зеркала и смотрел в свое отражение. Мда. чудовище. Под глазами круги, осунулся, бледный как зомби. Да, это срочно нужно исправить или хотя бы попытаться. Так стоп, я вспомнил! Библиотека, Войтевич, подземелье, нижний уровень, Колчин, Германия, Вульф, Вторая мировая, нацисты, вирус, дети из пробирки, INGRID, опыты, Инга, криогенная заморозка, работа. Блин, ну это понятно, а дальше то что? Вчера я был в таком состоянии, что мог всё что угодно натворить. Так нужно освежиться, может еще что-нибудь вспомню. Я включил кран, набрал в руки холодной воды и плеснул в лицо. Мурашки пошли по коже. Так кухня, коньяк, Тамара, рассказ, искренность, поддержка, откровение, Лиса, Даня, помощь. Блять, где вчера шлялись мои мозги. Как я мог ей всё рассказать, чем я вообще думал? Она же работает на Ингрид. Хотя может она никому ничего не скажет, обещала же. Ага, какой ты наивный Вадим, из того, что с мной произошло, я сделал вывод, что в этой школе никому нельзя доверять. Сегодня она мило улыбалась тебе и делала сочувствующий вид, а завтра подставит дуло пистолета к твоему виску. Я надеюсь у неё хоть чуть-чуть совести осталось, и она не побежит к Колчину с докладом о моём плохом поведении. «Совесть? Ты серьезно? Даже у тебя её уже давно нет.» — издевалось надо мной подсознание. И что же мне делать? Так нужно найти козырь против Славиной. У Тамары есть уязвимое место? Точно она же про своего сына рассказывала, если она рыпнится, придется поведать Колчину о маленькой тайне его сотрудницы. Пацана жалко конечно, он ни виноват в том, что его мать такой человек, он еще и болеет, но другого выхода у меня нет. Как говорится: «Не мы такие, жизнь такая.» На завтраке ничего интересного не было, кроме того, что я выпил пять стаканов сока, сушняк замучил. Еще и голова болит, надо к Тамаре сходить за таблеточкой, а то к вечеру помру. Вот говорила мне мама, точнее женщина, которая меня воспитала: «Не пей, Вадим», но я же самый умный, никого не слушаю. За нашим столом стояла абсолютная тишина, странно, обычно у нас самый шумный стол, а учителя постоянно делают нам из-за этого замечания, но сегодня даже Антон с Полиной не ворковали или, как я это называю, разводили розовые сопли, у нас с Лисой всё по-другому, мы не сюсюкаемся друг с другом как в детском саду. Похоже Антоша с Полей поссорились, придется их мирить, сами не в состоянии, ведут себя как маленькие дети. Мельком я посмотрел на Алису, она ковырялась в тарелке с омлетом. Я то знаю, что она терпеть не может яйца, но Володя видимо не в курсе. Лицо у неё было задумчивое, а в глазах была непонятная грусть и еще что-то, искорка, только что бы она могла означать? Ну, для того чтобы понять, что Лиса что-то задумала, не нужно быть слишком умным. Она оглядела кругом нашу компанию, хотела что-то сказать, но передумала. Боится. Вот только чего? Что нам не понравится её идея или, что мы осудим. Но несмотря ни на что, я всегда её поддержу, помогу и просто буду рядом, обещаю. «Не обещай того, что не сможешь выполнить. Сегодня и твоя, и её жизнь круто изменится. Вы вступите в опасную игру, и никто не знает, когда она закончится, и выйдите ли вы оттуда живыми. Жизнь — сложная штука. Вас может разбросить в разные стороны, вы можете оказаться по разные стороны баррикад. Возможно когда-нибудь тебе придется убить её…» — Опять этот ужасный внутренний голос. Вот что он несет? Я никогда не трону Лису, как вообще можно убить этого темноглазого ангела? «Очень просто. Пистолет. Курок. Смерть. Разве это не кайф, ощущать, что её жизнь в твоих руках.?» Да, я лучше сам сдохну, чем она. Я костьми лягу, но Лиса будет жить долго и счастливо, даже если без меня. Но я же должен что-то сделать, не могу сидеть и ждать, когда они нас грохнут. Сегодня вечером мы пойдем в подземелье, мне надо придумать что-то, чтобы избежать этой увлекательнейшей экскурсии. Унижаться я не буду. Нет, это не гордость, просто я знаю, что это бесполезно, Колчин не знает таких чувств, как сострадание и сочувствие. Что же я тогда могу сделать? Думай, Вадим. Ничего. Я ничего не могу сделать, и это беспомощность сжирает меня изнутри. Выхода нет, как бы ни прискорбно это не звучало, так оно и есть. Лиса. Её длинные распущенные волосы спадали с плеч, бледная кожа, шоколадные глаза, для меня она самая красивая девушка на планете. Нет, всё-таки я могу кое-что сделать. Этот день она запомнит на всю жизнь. Сегодня я хочу видеть улыбку на её губах и счастье в её глазах. «Перед смертью не надышишься.» Мне плевать. Я просто хочу провести последний день своей свободной жизни с близкими людьми. Я хитро улыбнулся, когда мою голову посетила очередная «гениальная» идея. Алиса Дурацкий день сегодня какой-то. С утра не выспалась, да еще и на душе ураган бушует, что-то тревожит, вот только не знаю что. Шестое чувство подсказывает, что сегодня случится что-то очень страшное. А последствия этого будут преследовать меня всю жизнь. Как бы абсурдно это не звучало, но я доверяю своей интуиции. Помню тот день, когда у меня было такое же состояние, вечером я узнала о смерти дедушки. Еще этот странный сон, он снился мне всю ночь, несколько раз я просыпалась в холодном поту, а после еще долго не могла заснуть, но этот сон снова и снова преследовал меня. «Поляна. Где-то в нашем лесу. Два человека, нет это уже не те два подростка, которые безумно любили друг друга. Нет, чувства остались, их можно увидеть в глазах молодых людей, но вместе с ними там был несмотря на возраст огромный жизненный опыт, мудрость, грусть, отчаяние и ни чем не прикрытую боль. Но в них нет ненависти, они давно простили друг друга, пережили возраст, когда дулись друг на друга из-за всякой ерунды. Жизнь — ерунда? Для них да. Они готовы пожертвовать всем для достижения цели, только у каждого она разная, у кого-то месть, а у другого справедливость. Единственная жизнь, за которую они переживали, это её и его. Только вряд ли они признаются в этом друг другу. Они больше никогда не смогут доверять никому, даже друг другу. Они повзрослели, и больше никогда не смогут вернуть себе беззаботное детство, огромную улыбку и блеск в глазах. Или я ошибаюсь? Всё будет хорошо, нужно лишь сказать три простых слова. По щекам девушки бежали слезы. Сейчас не нужно было притворятся, спектакль окончен, занавес опущен, зрители разошлись, лишь эти двое смотрят друг на друга и не могут сказать ни слова, в горле стоит ком. Сейчас актеры срывают маски, в них больше нет нужды, но то что под ними ставит в ступор и просто сбивает с пути, слишком давно они не видели друг друга настоящих. Что там? Боль.„Играй до конца!“, но не в этом случае, сейчас время действует против них. Молчание убивает медленно, а они привыкли выбирать быструю смерть, к ней они были готовы, с ней жили, привыкли. Их разговор не способен понять даже самый близкий человек, пустые фразы в то же время дополна наполнены смыслом. Одна колкая фраза и два выстрела» Всё это бред. Это просто сон, кошмар. Я посмотрела на Вадима. С утра он какой-то странный.Молчит, всё время думает о чем-то. Я переживаю за него. Я привыкла видеть Вадима, который постоянно шутит и подкалывает, а не замкнутым в себе человеком. Уже несколько дней подряд меня не покидает одна мысль. Подземелье. Ведь мы так и не нашли ответы на интересующие нас вопросы. Неужели сдались? Испугались? Кто угодно, но только не Вадим. Я хочу продолжить расследование, но для начала нужно поговорить с ребятами. Конечно же я могу пойти одна, но я всё-таки хочу, чтобы они были рядом. И теперь это не просто любопытство, мне страшно, ночью я вздрагиваю от страха. Мы не знаем, что там внизу, и это неизвестность пугает. Ведь тогда они меня могли убить. Я хочу разобраться в этом, но мне нужна помощь. В любой другой ситуации Вадим, не задумываясь поддержал бы мою идею, но после того, что случилось, он меня близко к этому подземелью не подпустит. В ту ночь он очень сильно волновался. Я понимаю, что это опасно, но я хочу дойти до конца. Если я скажу о своем желании Полине и Антону они так разорутся. Но в любом случае я должна с ними поговорить на эту тему. Я подняла глаза и хотела заговорить, но не смогла, что-то остановило меня, может коллективное плохое настроение, а может шестое чувство. Вадим Блин, вот почему сегодня не выходной? Я бы поспал, а то точно скоро кони двину. Сейчас идет четвертый по счету урок, у нашего класса литература, что очень и очень плохо. Поляков вообще зануда, читает нам свои стишочки, только от названия которых в сон клонит, ну хоть бы анекдоты рассказывал. Глаза слипаются. Твою мать, вот ща усну народ потом угорать будет. Хотя мне то какое дело, мне всегда было плевать на мнение окружающих, сейчас ничего не изменилось. Хм. не изменилось? Да, вся жизнь просто с ног на голову перелетела. Так всё Уваров хватит истерить, а то разорался как баба. А паника сейчас нам не нужна, у вас всё получится, и когда-нибудь Колчин вместе со своими Рауберами и Клаусами окажутся за решеткой, если я их не грохну раньше. После обеда я предложил ребятам пойти гулять, конечно сначала они посмотрели на меня как на больного, Лиса даже в шутку температуру померила, но после десяти минут уговоров их величество соизволили составить мне компанию и разошлись по комнатам одеваться. Я взглянул в окно, белый снег замел тропинки в лесу, но туда мы не пойдем. Алиса Вадим позвал нас гулять, я конечно удивилась и подумала, что он заболел, но оказалось он совершенно серьезно. Это не похоже на Вадима, я не знаю, что с ним снова происходит, но погулять я совершенно не против. Мы вышли на улицу, погода была прекрасная, снежинки кружились в воздухе и медленно опускались на землю. Во дворе мелкие играли в снежки и лепили снеговиков, я улыбнулась. Мне в голову пришла идейка, и я поспешила поделиться ею с друзьями: — Народ, а давайте слепим снеговиков. — Антон с Полиной посмотрели на меня, как-будто я предложила им раздеться и голышом прыгнуть в сугроб. А Вадим улыбнулся так, будто я прочитала его мысли или сделала плагиат его идеи. — Лис, ты что? Всё хорошо? Ты точно сегодня головой не стукалась? — Я умоляюще посмотрела на Вадима, надеясь, что хоть он меня поддержит. Он сразу понял, чего я от него хочу и ободряюще улыбнулся. — Тох, я тебя сейчас самого башкой приложу. Понял?! — Я подошла к Вадиму ближе и тут же оказалась в его объятиях, сзади его руки обхватили меня за талию и притянули к себя. Его учащенное дыхание щекотало шею. Тут же мне стало так тепло и комфортно. Так и стояла бы всю жизнь — Антон, ты не дослушал, давайте слепим наших учителей! — предложила я. — Слушай, Лис, а это замечательная идея.! — Послышался приятный чуть хриплый голос прямо рядом с моим ухом. Я и не сомневалась, что Уварову моё предложение придется по душе. Он так же как и я любит издеваться над людьми, прикалываться, унижать. Когда нам кто-то не нравится, мы говорим об этом прямо. Но в то же время мы лицемеры, для своей выгоды я могу сделать вид, что восхищаюсь человеком, при виде которого меня тошнит. Мы не такие наивные, как все наши одноклассники, я вижу, когда человек говорит правду, а когда лжет. Когда надо мной прикалываются, я смеюсь вместе со всеми, ведь это всего лишь очень смешная, как они думают, шуточка богатеньких дегенератов, у которых вместо мозгов кисель. Мне плевать на чье-либо мнение, это моя жизнь, и я проживу её так, как захочу, я индивидуальность, а не жалкая копия. — Вам не кажется, что это жестоко? — спросила Мальцева. Я удивленно вскинула брови. Не ну я конечно знала, что Полина любит всех и вся, но не думала, что всё так запущено. Теперь я понимаю, почему её называют защитницей лузеров. Она даже комара не сможет прихлопнуть, который до этого её укусил. «Добро всегда побеждает зло», как всегда говорит Поляков. А Поля так же как и он искренне верит, что добро спасёт этот мир, может это передается воздушно-капельным путем. Ей осталось только уйти в монастырь для полного счастья. — Да, ладно, Поль, по-моему это круто. — сказал Антон. Я улыбнулась, он только хочет казаться правильным мальчиком, а на самом деле никогда не прочь почморить людей. Как говорится, в тихом омуте черти водятся. — Кого будем лепить? — спросила я. Согласие Полины мне сейчас не особо и нужно, в любом случае она пойдет за нами просто потому что не захочет остаться одна. У неё нет собственного мнения, она идет за массой, не умеет говорить нет. В последнее время у нас с ней не очень хорошие отношения, Полина всё чаще общается с Таней и Катей, кидает меня. Одна я конечно никогда не остаюсь, у меня есть Вадим, с которым мы всегда вместе. Но поведение Полины меня настораживает. Что такое произошло, что она начала можно сказать избегать меня? С Таней у неё никогда не было дружбы, а тут вдруг. Мне даже немного обидно. Немного? Да, мне разревется хочется, когда я вижу её и Драгову, о чем-то увлеченно беседующих. Она больше не доверяет мне, делясь своими проблемами с кем угодно, но только не со мной. Наша дружба рушится, но мешать я не буду. Если это должно произойти, это произойдет. А цепляться из последних сил за память о нашей дружбы, это низко, пытаться создавать иллюзию. Если я чем-то её обидела, всё равно извиняться не буду, потому что виноватой себя не чувствую. Но я всё же наступлю на глотку своей гордости и узнаю у Мальцевой, что же такое произошло, что она меня знать не хочет. Но не сейчас — Давайте Гиену, а то она меня последнее время жутко бесит. — Сказал Вадим, и я с ним полностью согласна, Елена как-будто с цепи сорвалась, орет постоянно на всех, сегодня вон на Виктора накричала, да и Галине Васильевне досталось, и всё это при учениках, ну должно быть хоть какое-нибудь чувство такта у человека. — Да, я думала, что ты ей нравишься. — Я повернулась к Вадиму лицом и вопросительно посмотрела. Правда, на Вадима Ленка ни разу не орала, даже когда их с Антоном застали в кладовке, тырящих алкоголь. Может она влюбилась? Аж самой смешно. Ну, нет Елена Сергеевна, вы мне не соперник, Вадю я никому не отдам. — Да, я просто чертовски. — Вадим хитро прищурился — обаятелен, привлекателен и сексуален, да от меня весь женский пол тащится. — Ой, ну вот самооценка у него точно завышенная — Я просто не могу ей не нравится, но это не значит, что она мой любимый учитель. — Мне показалось, или он реально передо мной оправдывается. От осознания этого я широко улыбнулась и решила добавить еще кое-что к его списку «хороших» качеств. — А еще ты очень «скромный». — прошептала я ему на ушко. Когда он услышал мои слова, его губы вытянулись в обворожительной улыбке, его руки легли на мои бедра и прижали к себе как можно сильнее. Между нашими губами оставалось всего лишь несколько миллиметров, когда Вадим прошептал: — Ну, как же без этого. — И нежно поцеловал. Я обвила его шею руками и углубила поцелуй, почувствовав как он при этом улыбается сквозь поцелуй. — Кхм.кхм ну мы еще как бы здесь — услышала я недовольный голос Мальцевой. Кто-нибудь объясните мне, что происходит с этим человеком? Они с Антоном нас никогда не стесняются, почему же мы должны? Я встретилась взглядом с Полиной и вопросительно подняла брови, на что она презрительно фыркнула и отвернулась. Вадим заметил это и в его глазах застыл немой вопрос, на что я лишь пожала плечами, мол не знаю, что происходит. — Так мы с Лисой лепим Гиену, а вы — Вадим кивнул в сторону брата и его девушки — кого-нибудь другого. — Я была очень благодарна ему за это, пересекаться с блондинкой мне сейчас не особо и хотелось, она и так уже успела конкретно испортить мне настроение. — Окей, тогда мы слепим Виктора. — согласился Антон. Очень скоро наш творение было готово, только на Крылову это мало чем было похоже, смахивало больше на белый столб, на вершине которого стоял шар, тип голова. Мда, скульпторы из нас никакие — Вадим, мне кажется, что на Гиену вот это. — я показала пальцем на наше произведение искусств — не очень похоже — Да, не похоже, но кажись я кое-что придумал, чтобы исправить ситуацию. — Что? — я перебила Вадима, потому что мне не терпелось узнать, что же такое он задумал. — Идея покажется безумной. — Он загадочно улыбнулся, и я поняла, что он задумал что-то грандиозное — Говори, ты же знаешь, что я люблю всё безумное. — Вадим подошел ко мне ближе, чтобы нас никто не услышал. Всем известно, что Антон и его девушка не являются сторонниками наших сумасшедших планов. — В общем, мы проберемся в комнату к Крыловой и заберем из её шкафа одежду, а потом оденем снеговика. — Я удивленно посмотрела на Вадима, признаюсь такого я не ожидала. Это очень рискованно, но в целом идея мне нравится. — Ну как? — Пошли. где мы возьмем ключи? — Это ты у меня спрашиваешь. Действуем по уже отработанной схеме. — Я кивнула. Эх., придется мелочь опять конфетами кормить, но как говорят любой труд должен быть оплачен. Пацаны из младших классов классно сработали, и уже примерно через десять минут ключ от комнаты завуча был у нас на руках. Правда эти мелкие бизнесмены увеличили тариф, и теперь мне придется нести им не одну, а две коробки конфет. Мы направлялись в учительское крыло, сейчас все учителя на совещании, поэтому никто не должен нам помещать. А вот место назначения. Мы остановились у двери и огляделись по сторонам, не очень то и хочется, чтобы нас заметили за этим криминальным делом. Удостоверившись, что никто не идет, Вадим быстро открыл дверь, и мы прошмыгнули внутрь, а ничего так Крылова живет, комната намного лучше, чем у Савельича, тут и светлее и просторнее. Хотя сравнивать большую комнату с пентхаусом. Отыскав глазами шкаф, мы тут же направились к нему, времени у нас было не так уж много, в любой момент могла войти уборщица. В коридоре послышались шаги и шарканье о пол колес тележки с моющими средствами. Тьфу. накаркала. Вадим бегом открыл шкаф, и мы сиганули туда. В комнату зашла тетя Катя. Я осмотрела место, в котором мы находились. Обычный шкаф, никаких тебе тайных проходов в Нарнию, наверное на эту школу их и так слишком много. Мда, да и шкаф у неё тоже какой-то неудобный, места мало, всё какие-то вещи валяются. Надо будет, Крыловой сказать, чтобы прибралась. Вадим обнимал меня, потому что по-другому сюда залезть мы не могли. Жарко. Хорошо, что Катя видимо передумала сегодня здесь прибираться, а то бы мы тут задохнулись. Выбрав из гардероба Елены юбку и блузку мы выбежали из комнаты, нам бы еще парик или что-то, чем можно нарисовать те самые волосы, нос, глаза, рот. Точно, на кухне в кладовке есть коробка с баллончиками краски. — Вадим, нам нужно еще на кухню зайти. — Зачем? — Увидишь. — Подкинув ключи обратно уборщице, мы поспешили на кухню, там слава Богу не было ни Галины Васильевны, ни Володи, а другим поварам не было до нас абсолютно никакого дела. Зайдя в кладовку, я начала искать коробку. Вадим облокотился на стену, скрестив руки на груди и выжидающе на меня смотрел, но после минуты ожидания, его любопытство победило, и он задал так интересующий его вопрос: — Ты скажи, что мы ищем я хоть тебе помогу. — О, вот я обнаружила предмет поиска. Коробка стояла на полу в самом дальнем углу кладовой. Чуть-чуть отодвинув её, я увидела, что плинтус в этом месте закреплен не до конца, его небольшую часть можно вытащить. Скорее всего там сейф, хотя кто делает сейф на полу в кладовке? Или просто потайное место, можно будет что-то спрятать. Я достала из коробки баллончик с желтой, черной и розовой краской. — Как ты думаешь, у Крыловой примерно такой цвет волос? — Я покрутила баллончик с желтой краской у Вадима перед лицом. Он засмеялся. — Так вот, что ты задумала. Ладно, нам еще снеговика красить. — Вадим открыл дверь кладовки, и перед нашим лицом предстала ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА. — Галина Васильевна, а мы тут. — Я запнулась, потому что еще не успела придумать нормальную отмазку. Смирнова перевела свой взгляд на баллончик с желтой краской, лежащий у меня в руке. Похоже, вам, Елена Сергеевна, сегодня приходится походить лысой. Завхоз улыбнулась, что делает очень редко, неужели слышала наш с Вадимом разговор? Ну, да Гиену она терпеть не может. — Я думаю этот цвет очень даже подойдет. — сказала она, кивнув на краску. Я удивленно на неё посмотрела. Галина Васильевна подмигнула нам и выпустила из кладовки. Пребывая еще в огромном шоке, мы направились на улицу, чтобы завершить миссию «Гиена Сергеевна». Не, кто бы что ни говорил, а Галина Васильевна тётка хорошая. — Вадим, ну еще чуть-чуть. — С такими словами мы пытались натянуть на снеговика блузку и юбку Крыловой, да слишком толстым у нас получилось чучело, не подрассчитали. Блузка уже начала расходиться по швам, но мы упорно продолжали одевать снежное чудовище. — Фух, Вадим, мы это сделали. — Я взяла в руки краску и начала рисовать Крыловой волосы, которые больше были похожи на солому, глаза — две большие черные точки, нос, больше похожий на закорючку и губы розовой краской. Я отошла подальше, чтобы посмотреть на то, что у нас получилось. Вадим взял в руки розовую краску и на снегу прямо под статуей написал: «Гиена Сергеевна» и поставил свою подпись. — Чтобы узнали. — сказал он и отдал мне баллончик. — Не узнать это будет трудно. — Мы с Вадимом засмеялись. Я присела на корточки и стала выводить свою подпись на снегу. Чтоб все знали, что это мы сделали. — Охренеть. — послышалось сзади. К нам подходили Антон с Полиной, при виде которой мне стало как-то не по себе. Интересно, а где их снеговик. — Ребят, вы в курсе, что Елена вас сожрет? — Подавится и выплюнет. — Лис,. — Вадим взял меня за руку — мне кажется нам пора покидать место преступления. — Но у меня было другое мнение на этот счет. Я наклонилась, взяла в руки снег и слепила два снежка. Один попал в лицо Вадима, другой в Антона. Завязалась нешуточная война, одна Поля стояла и смотрела на нас так, как-будто мы занимаемся чем-то противозаконным. Просто она не умеет веселится. А ведь это нужно делать, хоть иногда возвращаться в детство, забывая обо всем на свете, переставая себя контролировать. Отпускать в себе ребенка, ведь постоянное напряжение плохо влияет на здоровье, может вызвать нервный срыв особенно в нашем возрасте. Еще один снежок Вадиму в лицо, и мне приходится убегать. Ну, и конечно я в своих ботинках хоть ни на большом, но всё же каблуке и в пальто, далеко я не убегаю. Я лечу в огромный сугроб, а сверху меня прижимает Вадим. Он начинает щекотать меня, ведь прекрасно знает, что я до смерти боюсь щекотки. Вопли, визг, смех и снег везде: в ботинках, за шиворотом. Закончив пытку щекоткой, Вадим впился в мои губы требовательным поцелуем. — Вадим, я люблю тебя. — На меня смотрели карие глаза, полные любви и нежности. — Я тебя больше. — Я улыбнулась, спорить с ним я не буду. Я поежилась от холода, ведь мы до сих пор валялись в сугробе — Ты замерзла. — Какой же он заботливый. Вадя встал и протянул мне руку, чтобы я встала. Мы оттряхнули друг друга от снега и заметили, что в другой части двора, где стоит наше творение, собралось куча народа. А мелочь вообще вокруг снеговика начала хороводы водить и песни петь. Даже учителя смеялись, когда увидели Елену Сергеевну в таком виде. Но вот самой виновницы торжества нигде не было видно. Хотя нет, вот же она. Елена Сергеевна, застегивая по дороге пальто, вышла из усадьбы и направилась в сторону толпы. Мы с Вадимом тоже поспешили в ту сторону, чтобы не пропустить представление под названием: «Осторожно, Гиена в гневе, кусается». Мы пробирались сквозь толпу ближе к эпицентру событий, то же самое делала Елена только с другой стороны. Ну, вот мы и на месте. Глаза завуча сначала расширились от удивления, потом она начала хлопать губами, как рыбешка, которая пытается что-то сказать. — Кто это сделал? — Раздался оглушительный визг на всю школу, запоздалая у вас реакция, Елена Сергеевна. Я посмотрела на её лицо и с трудом подавила смешок. Она была красная как помидор, а щеки у нее надулись, как у хомячка, который постоянно тянет в рот всякую гадость. Как бы она не лопнула, а то испачкает нашего снеговика. — Я спрашиваю, кто это сделал? — Да, у неё не голос, а ультразвук. Зачем так орать? Я посмотрела на Вадима, он кивнул. Пора признаваться. — Ну, мы, и что? — сказали мы одновременно и встали перед Еленой. — Уваров, Загорская за мной! — сказала она и пошла в школу. — Истеричка! — нечаянно сказала я вслух — Что ты сказала? — Крылова повернулась и стала прожигать меня взглядом. Всё мне конец, пора прощаться с этой грешной жизнью. — Что я сказала? Вам показалось Елена Сергеевна, у вас случайно температуры нет? — сказала я абсолютно спокойным голосом, что удалось мне с трудом. На какое-то время на её лице стояло смятение. Я бы всё отдала, чтобы она постоянно так выглядела. Ничего ни сказав, Крылова направилась в школу. Мы последовали за ней. Сзади слышался смех. Мда, вот Крылова дура. «Держитесь, мы с вами», «Вы близко к ней не подходите, а то съест.» и другие фразы поддержки слышались позади. Я улыбнулась, всё-таки это круто. Прочитав лекцию о том, как плохо мы себя ведем: хамим, не уважаем взрослых, стебемся над сверстниками и учителями, Крылова нас отпустила. Да, а я думала, будет хуже.Около кабинета директора нас ждал Антон. -Ну, что получили? — Он улыбнулся. Вот ему еще и смешно. Дурак — Антон. — Я бегом начала снимать с себя пальто, оно насквозь было мокрое, шапка засыпана снегом, а в ботинках полно воды. Вот это погуляли. — Да, ладно вам. К стати идите быстрее переодевайтесь, вы же все насквозь мокрые, заболеете еще. — Вадим хмыкнул. Интересно почему? — Да, у нас через пятнадцать минут биологический кружок. Так что поторопитесь. Вадим -Да, у нас через пятнадцать минут биологический кружок. Так что поторопитесь. — Эти слова, как обухом по голове. За эти два часа вместе с Лисой, я забыл обо всем. А сейчас я смотрю на её темные волосы, на которых до сих пор лежат снежинки, в её глаза такие детские, такие наивные, а сердце просто разрывается от высокого давления. Она верит мне как себе, а я веду её на верную смерть. Алиса После веселой прогулки ко мне вернулось то же состояние, которое было с утра. Непонятная тревога одолевала меня с новой силой, пробивала до дрожи. Холод пробирал до костей. Или может я просто замерзла. Сейчас я направлялась в свою комнату, чтобы переодеться и пойти на биологический кружок, обычно я с нетерпением жду этих занятий, но сейчас я чего-то боюсь. Не, ну Войтевич конечно странный тип, но мужик хороший, занимается со мной дополнительно. А еще он сказал, что я его самая лучшая ученица. Раньше я этим гордилась, а теперь непонятно почему мне стало противно. Загорская, что с тобой происходит? Вот я подхожу к нашей с Полиной комнате. Может это всё из-за Полины? Что скрывать, я очень сильно переживаю из-за этой ситуации. Надо как можно быстрее поговорить с ней и расставить все точки, почему-то я уверена, что запятым в нашей истории больше не место. Может прямо сейчас это сделать? Нет, лучше дождусь вечера. Вдруг дверь резко открывается, и меня как букашку сбивают с ног две коровы. Капец, сколько они весят? Удар был такой сильный, что я приземлилась прямо на пятую точку. Как больно. Я подняла глаза. Передо мной возвышались две огромные фигуры и дико ржали, прямо как лошади. Полина и Таня. — Аккуратней нельзя?! — взорвалась я. Нет, ну я в любом случае молчать не буду. Хоть бы извинился — Сама под ноги смотри! — Крикнула Мальцева и, гордо подняв голову, удалилась. А я так и продолжала сидеть на полу. Грубо, даже очень, Поля никогда так со мной не разговаривала. Что черт возьми случилось? Физическая боль уступила место душевной, по щеке скатилась слеза. Столько лет дружбы. — Алиса?! — Из-за угла вышли Антон с Вадимом, мирно беседующие о чем-то. Я поспешно встала и стала вытирать слезы, размазывая макияж. «Я сильная. Я никогда не плачу» — с детства эти слова засели у меня в голове. Я никогда и никому не показывала слабость., но и иногда сложно держать всё в себе — Что случилось? — На меня обеспокоенно смотрел Вадим. Но я решила оставить его без ответа и получить ответ на свой вопрос: — Антон, что происходит с твоей девушкой? — Что произошло? — Я не знаю. Последнее время она просто не обращает на меня внимания, избегает, общается со всеми кроме меня, презирает. Я не знаю почему. А сейчас они с Драговой просто сбили меня с ног, стояли смеялись. Она даже не извинилась. — Из глаз снова побежали слезы. Больше не могу быть сильной. Вадим обнял меня и успокаивающе гладил по голове. — Лис, я поговорю с ней. — Голос Антона звучал как-то не так, он что винит себя.?. Ну, так ведь нельзя. На несколько секунд я пожалела о том, что рассказала ему всё. Наябедничала как маленькая девочка. — Будь добр — В голосе Вадима больше не было тех веселых, забавных ноток как до этого. Он был стальной и жесткий, но волнение за меня до сих пор присутствовало там. Я отодвинулась от Вадима и благодарно посмотрела на него. — Ладно, я пойду переоденусь — сказала я и скрылась за дверью своей комнаты. Вадим Ну, вот и всё отсчет пошел на минуты. Сижу за партой и смотрю на часы. 16:30. Полчаса до конца. Конца чего? Жизни, свободы действий, дружбы, любви или же просто урока? Конец всего. Войтевич что-то говорит у доски. Как я заметил, он вообще любитель поговорить, только темы для разговора, которые нравятся ему, не в силах поддержать адекватные люди. Заметив на себе мой взгляд, он ехидно улыбнулся, сверкнув своими золотыми зубами, теперь понятно, откуда у бедного учителя биологии деньги на установку новых частей тела, жаль мозг не поменял, ему бы пошло. От этого жеста я сжал кулаки, которые так и хотели несколько раз проехаться по его роже. Я ненавижу так, как никогда не думал, что могу ненавидеть. Это он виноват. Сейчас он ломает мою жизнь и жизни моих друзей и получает от этого огромный кайф. Санта-Клаус чертов, клянусь, когда-нибудь я оставлю детей без Деда Мороза, не думаю, что они слишком расстроятся. 16:45. Это как бомба замедленного действия, ты знаешь о ней, но ничего не можешь сделать, саперы уже не успеют, а самому пытаться разминировать её самоубийство. Что делать? Остается только ждать, когда этот мир взлетит на воздух и упадет на землю тысячей осколков. 16:55. Признаюсь, мне страшно, ужас охватывает меня с головой. Да, это правда, я Вадим Уваров что-то боюсь. Я взял Лису за руку и сжал. Она посмотрела на меня с непониманием, но где-то в глубине карих глаз я увидел ничем не прикрытый ужас. Она боится. Вот только чего? Может просто чувствует, что что-то не так, что что-то плохое должно случится. Её интуиция всегда была хорошей, так даже Войтевич говорит. Или может Лиса просто переживает из-за ссоры с Полиной. Мальцева последнее время ведет себя как последняя истеричка. Может у нее ПМС. Ага, уже месяц? В любом случае сейчас больше всего мне хочется обнять её, прижать и сказать, что всё будет хорошо, мы справимся со всем. Но я не делаю этого, я конечно скотина, но не столько, чтобы врать в лицо, вселять глупую надежду на то, что всё будет хорошо потому, что тогда потом будет в сто раз больнее. Раз. два. три. 17:00. — На сегодня мы закончили. До завтра! — Бомба взорвалась, разнесся мир каждого на мелкие частицы. Осколки впиваются в кожу, а один ранит сердце и застревает внутри, причиняя невероятную боль. У меня больше нет сердца, на его месте огромная зияющая рана. — Алиса, Вадим, Антон, Полина, останьтесь пожалуйста. — Ребята переглянулись, мне тоже пришлось сделать, что я удивлен, и сели на свои места. В который раз мне стало противно от собственного поведения, но как я всегда говорю: «Играй, Вадим, до конца». — Пошлите, мне нужно вам кое-что показать и рассказать.