Они думали, мы упадем.. Часть 1.

Твоя девочка ушла. Вадим Сижу на мокрой от росы траве. Уже утро, солнце шпарит в глаза, птички в лесу поют, но мне похуй. В руках у меня бутылка виски, уже третья за эту ночь, но не берет. Как человек может столько пить и не пьянеть. Не знаю, но я тому доказание. Земля выжжена, по всему периметру разбросаны части машины. Еще четыре часа назад здесь был огромный пожар, а по новостям тут же разнеслось: «Страшная авария произошла неподалеку от школы-пансиона Логос. По последним данным в такси ехала выпускница Логоса Алиса Загорская, дочь бизнесмена Владимира Борисовича Загорского, ехала домой в Москву после выпускного. Водитель не справился с управлением, выехал на встречную полосу движения и столкнулся с другим автомобилем, после чего улетел в овраг. Произошел взрыв, все пассажиры погибли на месте.» Пожар потушили, сгоревшую полностью машину убрали, только вот Лису уже не вернуть. Сразу после того, как Полякову сообщили о случившемся, праздник свернули, и все поперлись ко мне со своими соболезнованиями. Мне хотелось кричать, а потом пристрелить их всех по очереди. Каждого, кто хоть слово говорил о ней. Разве трудно понять, что мне плохо? Вон Мальцева над ухом воет. А еще неделю назад она и слова не хотела слышать об Алисе, как она только её не обзывала. Неужели поняла, что была не права? Или совесть замучила? Не знаю, мне этого не понять, у блондинок вообще мозгов нет. Всё заколебала рыдать, скидываю её руку с моего плеча и направляюсь к себе в комнату. Может хоть там смогу побыть один? — Вадим. Ты как? — Антон. Еще один. — А ты как думаешь?! — Отвечаю ему, даже не поворачиваясь, фразой переполненной язвой и сарказмом. — Вадим. — Вот сейчас он скажет, что ему жаль, принесет свои соболезнования. Но мне этого не нужно. — Не надо! — Резко обрываю его и иду на кухню. Беру в кладовке бутылку виски, и делаю несколько глотков. «Легче?» Ни черта. Сажусь на свой мотоцикл и жму на газ… И вот я здесь. Что я чувствую? Ничего. Пустота. Изначальный шок ушел, забрав с собой все чувства и эмоции. Такое ощущение, что из меня вырвали сердце. А люди без сердца не живут. Я и не хочу. Достаю из кармана её фото. Смотрю и улыбаюсь. Какая же ты красивая, Лис. Но почему так? За что? Почему у Антона с Полиной всё отлично, а у нас уже ничего. «Жизнь несправедлива.» Я так хотел, чтобы ты жила, мне больше ничего не нужно было. Прости, я не смог тебя защитить. Телефон в кармане снова звонит. Уже знаю, чьё имя увижу на дисплее. Делаю еще один глоток из бутылки. И смотрю на экран. «Колчин», что и следовало доказать. Урод! Это он убил её. Сволочь. Нажимаю отбой. Снова звонок. Соскучился что ли, Владлен Петрович? Разве непонятно, что я не хочу с ним разговаривать? Беру телефон и со всей силы швыряю в сторону, он врезается в дерево и разбивается на мелкие осколки, так же как и моя жизнь. Не знаю, сколько уже тут сижу, может быть час, а может все пять. Впрочем мне всё равно. Не хочу в школу, не хочу видеть эти жалостливые лица одноклассников, учителей. Не хочу, там всё напоминает о Лисе: каждый коридор, угол, лестница, класс, диван и даже душевая. Но я должен вернуться, хотя бы для того, чтобы собрать вещи и свалить оттуда навсегда. «А как же Ингрид?» Хм. серьезно? Да, пошел этот Колчин на пару со своей долбанной компанией в п*зду! Я больше не работаю на Ингрид. Мне пох*й, пусть Колчин убивает меня, за эту жизнь я уже не держусь. Поднимаюсь с холодной травы, и мир вокруг начинает вертеться. Чуть пошатываясь, добираюсь до места, где оставил своего железного коня, и сажусь на мотоцикл. Так щас самое главное — никуда не улететь. Нажимаю на педаль газа, и вскоре мотоцикл с бешеной скоростью несется в сторону Логоса. Ветер хлещет в лицо, что немного отрезвляет. Пять минут, и я уже у входа в Логос. — Где ты был? — Блять, Уваров, почему твой брат такой даун? Около двери стоит Антон и сверлит меня взглядом. — Какая разница. — Грубо. Да. Не хочу с ним разговаривать, а он так и норовит в душу залезть. Только вот малый не знает, что её у меня нет. Уже давно.Отодвинул такое же как у меня туловище от двери и зашел в школу. Я не думал, куда иду. Ноги сами несли меня. И вот я здесь. Комната Лисы в голубых тонах всё как обычно: кровать, тумбочка, окно, шкаф. Вот только чего-то не хватает. Ага, самой хозяйки. и вещей, все они были в розовом чемодане, стоящем около кровати. Плюшевый медведь, косметичка и шкатулка на тумбочке — всё, что не поместилось туда. Сел на кровать и прижал медведя к себе. Здесь было так хорошо и спокойно. Здесь пахнет её духами, вдыхаю этот запах, а на глазах появляются слезы. Я больше никогда не увижу её карих глаз, не утону в них, не обниму её, не буду целовать её, пока в легких совсем не останется воздуха, не увижу улыбку, не услышу звонкого смеха. Я потерял самое главное в моей жизни — счастье. Какая-то неведомая сила заставила меня взять в руки Лисину шкатулку и открыть её. Кулон, который я подарил ей на День Рождения, она тогда была так рада. Я грустно улыбнулся. А вот еще что-то, беру в руки и рассматриваю. Что это? Ответ приходит тут же. Тест на беременность. Две полоски. «Лиса была беременна» — медленно доходит до моего сознания. ТВОЮ МАТЬ! Я со всей силой пнул ногой тумбочку. Но почему Лиса ничего не сказала? «А ты не догадываешься? На её месте ты бы рассказал?» Нет. Боже, это я во всем виноват. «Нет!» Да «Нет!» Да «Да.» Я убил свою девушку и собственного ребенка. Какая же я тварь! «Ты не виноват! Это Ингрид.» Всё. Я убью этого урода. Фашист хренов. Мудак старый. Рожа нацистская. «Нет, это не выход! Если ты решишь грохнуть Колчина, то в первую очередь погибнешь сам!» Именно этого я и хочу. Вытаскиваю из-за пояса пистолет и подношу к виску. Очень скоро я увижу Алису. Надавливаю на курок. «Нет, это тоже не выход. Лиса никогда не простит тебя, если ты убьешь себя. Ты же знаешь, она хочет, чтобы ты отпустил её и жил дальше. Она любит тебя и хочет, чтобы ты был счастлив.» Я никогда не смогу её забыть. «Нет, ты сильный, и она это знает.» Неправда. «Твоя смерть ничего не даст, она будет бесполезной.» Да, ты прав. Я должен отомстить этому уроду. Я отомщу, малыш, слышишь отомщу! Он потеряет самое дорогое в своей жизни тогда, когда до осуществления его мечты останется совсем ничего. Я убью Ингрид. Только вот как? Не знаю, надо подумать. Я посмотрел в глаза плюшевому медведю и спросил: — У меня ведь получится? — Я потряс игрушку, чтобы он кивнул в знак согласия — Я отомщу. Автор Риттер сидел в своей норе и как обычно пил свой любимый коньяк и наслаждался жизнью. Всё шло как нельзя хорошо, работа кипит, предатель устранен, правда Вадим буянит, на звонки не отвечает, но скоро Уваров одумается. Вульф его понимает и не осуждает, сам когда-то был молодым и влюбленным, но Лиса предатель, а из Ингрид уходят только ногами вперед, другого пути нет. Сейчас компания Ингрид находится на финишной прямой, вирус готов, антидот синтезируется, а вакцина в стадии разработки. Очень скоро он сделает то, чего ждал почти шестьдесят лет. Его любимая доченька Ингрид наконец-то снова сможет наслаждаться жизнью. Что еще нужно отцу для счастья? Вдруг в кабинет словно ветер влетает Раубер. Теодора как всегда прекрасна: прямая осанка, уверенный взгляд, грозная улыбка на лице. — Дора, неужели соскучилась? — Вульф вскакивает с кресла и подлетает к Раубер. Его руки ложатся на её талию и прижимают к себе. Несмотря на возраст Риттера что-то при виде этой женщины еще заставляет его трепетать. Но на все его ухаживания сейчас Теодора отвечала резко и даже немного грубо. Казалось она совсем не разделяет его радости этой встрече. — Не сейчас, Риттер! — Дора вывернулась из его крепких объятий, на что Вульф грустно улыбнулся. А он ведь помнил её совсем другой. Тогда в Берлине при первом знакомстве она была стройная блондинка с большими голубыми глазами, боявшаяся сделать лишний шаг без его ведома. Скромная, и даже немного наивная девушка, которая до смерти боялась трупов. Он помнит как впервые показал ей труп и вручил скальпель, и не смотря на ужас, который чувствовала Дора в тот момент, она сделала небольшой надрез. И кстати получилось весьма неплохо. Помнит, как она в концлагере «Дахау» в первый раз по-пьяни убила человека. Помнит, как её руки сжимала пистолет и целились в гомосексуалиста, как пальцы спустили курок. Правда, на следующее утро Дора билась в истерике и винила во всем его. Он помнит, как Теодора из слабой девочки превратилась в сильную независимую женщину, хладнокровного убийцу, талантливого ученого. Он помнит, жаль, что она забыла. И в этом отчасти Риттер винит себя. — Риттер, что ты наделал? — Вульф вернулся в кресло и изумленно посмотрел на женщину. Мужчина никак не мог понять, что могло довести Дору до такого состояния. Её голос стальной, а глаза метали молнии, Раубер была в бешенстве, и это мягко сказано. — Не понимаю, о чем ты. — Алиса. Зачем ты её устранил? — Вульф ошарашенно посмотрел на Дору. Он никак не мог подумать, что их разговор будет об этой девчонке. — Она нас предала. Ты же знаешь, что Ингрид этого не прощает. — Но в этом случае ты мог сделать исключение. Или хотя бы посоветоваться со мной. — Риттер изумленно уставился на Теодору. В какой-то момент он перестал обладать ситуацией. Что здесь вообще происходит? И при чем тут Загорская? — С чего бы это вдруг я должен был с тобой советоваться? — это раз. А два — откуда ты знаешь Загорскую? — Дора ошарашенно посмотрела на старика. — Риттер, Алиса моя внучка. и твоя тоже. — Теперь пришло время удивляться Риттеру. Вульф впал в шок, и это мягко сказано. — Алиса Настина дочь? — Наконец обрел голос мужчина. Теодора кивнула. — Я не знал, правда не знал. — Впервые Вульф перед кем-то оправдывался — Настя вышла замуж. — Уже давно. Вот видишь, как мало ты думаешь о собственных детях. Ой, извините о своей ненаглядной Ингрид ты ни на минуту не забываешь. — В голосе женщины слышалось явное недовольство. Ну конечно. Дора всегда была у Вульфа на втором месте. Сначала. Лизхен, потом Инга. И даже, когда Настя с Николаем родились, их отношения не улучшились. Риттер не стал относится к ней теплее, чего она так ждала. — Теодора, — Вульф значительно повысил голос — мы же договаривались. Тем более ты сама запретила мне общаться с детьми, поэтому я совершенно ничего не знаю о их жизни. — А ты особо и не рвался. Тем более сейчас я убедилась в том, что поступила правильно. Ты убил свою внучку. — Теодора направилась к двери. Неужели у этой стальной женщины всё же есть сердце? Она умеет кого-то любить? Нет, но Лиса её внучка, её кровь и плоть. После своей смерти и смерти Вульфа Раубер планировала сделать именно Лису главой Ингрид. Конечно же был еще Леша, но Алиса всегда была лучше брата во всем, достойнее. — Дора, я правда не знал. — голос Вульфа приобрел какой-то оттенок. Что это? Сожаление?! Да, даже такому человеку как он бывает стыдно за свои поступки. — Это не оправдание, Риттер. — Теодора покинула кабинет, громко хлопнув дверью, и оставила Вульфа наедине со своими далеко не радужными мыслями. … Особняк Князя. На кровати лежала девушка. Глаза полностью закрыты, она без сознания, мертвенно-белая кожа ничем не выделяется на фоне простыни. Увидев её можно подумать, что она мертва, но это не так, приборы фиксируют жизнь. Значит не всё потеряно. Рядом на стуле сидела Тамара и вытирала кровь с тела девушки. Вид у неё был уставший. Всю ночь она боролась за жизнь темноволосой. И у неё получилось. Сейчас всё зависело от самой Алисы. Она не умерла, но и не жива. Лиса в коме. И чтобы выжить, она должна бороться, но пока она этого не делает. — Лиса-Лиса, как же тебя так угораздило? — нежно и ласково сказала Славина и погладила девочку по голове. Множественные переломы: ребра, рука, нога, очень сильное сотрясение мозга, порезы, раны, ожоги, именно в таком состоянии один из агентов Князя вытащил Загорскую из пылающей машины. Но они это сделали, это уже хорошо. Лиса просто обязана выжить. — Как она? — В комнату зашел Борис Константинович. Синяки под глазами, слабость, ему этой ночью тоже пришлось несладко. При виде внучки его сердце обливалось кровью. Что эти уроды с ней сделали? — Борис Константинович, Лиса в коме. Сейчас всё зависит только от неё. — Князь еле заметно кивнул. — Князь, я сделаю всё возможное. Лиса будет жить, я обещаю. — Не обещай того, что от тебя не зависит. — Князь сел рядом с Лисой. Он её дедушка. Он должен быть рядом. «Внучка, ты только живи.»