Светлые мечты

За окном постепенно темнело. Ранние зимние сумерки полноценно начали вступать в свои права. Один за одним принялись зажигаться фонари, подобно бескорыстным и верным солдатам призванным бороться с всепоглощающей тьмой, медленно окутывающей все вокруг. В кабинете доктора Эванса царила напряженная угнетающая тишина. Тревожно постукивая пальцами по подлокотникам кресла, Арчи каждые пару минут обращал свой рассредоточенный взгляд на часы. Обычно этому предмету в комнате уделялось несправедливо мало внимания, но сегодня все было иначе. Этим вечером каждое малейшее смещение минутной стрелки внезапно обрело чрезвычайно важное значение для обитателя кабинета. Каждое ее своевременное передвижение воспринималось с недоверчивыми вздохами и недовольным покачиванием головой. За повторяющимся круговым путешествием стрелок доктор Эванс наблюдал с почти маниакальной внимательностью и постоянством. Пол пятого… Без четверти пять… Пять… Пол шестого… Без четверти шесть… Без четверти семь… Восемь… Как непривычно было наблюдать за течением времени, которое оказалось нехарактерно медленным и смогло растянуться на довольно продолжительный промежуток бездействия… Должно быть, это самое ужасное чувство на свете. Ожидание… Ничто не может быть хуже, чем необходимость просто сидеть и ждать чего-то. В такие моменты вы можете полноценно ощутить свою… абсолютную беспомощность в отношении происходящих вокруг вас событий. Вы становитесь заложником в темнице времени, которое отказывается вас отпускать. Ожидание- это пытка. Пытка, которой подвергается каждый. И неоднократно. Арчи обеспокоенно поерзал в своем кресле. Внезапный порыв неприятного непривычного чувства окатил его своими холодными брызгами. Он ощущал себя не на своем месте, хотя всегда в это время сидел на этом кресле. Но сегодня… Все словно перевернулось вверх дном. Доктор напряженно нахмурился и, встревоженно вздохнув, посмотрел на кресло напротив. Оно было пустым. Алекс не было. Возможно, конечно, она просто опаздывала… Так Арчи думал предыдущие пару часов. Но, вероятнее всего, она просто… Просто не пришла. Это сильно беспокоило и волновало доктора Эванса. Внезапное отсутствие девушки сказало ему гораздо больше, чем ее постоянное присутствие. Сейчас доктор чувствовал, насколько он привязан к ней. Ее не было. Она не пришла. Но он уже готов был в порыве волнения идти в полицию. Что могло произойти? Ведь Алекс никогда раньше не пропускала их встреч… Даже в самом начале, когда их еще не связывали такие теплые взаимоотношения, она все равно исправно посещала его снова и снова. Что-то явно произошло. Вариантов было бесконечно много. И от этого факта спокойнее не становилось. Случиться могло абсолютно что угодно. С каждым мигом воображение доктора рисовало для него все более и более яркие картинки, демонстрирующие, почему Алекс могла пропустить прием. Вскоре, под давлением своей хорошо развитой фантазии, он окончательно поддался панике. В какой-то момент, эта паника, дико вспенившись, начала переливаться через край. Арчи резко вскочил со своего места и, действуя в соответствии с мгновенным порывом, подошел к входной двери. Несколько секунд ушло у него на то, чтобы, обвязав шею красным шарфом и накинув на плечи свое пальто, поспешно выйти из помещения и быстрым торопливым шагом побрести в неизвестном направлении. Снег с завидным постоянством попадал ему в глаза. За эти несколько минут ходьбы доктор успел замерзнуть. Но он все продолжал идти, сам не зная, куда и зачем… Неожиданно он остановился. Просто резким движением вынудил самого себя прервать всю прежнюю деятельность. В его внезапно отрезвевшем разуме отчетливо прозвучал вопрос: «Что ты делаешь?» Действительно… К чему он разыгрывает эту драму? Алекс пропустила только раз. Не обязательно что-то должно было случиться. Она могла устать и уснуть, пойти куда-нибудь с друзьями, поехать куда-нибудь с тетей или, возможно, она просто занята и не может прийти сегодня. С чего он только взял, что всенепременно произошло нечто ужасное? Бред. И зачем он вдруг выбежал на улицу? Что собирался делать? Неужели, идти в полицию? Или еще что-нибудь похуже? Совершенно ничего не обдумав, он импульсивно бросился…зачем? За Алекс? Но с чего он вообще взял, что ей может что-то угрожать? Она всего лишь…не пришла. К этому пора привыкать. Алекс вылечилась. Ей теперь не нужно каждый день ходить к своему терапевту. Ей, наверное, вообще не обязательно к нему ходить… Арчи передернуло от этой мысли. Он отчего-то печально шмыгнул носом и, покачав головой, посмотрел на лампочку внутри фонаря, освещающего небольшой участок дороги вокруг него. Чем лампочки хуже звезд? Алекс Уинстон, кажется, была абсолютно права, когда говорила ему о лампах и звездах… Звезды лучше, потому что дальше. Неужели людей и правда интересует только нечто недостижимое? Алекс Уинстон… Ему правда пора отвыкать от нее. У нее ведь…теперь у нее своя жизнь. Нет, что значит «теперь»? У нее всегда была своя жизнь. -Вы ведете себя совсем уж глупо, доктор Эванс.- тихо сказал он сам себе, невольно подражая интонации Алекс.- Вам бы и самому к терапевту сходить. Арчи развернулся и зашагал обратно, не видя больше причин стоять на холоде и размышлять о том, что ему придется подготовиться к расставанию с Алекс. «Ты считаешь Алекс Уинстон лампочкой, но как только она пропадает на один день, понимаешь, что она звезда. Самая настоящая звезда…» — навязчиво зашептало ему подсознание. И Арчи был полностью согласен. Алекс всегда была самой яркой звездой в мире. Только, иногда она зачем-то притворялась лампочкой… Доктор Хоппер вернулся в кабинет, повесил пальто и шарф, подошел к часам и с печальным вздохом покачал головой. Он просидел в кабинете еще пару часов, все же ожидая чего-то или «кого-то». Но затем, так и не дождавшись, он окончательно убедил себя в том, что все в порядке, и Алекс просто не смогла прийти, и отправился домой с каким-то подозрительно притаившимся в самой глубине его души чувством обиды и разочарования. Всю дорогу и весь оставшийся день его не покидала одна и та же навязчивая мысль… Он все прокручивал и прокручивал ее в своем подсознании, стараясь понять, какой смысл он сам вкладывал в это суждение… «Алекс всегда была самой яркой звездой в мире.» — повторял он сам себе, раз за разом все больше волнуясь из-за этих слов. «Только, иногда она зачем-то притворялась лампочкой…»