Выхода нет

Проснувшись, Стайлз понимает, что едва может дышать. Он рефлекторно дергается, брыкаясь, пока не начинают просыпаться остальные ощущения. Он вспотел, ему так невыносимо жарко, а тело крепко спутано, так что движения конечностей ограничены и парень моргает, пытаясь привыкнуть к тусклому освещению. Он запутался в простынях, доходит до Стайлза через минуту. Это всего лишь постельное белье. Но тряпки держат так крепко, буквально доводя до приступа паники, пока ему не удается освободить руку от связывающей его ткани. Скатываясь с кровати на опрятный серый ковер, он хватает ртом воздух. Стайлз лежит на полу, прислонившись к раме кровати и пытаясь дышать размеренно, привыкнуть к тишине аскетичной комнаты. Он обнажен, а если взглянуть между ног, то еще и чертовски возбужден. Стайлз проснулся один, в пустой постели, по собственной воле, так что оценить что-либо из этого некому. Откидывая голову на матрац, он смотрит на сереющий вдали бетонный потолок. Дышит, пока частота сердцебиения становится более-менее приемлемой, а в левой руке ощущается нечто большее, чем противное покалывание. На это уходит какое-то время. Сны в последние несколько дней были очень напряженными. Поднимаясь на ноги, он волочит пальцы по ворсу ковра, чтобы укрепить связь с реальностью, прокладывая себе путь до ванной. Не заморачивается на включение верхнего освещения, ведь лучи утреннего солнца, пробивающиеся в маленькие окошки под потолком, отражаются в узких панелях из матового стекла. Моргает, мимоходом заметив в отражении татуировку на собственном животе, по пути в душ. Включив теплую воду, мгновение колеблется, но все же возвращается, чтобы поглазеть в зеркало на свою наколку, заметную над утренним стояком. Все никак не привыкнет к ее существованию на теле. Живот еще горячий, а от прохладной воды, попадающей на кончики пальцев, покрывается гусиной кожей, пока он обводит контуры рисунка. Парень качает головой, поворачивается и трет ладонью лицо, пытаясь стряхнуть с себя дымку недавнего сна. Становится под восхитительные брызги едва теплой воды, избавляющие его кожу от жара и духоты. Это было слишком – сон, после которого он очнулся потным, разгоряченным, задыхающимся под тяжестью покрывал. Угадайте с первой попытки, что грезилось парню? Приз уходит даме в переднем ряду! Стайлз поворачивается к насадке для душа лицом, подставляя кожу колючим каплям и позволяя струйкам воды течь в глаза и рот, захлестывая его волной свежих, очищающих ощущений. Стоит закрыть глаза, как память возвращает его в тот сон – во тьму, тесноту. В полночных грезах, он танцевал в клубе, но с кем? С Дереком? Нет. Хейл наблюдал с диванчика за тем, как он кружится вместе с… Айзеком? Стайлз не совсем уверен – эта часть видения слегка смазана. Не зависимо от личности, второй партнер был сексуален , двигался близко, потираясь бедрами, целуясь и лаская, крепко прижимаясь в толпе безликих клабберов. Стайлз видел, как Дерек не сводил с него глаз - темных от страсти и вожделения, явно задумав нечто непристойное. Потом сон бессмысленно и мгновенно изменился, а парень оказался обнаженным, стонущим и прижимающимся к безликому партнеру, но все так же не разрывал зрительного контакта с Хейлом. Хватал воздух приоткрытым ртом, дразнил его, желал. Но вдруг Дерек выдернул его из толпы на танцполе, прижал к стене набитого битком клуба и прикоснулся к нему. Провел кончиками пальцев по линиям тату, от чего живот обжигало огнем. Приласкал ладонью ниже, прижался крепко, обернув сильные пальцы вокруг его ствола, проводя ими по всей длине, сжигая пламенем желания. Сосредотачивая все внимание парня на этих ласках. И, божечки, жар был просто невыносимым, всепоглощающим, так что Стайлз очнулся в панике. Он не мог решить, что хуже – такой реалистичный кошмар или напряженный момент выбора наяву, пару дней назад. Быть наедине с Дереком, в его кабинете, вдвоем, вальсировать друг с другом по касательной, пока у обоих не сорвало предохранители от выпитого и нерастраченной энергии, так что сдержать порыв не представлялось возможным. Даже несколько дней спустя, то притяжение было все таким же резким, мощным, а желание остаться – отчаянным, чтобы узнать, как далеко он способен зайти, если некому будет сдержать, где та черта, которую парень не готов переступить и какие границы дозволенного у Дерека Хейла. Но Стайлз сделал выбор. На тот момент, подчиняясь инстинкту, заставившему его бежать, увернуться от объятий Хейла, добрести спотыкаясь до двери и, выскользнув в коридор, скрыться в убежище гостевой комнаты. Так ему подсказывала интуиция – сильное, резкое побуждение, подавившие все остальные. Но осмыслив произошедшее, Стайлз согласился, что это было правильное решение – хотя бы потому, что он мог достичь большего в качестве личного помощника, а не постельной игрушки мафиози. Он был способен на многое, если бы избежал роли подстилки Дерека, ведь в подобном случае, оставался шанс сохранить крупицы здравого суждения, не взирая на ночные кошмары. Но это совершенно не означает, что он не хотел поддаться соблазну. Его эрекция – живое тому подтверждение. Ноющими после схватки с простыней во сне пальцами, Стайлз прикасается к себе. Он не думает лишнего, не переживает ни о чем. Просто оживляет в воображении чувственные образы недавнего видения, завершая то, что начал его мозг, приближая себя к оргазму. Затем быстро смывает последствия разрядки и ночную испарину. Стайлз не знает, что и думать о Дереке Хейле. Сначала тот казался обычным преступником – умным, талантливым, но все же насквозь испорченным. А потом мужчина совершил у него на глазах несколько поступков, не вписывающихся в эту систему: заботился об Айзеке, учебном центре, делал татуировки, рисковал собственной жизнью ради спасения Эрики. Дал Стайлзу возможность сделать выбор. Приказал ему уйти, полным угрозы и отчаянной мольбы голосом. Было бы гораздо проще, если бы Стайлз терпел и ненавидел Дерека. Тогда парень мог бы принимать решения сексуального характера исходя лишь из соображений стратегии. Именно этого Стайлз ожидал. К чему он не был готов – к физическому влечению. Судя по фотографиям, он рассчитывал максимум на некоторую симпатию. Кто же знал, что в жизни Дерек настолько красив? С либидо он мог справиться. Проблема была не в этом. Все дело было в его манере держаться, во властности натуры и самообладании, силе и грации… И том, как сильно он желал Стайлза, прикасаясь так, словно едва сдерживал волка в себе. Частично, причина была в этом. В конце концов, кто сказал, что рядом с Дереком Хейлом может быть просто? Но на карту было поставлено слишком много, поэтому Стайлз поверил своей интуиции и сбежал. Его старая одежда появилась в бараках на следующий же день. Кто-то просто оставил его вещи у двери, пока парень принимал душ – запасную рубашку, джинсы, вылинявшую красную худи и жалкую мелочь из карманов, которую тут же растащили остальные дети. Это лишь рассмешило хастлера. Сначала Стайлз подумал, что это намек на лишение должности и то, что он провалил испытание. Но нарядившись в эти лохмотья и появившись в них на пороге кабинета, набравшись смелости постучать и войти, когда его пригласили, заметил, как Дерек нахмурился, глядя на него и заявил, что носить такое можно дома, пока у них есть уйма офисной работы, а вот ближе к вечеру следует переодеться во вчерашний костюм, потому что они идут по делам. Это и был ответ на его невысказанный вопрос, который мгновенно ослабил тугой узел нервов внутри. Значит,принятое решение не было ошибочным. В тот момент Стайлз был в этом уверен. Дерек и словом не обмолвился о прошедшей ночи, да и вообще – не сказал ничего, не касающегося напрямую его новой должности. И пусть в межличностном общении он был несколько зажат, держался на расстоянии… это со временем пройдет. Ведь создавалось впечатление, что Дерек готов дать ему это самое время. Он был сосредоточен и методично делился информацией со Стайлзом. К концу дня, Хейл объяснил ему в общих чертах внутреннюю структуру организации, обсудил с ним тех доверенных особ, с которыми парню лишь предстояло познакомиться и те виды деятельности семьи, о которых он даже не подозревал. Поделился паролями и секретами, проэкзаменовал новоиспеченного помощника на предмет подробностей и допущенных оплошностей. Они трудились в плоть до момента, когда нужно было выходить, а потом Стайлз тенью следовал за мужчиной с одной встречи на другую, стараясь изо всех сил разложить в голове по полочкам все новые имена и лица. Все это, вкупе с практически бессонной предыдущей ночью, значило лишь то, что вернувшись в дом – а отныне для них обоих так оно и было – Дерек и Стайлз были на грани полного истощения. У парня едва хватило сил стянуть с себя костюм, прежде чем упасть на кровать. Со следующего утра начали поступать обновки – гораздо больше, чем он ожидал. Их было достаточно, чтобы набить шкаф в гостевой комнате до отказа. Однако, щедрость Хейла не впечатляет так, как учебный центр. Для Стайлза это слишком похоже на сюжет «Красотки». Яркие, насыщенные тона не согревают душу, как цветы, выращенные на загрязненной почве. Стайлз почему-то думает о людях, чьи страдания дали мафиози возможность осыпать деньгами нового ассистента. Он цепляется за эту мысль, пока от нее не начинает натурально тошнить. Пока не убеждается, что ему не нужны новые напоминания о данной клятве и взятых на себя обязательствах. Он живет ими. Носит их на своей плоти. Вместо этого, Стайлз начинает ценить цвет и радоваться новой одежде, делать свою работу. Первые несколько дней поспевать везде за Хейлом, обув новые туфли из итальянской кожи, само по себе - достаточная нагрузка, чтобы держать его в тонусе. Неделю спустя, Стайлз привыкает заново ходить во «взрослых» вещах, хоть ему частенько приходится напоминать себе о необходимости нарушать предписания, данные курсантам академии. Например, Стайлз одергивает себя, замечая, что проверил, как настоящий солдат, чтобы швы на ширинке брюк и рубашке были в одну линию с бляхой ремня. Настоящие семнадцатилетние мальчишки с улицы так аккуратно не одеваются. Поэтому, собираясь на встречу с Хейлом после обеда, он слегка растрепывает одежду, создавая ауру легкой небрежности, словно не знаком с деловым дресс-кодом. Ирония в том, что это немного раздражает мужчину, но тот старается не подавать виду. Его взгляд иногда задерживается на перекошенной пряжке ремня, он хмурится, но потом успокаивается и возвращается к более насущным задачам. А забот у них всегда полон рот. По сути, Стайлз знал, чего хотел, отмораживая себе кишки на бетоне все те недели, когда наблюдал, как седан Дерека проезжает мимо. Теперь он освоился с образом жизни этого персонажа, затесавшись в круг доверенных лиц. Хоть весь рабочий день тщательно контролируется, по утрам он предоставлен сам себе. Парень изучает дом. Знакомится с домоправительницей по имени Маха, которая приносит оставленный в салоне автомобиля «засвеченный» ствол с таким же безразличием, как и чистые полотенца. Запоминает все входы и выходы, возможные «нычки». Разнюхивает обстановку в кабинете и спальне Дерека, когда выдается случай, просто чтобы свыкнуться с расположением предметов и вычислить, где спрятана большая часть оружия, наличие и количество которого парня не удивляет. Наблюдает за Хейлом. Тот всегда просыпается практически к полудню. Плавает в собственном бассейне или упражняется на беговой дорожке около получаса. Поднимает штангу еще минут двадцать. Одевается и они работают вместе в кабинете часов до семи вечера. По большей части, выбирается в семейный ресторан перекусить к раннему ужину. С Питером они пока не пересекались, но зато довелось отобедать несколько раз с различными членами их огромной преступной семьи, чтобы обсудить дела в неформальной обстановке. Остаток вечера посещает деловых партнеров в разных сферах. Иногда это значит, что они идут в злачные места вроде того клуба, где бизнес обсуждают, но по минимуму. В четыре-пять часов утра возвращаются домой, иногда перекусывают. Ложатся каждый в свою кровать и на следующий день начинают все заново. График очень жесткий, так что единственное время, которое удается выкроить для себя – перед отходом ко сну или раннее утро, пока Дерек отдыхает. Стайлз ценит это. Ему нравится быть при деле. Не шататься праздно и не забивать голову бесполезными мыслями, например – почему все замирает в тот момент, когда курок взведен и пуля направляется к цели. Или как воздух окрашивается в коралово- розовый, если она попадает в череп. Как кровь и тушь для ресниц смешиваются со слезами. О таком он старается не думать. А дать этим образам утонуть в потоке болезненных и мрачных происшествий оказывается удивительно легко, когда они входят в привычку, начинают затягивать, словно зыбучие пески. Просто осаживать все дымом случайно выкуренной сигареты по утрам. Ему представилась замечательная возможность изучить внутренние механизмы работы семьи Хейл. Но Стайлз - все еще коп, у которого есть миссия. А шанса созвониться с куратором операции в последнее время не было. Джесс наверняка вне себя от гнева. Последний раз она слышала что-то связанное с ним во время той перестрелки в гараже. Он должен по крайней мере попытаться ввести ее в курс дела. Даже если это будет короткое сообщение типа «все в порядке» с одноразового телефона. Не то чтобы у него был выбор. Ни телефонов, ни таксофонов на территории особняка и прочей недвижимости Хейлов или поблизости нет. Даже на расстоянии короткой пробежки (не то чтобы у него было разрешение покидать дом, когда вздумается или спортивный костюм для спонтанных утренних тренировок). Он скорее рискнет разозлить начальницу, чем профукать месяцы работы или провалить легенду. Придется повременить с этим, пока не подвернется благоприятная возможность. Итак, приняв душ и обтираясь полотенцем, он проверяет, который час, убеждается, что почти полдень, заканчивает свой утренний ритуал с готовностью приступить к работе. Использует предоставленные ему туалетные принадлежности, чтобы почистить зубы и побриться, коротко состригая бакенбарды. Вопреки тому, что в реале он на несколько лет старше «Стайлза», волос на лице у Стилински растет немного, но намеки на истинный возраст лучше свести к минимуму. Подбирает гардероб тщательно, добавляя в него крупицу хаоса, брызгая водой на высохшие волосы, успевшие отрасти за несколько прошедших месяцев со стрижки «под ноль» до слегка топорщащихся мягких каштановых прядей. Пусть они сострижены кое-как (иначе не делали бы его сходство с подростком настолько убедительным) и торчат в разные стороны, так что Стайлзу приходится зачесывать их назад и приглаживать за уши, но армейская стрижка вкупе с этим костюмом смотрелась бы более чем отвратительно. Наверное. Кстати, костюм прекрасен. Он серебристо-серый, не очень темный, приглушенный, но и не яркий, чтобы не бросался в глаза. Линии силуэта современные, тонкие. Подчеркивают его ноги и придают структуру плечам, но не излишний объем. Эта вещь, больше чем что либо, укрепляет уверенность в занимаемой должности. Такие вещи не покупают парням, которых планируют пустить в расход. Парень подбирает к приглушенному серебряному контрастный и скромный угольно-серый цвет рубашки. Ему импонируют более смелые узоры и цвета в гардеробе. Возможно, он даже предпочел бы их сейчас. Но Стайлз одевается не для себя одного. Он должен гармонировать с Дереком – человеком, который умеет правильно расставлять одиночные акценты, как цвет серебра, позволяя вещам говорить за себя. Впервые Стайлз радуется тому, что живет этой двойной жизнью. Будь он действительно тем парнем, за которого себя выдает, Стайлз вряд ли смог бы оценить то, как его личность вписывается в рамки, установленные Дереком, растворяется в них.