Прорвемся.
22 января 2017 г. в 03:09
Юлиана нажала кнопку на диктофоне, и диалог двух заговорщиц продолжился.
— Понимаешь Викуся, ты просто Павла не знаешь, а я знаю прекрасно. Для него важно во что-то поверить, и он прет, как танк, никому уже не веря и никого не слушая. Если я первая за голову схвачусь и начну совать ему всякие документы, то он потом и перепроверять ничего не станет.
— Да? А Марго?
— А Марго мало что в делах понимает. Ей нужны наследники, породистые наследники, а не от каких-нибудь моделек. Так что с Маргаритой проблем вообще не должно быть. Она так разозлится на Андрюшу за то, что он ее планы нарушил и не женился на мне, что остальное ее уже не будет волновать. Теперь слушай мой второй план. Это намного труднее. Если Андрей сегодня ночью женится на мне, но не смирится с нашим браком, я должна буду его удержать. Любым способом. Пока не забеременею от него. А потом он и сам никуда не денется, ребенка он не бросит.
— Уверена, что он не бросит бебика?
— Сто процентов!
— Кира, а когда вы с ним в последний раз трахались?
— Две недели назад.
— Он был с презервативом?
— Нет. Я принимаю таблетки.
— Кира, ну, ты и дура. Вот просто конкретная дура. Зачем тебе изобретать какие-то сложные планы? Ты что не можешь ему сказать, что в последний раз забыла принять таблетку и теперь беременна?
— Андрей не дурак, он потребует справку от врача, Викуся.
— И в чем проблема? Если потребует, можно будет позвонить Ольге и всего за двести баксов получить у нее справку, что ты беременная. Она даже диск с зародышем тебе выдать сможет. Но это за дополнительную плату.
— Какой Ольге?
— Мальковой. Ну, гинеколог моя.
— Вика! Ты гений.
— Сама знаю.
— Черт! Андрей такой недоверчивый. А если ему вздумается меня к другому врачу отвести?
— Кирюша, ты не волнуйся. Своего гинеколога у Жданова, я так понимаю, нет, — дикий хохот, — и вряд ли уже будет. А постороннего всегда купить можно.
— А как быть потом?
— А потом нужно будет хорошо постараться и завести бебика.
— Да не спит он со мной.
— Это он сейчас не спит, когда разорвал помолвку. А когда будет твоим мужем… Все будет в порядке. В крайнем случае раздобудем справочку, что тебе нельзя волноваться, а вот секс очень даже полезен.
— Хорошо. Но если ничего не поможет, я его виагрой угощу, — нервный смешок.
— Тоже вариант! Не боись, подруга. Прорвемся!
— Жданов, помнишь, ты спрашивал так ли уж необходимо нам сегодня встречаться? — спросила Юлиана. — Что теперь скажешь, была ли необходимость в этой встречи? Андрей! Ты чего молчишь? — Юлиана глянула на Андрея, потом на Катю и закричала: — Катька, держи его!
POV Андрей Жданов.
Я слушал, что говорили Вика с Кирюшей и не понимал как такое возможно? Я четыре года своей жизни, своей единственной жизни выбросил на человека, который не стоил и четырех минут моего внимания. Я смотрел на мою Катюшу, закрывшую лицо руками и просил, умолял Бога помочь ей пережить этот позор. Я уверен, моя девочка закрыла лицо руками, чтобы не видеть, как мне стыдно. А стыдно было так, словно меня сейчас на глазах у любимой женщины изваляли в дерьме и голым выставили на всеобщее обозрение, а я даже не сопротивлялся при этом.
Не знаю, сможет ли кто-нибудь понять этот мой стыд. Не знаю, как объяснить, почему же я испытывал в тот момент не гнев, не боль, и даже не разочарование, а именно стыд. Наверное потому, что я никогда не был слепым. Я всегда прекрасно видел, что за человек моя невеста. Как она унижает людей, как плетет интриги против своих же подруг и сплетничает о них. Я видел как она лебезит перед теми от кого зависит. Видел и то, что все ее истерики — это хорошо спланированные акции. Я все видел, но я на все закрывал глаза! Я почти никогда не защищал от нее людей, которых обязан был защищать, вот хоть ту же Амуру. Обязан, ведь я — президент. А я молчал. Так было спокойнее, так было удобнее. Ставить на место Киру — это же себе дороже, тем более, что я должен был жениться на ней.
Что должен? Кому должен? Ничего и никому. Ну, не проголосовала бы она за меня, не стал бы я президентом! Разве кто-то от этого бы умер? Нет! Ну, не оправдал бы маминых надежд на мой брак с ее любимой Кирочкой. Так я и не обязан оправдывать такого рода надежды.
А самое главное, мне стыдно за то, что я даже толикой комфорта не готов был пожертвовать, пока это не коснулось меня самого. Боже мой, как стыдно! И что делать, я понятия не имею. Нет, я могу, конечно открутить Кире голову, не проблема. Но как я при этом буду выглядеть перед Катюшей? Значит, пока Кира издевалась над моей девочкой, я молчал, а как только Воропаева приставила нож к горлу лично мне, я откручу ей башку? И нисколько меня не оправдывает то, что Катюша тогда еще не была моей девочкой.
— Хорошо. Но если ничего не поможет, я его виагрой угощу, — нервный смешок.
— Тоже вариант! Не боись, подруга. Прорвемся! — донеслось до моих ушей.
И тут я словно кино увидел. Вот Кира меня подпаивает клофелином, вот она обманом выходит за меня замуж, вот я собираюсь подавать на развод, а она мне справку о беременности подсовывает. И я уже не собираюсь разводиться, потому что она права — ребенка я никогда не брошу. А потом она пытается меня соблазнить, подпаивает меня виагрой и беременеет на самом деле.
А Катя? Мое маленькое, мое нежное счастье, Катя? Она никогда больше не спит со мной в одной постели, уткнувшись мне носом куда-то подмышку. Никогда больше не дарит мне своей любви. Никогда больше босоногой не моет пол в своей обтягивающей маечке. А самое главное, она никогда (!), никогда вот здесь в моей квартире не кормит своей грудью наших детей, потому что их никогда не будет. Их убьет Кира! Вернее убила бы, если бы осуществила свой план.
Вот тут у меня крышу и снесло. Напрочь!
— Катька, держи его! — услышал я крик Юлианы.
Катя отняла руки от лица, глянула на меня и бросилась мне наперерез, потому что я уже летел со всех ног к входной двери. — Нет, Андрюшенька, нет! Молю тебя, заклинаю, не бросай меня.
От неожиданности я опешил и замешкался, Кате удалось меня догнать и прижаться ко мне всем телом. Чего это она? Я вовсе не собирался ее бросать. Наоборот, я шел откручивать голову той, которая собралась нас разлучить.
— Катя, Катюша, ты что? Я не собираюсь тебя бросать. Ты что? — но она дрожала, как осиновый лист и все теснее вжималась в меня. — Катюша, успокойся, слышишь?
— Глупый, глупый ты мой. Как ты не понимаешь, что если ты ее сейчас покалечишь, то бросишь меня? Тебя посадят, а я останусь одна. А я не могу без тебя. Теперь уже не могу. Совсем не могу. Пожалуйста, умоляю тебя, давай сядем и подумаем, что нам делать. Мы обязательно найдем самое лучшее решение, и навсегда избавимся от Киры. Вот увидишь, Андрюша.
Она все что-то говорила и говорила, и гладила меня по плечам и спине. И боль отпускала, и стыд проходил, и гнев исчезал, как исчезает утренний туман, являя взору прекрасный летний солнечный пейзаж.
— Ну, что, Жданов, успокоился? Может поговорим? Между прочим у нас осталось не так много времени для осуществления моего плана и тратить его на то, чтобы вытаскивать тебя из милиции, крайне неразумно. Кать, ну, что ты к нему приклеилась? Давайте-ка, ребятки, присаживайтесь и будем обсуждать план наших действий.